политического фасада. Так вот, этот деятель - назову его для удобства
разговора О'Бэнион - очень богат, Брайан, и ярый энтузиаст поддержки так
называемой Ирландской республиканской армии. Он перекачал миллионы
долларов в некое бостонское благотворительное общество. Руки у него
основательно в крови. Причем это кровь не только британских солдат, но и
детей на школьных дворах, простых прачек и младенцев, разорванных бомбами
в своих колыбелях. Это идеалист самого опасного типа: из тех, кому нет
нужды наблюдать зверства, видеть оторванную ногу в кювете. Потому для него
нет никаких причин пересматривать метод своих деяний в свете реального
опыта.
это не единственная проблема. Он - настоящий политик, имеющий множество
рычагов для того, чтобы заварить бучу в Ирландии. В Америке у него масса
друзей, некоторые из них - наши друзья. Сам понимаешь, политика есть
политика. Мы называем это колыбелькой для котят. Убийство мистера
О'Бэниона - большой политический риск. Но у него кое-что имеется, что
можно считать его слабым местом. _О_н_а_ должна быть ликвидирована мной.
Убаюкивающе гудели двигатели. Брайан смотрел на него почти потрясенным
взглядом. Ник всего лишь выглядел усталым.
вернемся, ты выполнишь свое задание?
называют обращением души. Хватит. С сыночка миссис Хопвелл достаточно этих
ночных засад, мальчик Николас больше не хочет быть исполнителем
экстремистских предрассудков. Если мы выкарабкаемся из этой ситуации, в
чем я несколько сомневаюсь, видимо, уйду в отставку.
присоединился.
салон рейса N_29. Всего три минуты назад было раннее утро, через
пятнадцать минут наступил полдень.
нечто неуловимое, не поддающееся определению, что заинтересовало Лорел.
Она испытала вдруг чувство благоговения, граничащего с почтительным
страхом.
проснулась, Дайна, не пытайся разговаривать, только слушай. Мы находимся в
полете, возвращаемся назад, и с тобой будет все в порядке, я тебе обещаю.
девочка тянет ее к себе. Она нагнулась к ней через носилки. Дайна
заговорила чуть слышным тонким голосом, который, однако, был точной копией
ее обычного голоса:
окровавленных губ девочки.
хрустальная нить, голосом. - Я видела через глаза мистера Туми. С самого
начала, а потом в самом конце. В конце было лучше. А сначала ему все
казалось таким гадким, уродливым. А в конце - хорошо...
струйка крови.
может видеть эту хрупкую слепую девочку насквозь, и от этого возникло
чувство беспредметной паники. - Прошу тебя, воздержись от разговоров.
было таким прекрасным вокруг... даже мертвые вещи. Как чудесно было...
знаешь... видеть.
вдыхать следующую. Ее невидящие глаза теперь смотрели, казалось, куда-то
далеко далеко позади Лорел.
девочки, начала торопливо целовать ее ладошку, словно поцелуи могли
вернуть ей жизнь. Как несправедливо было то, что Дайна умерла после того,
как спасла их всех. Никакой Бог не мог требовать подобной жертвы для
людей, которые каким-то образом покинули поток времени и оказались вне
его. - Пожалуйста, дыши, прошу тебя, прошу, дыши же...
девочки обратно и уставилась на ее неподвижное лицо. Лорел думала, что ее
собственные глаза наполнятся слезами, но ни одной слезинки не появилось.
Только сердце щемило и в голове стучала протестующая мысль: "Нет, нет! Так
несправедливо! Верни ее, Боже! Верни ее, будь ты неладен, верни же, верни,
пока не поздно!"
окровавленный рукав парадного платья девочки косыми лучами, а Бог ее не
вернул. Лорел посмотрела через проход и увидела, как целуются Альберт и
Бетани. Альберт трогал грудь девушки сквозь ее рубашку с короткими
рукавами, трогал осторожно, деликатно, как святыню. Они выглядели, как
ритуальная пара, символическое изображение жизни, как та искра, которая
продолжает жизнь в самом кошмарном и безумном повороте судьбы. С надеждой
перевела взгляд на Дайну. Но Бог ее не вернул.
замерла возле незрячих глаз.
вокруг... даже мертвые вещи. Как чудесно было видеть".
света в темноту, снова из темноты к свету, словно пересекая великий парад
опускающихся и поднимающихся туч. Каждый цикл становился чуть короче
предыдущего.
как раз над тем местом, где они находились, когда летели на восток. Брайан
готов был поспорить, что весь облачный массив едва ли сдвинулся за все это
время хотя бы на один фут. Теперь под ними расстилались Великие Равнины
цвета охры.
он имел в виду, не было смысла.
либо в пространстве, либо во времени.
Горами, они заметили сеточку черных линий внизу, тонких, как нити, с такой
высоты. Линии вздымались на кручи и спускались с них и создавали
определенные узоры-кружева на серо-голубоватом ковре лесов. Ник стоял у
передней двери и наблюдал в смотровое окошко. Оно обладало увеличительным
свойством, и Ник обнаружил, что видит все гораздо лучше, чем ему того
хотелось бы. Пока он смотрел, две черные линии разделились и опоясали
вершину горы со снежной шапкой, встретившись на противоположной стороне и
разбежавшись в разные стороны. Позади них вся вершина горы обрушилась на
саму себя, образовав подобие кратера вулкана.
Когда они полетели над западными склонами в сторону Юты, снова начало
темнеть. Оранжево-красные лучи заходящего солнца озаряли фрагментарный
адский ландшафт. Никто не смог долго выдержать подобного зрелища: один за
другим они последовали примеру Бетани и закрыли солнечные фильтры на
иллюминаторах. Ник неверной походкой направился в салон и сел в кресло,
положив лоб на ладонь. Спустя мгновение повернулся к Лорел, и та молча
обняла его.
заслонок в кабине пилота не было.
за другим, как раз под ним и впереди него. Долины и горы, леса и озера
прекращали свое существование по мере того, как лангольеры отсекали их от
мертвой ткани прошлого, отсекали и обрушивали в темные, бесконечные
пропасти вечности. Ни звука не доносилось сюда снизу, и от этого картина
казалась еще ужасней. Под ними беззвучно исчезала страна.
время он смог смотреть на звезды. Он цеплялся за них взглядом, как за
единственно реальную вещь, оставшуюся в этом ужасающем мире. Орион -
охотник, Пегас - большая мерцающая лошадь в полуночи, Кассиопея - в своем
звездном кресле.
Свержин Владимир
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир