Чтение 8–й страницы книги ~Месть проклятых~

их стороны.

- Согласен, - сказал Император, снова беря в руки нож и оставляя
предмет обсуждения в подвешенном состоянии. - Тебе, наверное, было бы
интересно посмотреть, Ян. Снимать мясо с костей курицы просто, когда
з_н_а_е_ш_ь_, как это делается. В противном случае можно к чертовой
бабушке отрубить не то, что нужно, и самому остаться без пальцев.

Император очень осторожно сделал надрезы с обеих сторон от хребта
тушки, сунул в прорези палец и вытянул из нее позвоночник. Затем положил
курицу плашмя, накрыл ладонями каждую половинку и придавил тяжестью своего
тела.

- Понял, что я имею в виду? - спросил он, поднимая вверх ребра дичи.

- Я просто поражен, - сказал Махони. - Но дело не в этом.
Догадываюсь, что вы не в восторге от информации, полученной разведкой.

Император склонился над кухонной плитой и зажег горелку.

- Твоя догадка верна, - кивнул он. - Но я не виню моих разведчиков.
Думаю, таанцы замышляют нечто диаметрально противоположное.

- Что именно?

- У системы Аль-Суфи есть соседка. Дюрер.

- Я что-то слышал...

- Говоря иносказательно, наступи ты одной ногой на Аль-Суфи, Дюрер
почувствует прикосновение ее большого пальца.

Махони представил себе эту картину и нахмурился. Он был удивлен.

- Но ведь это только...

- Только стоя на Дюрере, - продолжал Император, - можно сделать
хороший сильный плевок.

"Такой плевок должен быть очень мощным", - подумал Махони, но
согласился с Императором.

- Допустим, вы правы, - сказал Махони, - и таанцы действительно хотят
заставить нас сражаться с ветряными мельницами. В таком случае, если они
захватят Дюрер, мы можем послать нашим войскам, находящимся в Аль-Суфи,
нежный, но прощальный поцелуй. Не говоря уж о потерях, которые мы уже
понесли в результате войны.

- Интересная получается ситуация, не правда ли?

- Что вы планируете предпринять в связи с этим?

- Прежде всего я собираюсь выпарить весь дух из этой курицы, - сказал
Император, поворачиваясь к плите. - Первая хитрость заключается в том, что
сковороду нужно как следует раскалить.

Махони ближе придвинулся к плите и стал внимательно наблюдать за
действиями властителя, уразумев, что меню составлялось по тому же
принципу, что и его планы насчет таанцев.

Император повернул ручку горелки до предела и поставил на сильный
огонь тяжелую закоптелую чугунную сковороду. Через несколько секунд
сковорода начала дымиться, над ней поднялись густые клубы пара. Еще через
несколько мгновений сковорода перестала дымиться.

- Проверим, каким становится воздух над плитой, - сказал Император. -
Он начинает колебаться, правильно?

- Правильно.

- По мере того, как сковорода раскаляется, колебание воздуха
усиливается. Это будет происходить до тех пор, пока над внутренней частью
сковороды не поднимется густой пар.

Пар появился строго по расписанию.

- Значит, уже пора? - спросил Махони.

- Почти. Но не совсем. На этом этапе многие спотыкаются. Через пару
минут пар рассеется, а днище сковороды покроется беловато-пепельным
налетом.

Как только появился пепельный налет. Император жестом попросил Махони
отстраниться от плиты. Он зачерпнул большой кружкой растительное масло,
вылил его на сковороду и отскочил в сторону. Махони понял, почему, когда
длинные языки пламени стали со всех сторон лизать сковороду. Затем огонь
утих, Император быстро вернулся на место и высыпал из чаши на сковороду
специи. Потом несколько раз помешал специи ложкой - сначала в одном
направлении, затем в другом. Поверх всего этого положил корнуэльскую
курицу. Столб пара с шумом взвился над сковородой.

- На обжаривание каждой стороны уходит пять минут, - объявил Вечный
Император. - Я посыпаю тушку специями и ставлю в печь минут на двадцать -
до полной готовности.

- Кажется, идея понятна, - сказал Махони. - Вы собираетесь подсунуть
раскаленную добела сковороду таанцам.

Император нашел эту мысль довольно забавной и украдкой усмехнулся,
выкладывая основательно почерневшую курицу на противень.

Тушка снова была посыпана специями и поставлена в печь, раскаленную
до температуры триста шестьдесят градусов. Властитель уменьшил огонь на
плите, снова поставил на нее шипящую сковороду, вылил туда два штофа водки
и четверть чарки сока лайма. Потом эта смесь будет использована для
глазурования курицы.

- Ты прав, - сказал наконец Император. - Я планирую проделать с
таанцами ту же штуку. На бумаге я передвинул силы со всей карты в регион
Аль-Суфи.

- Но в действительности они будут поджидать врага в системе Дюрер, -
подхватил Махони.

- В этом и заключается мой план.

Генерал с минуту молчал.

- Один вопрос, босс. А что, если таанцы на самом деле размещают
войска в Аль-Суфи? Что, если мы ошибаемся?

Император занялся побегами аспарагуса, намереваясь пропустить их
через пары топленого тимьянового масла, смешанного с сухим белым вином.

- Я давно уже не ошибаюсь, - сказал он.

- Но не допускаете ли вы вероятность совершения ошибки на сей раз?

- Нет, - категорично заявил Император, - не допускаю. Вот потому-то
ты здесь.

Император полез в карман и вынул из него маленькую черную коробочку
для драгоценностей. Махони открыл ее. Внутри лежали нашивки маршала флота.

- Когда начнется атака, - сказал Император, - я хочу, чтобы моими
силами командовал ты.

Махони не мог отвести глаз от звезд, сверкавших на велюре. В эту
минуту он припомнил, когда получал последние приказы непосредственно от
Императора. Эти приказы привели его на Кавите.

- Ты сделаешь это для меня? - настойчиво спросил Император.

Махони кивнул головой, выражая тем самым согласие принять
командование флотами в системе Дюрер.

Огромный корабль, перевозящий заключенных, приземлился на Хизе,
столичной планете Таанских Миров. После того, как была расставлена охрана,
люки с шумом открылись, и пленники выгрузились.

Стэн и Алекс спустились по сходням, гремя тяжелыми цепями,
прикованными к железным кольцам на руках и ногах. Они поражались, для чего
таанцам понадобилось заковывать изможденных заключенных в архаичные,
бесполезные кандалы. Пленные ожидали, что их высадят на таанской мертвой
планете рудников. Но вместо этого...

- Я бывал здесь раньше, - прошептал Алекс сквозь сжатые губы - этим
приемом владели все профессиональные заключенные. - Э-хе-хе.

Указание лорда Пэстора могло быть выполнено по всем правилам, если бы
таанские бюрократы не пожадничали. Для того, чтобы забрать неисправимых
заключенных и доставить их в новую тюрьму, выделили одно-единственное
транспортное судно, тихоходное и грязное.

После разгрузки оказалось, что лучшие и изворотливейшие оказались не
такими, какими их представляли себе таанцы, а вонючими, немытыми,
нечесаными и сердитыми.

Единственным признаком уважения к этим заключенным, чего они, кстати
сказать, не поняли, был состав военных, сопровождавших их по улицам Хиза.
Вооруженные солдаты, шедшие по обеим сторонам колонны с интервалом в пять
метров друг от друга, являлись охранниками из боевого формирования
штурмовой дивизии. Им предстояло отправиться в зону военных действий менее
чем через три недели после того, как разношерстная группа в количестве
тысячи оборванцев - мужчин, женщин и существ - будет доставлена в новую
тюрьму.

Гремя цепями, Стэн шаркающей походкой пошел вперед, понурив голову,
опустив руки - типичный представитель племени хорошо вымуштрованных
заключенных. Но глаза его бегали по сторонам. Он украдкой наблюдал за
происходящим, с большой осторожностью перекидываясь короткими фразами с
Алексом.

- Чертов Хиз, - прошептал Стэн.

- Да уж, - прошептал в ответ Алекс. - Когда мы в последний раз
посещали эту планету, здесь было повеселей, устраивались вечеринки.

- Сейчас идет война, глупец.

Алекс посмотрел на город другими глазами. В последний - и
единственный - раз они прибыли на Хиз тайно, получив инструкции выследить
и поймать убийцу. Но то было много лет назад, а потом, как Стэн и
предполагал, война черной тучей нависла над Хизом.

Улицы были пустынны. Лишь изредка по ним проезжали машины - горючее
было конфисковано для военных нужд. Магазины были заколочены досками или,
хуже того, в их витринах висели сводки боевых действий. Иногда Стэн и
Алекс замечали гражданских, одетые в жалкие лохмотья, но они быстро
исчезали с улиц или при виде военных поднимали одну руку и, поеживаясь от
холода, разбегались по своим делам.

Колонна заключенных следовала по узким улочкам, тянувшимся вверх.