Джон КРИСТОФЕР

КОГДА ПРИШЛИ ТРИПОДЫ

Бену с любовью

Меня разбудил страшный шум. Как будто десяток скорых поездов
собирались налететь на сарай. Я выкатился из одеяла, пытаясь уйти с их
пути, и увидел оранжевое сияние, осветившее ящики, старое фермерское
оборудование и упряжь. Проржавевший старый трактор на мгновение стал похож
на переросшее насекомое.

- Что это, Лаури? - спросил Энди.

Я видел, как он сел между мной и окном.

- Не знаю.

Свет и звук постепенно стихли и исчезли. Залаяла собака - глубоким
хриплым лаем, должно быть, лабрадор. Я встал и пошел к окну, по дороге
ударившись обо что-то в темноте. Снаружи тоже темно: луна и звезды за
облаками. В доме фермера, в нескольких сотнях метров от нас, ниже по
склону холма, загорелся свет.

- Дождя нет. Что же это было? - спросил я.

- Кажется, в лагере говорили об артиллерийском полигоне где-то на
болотах?

- Поблизости нет никакого полигона.

- Ну, может, выстрелили не в ту сторону.

- Не похоже на разрыв. И от разрыва снаряда не было бы такого
фейерверка, - потирая голень, сказал я.

- Может быть, ракета. - Энди громко зевнул. - Во всяком случае сейчас
все стихло. Не из-за чего беспокоиться. Идем спать. Завтра нам предстоит
долгая дорога.

Я немного постоял у окна. Огонь в доме погас: должно быть, фермер был
согласен с Энди. В кромешной тьме я ощупью добрался до охапки соломы,
служившей мне постелью. Вчера вечером все казалось гораздо интересней; но
солома почти не защищала от жесткого пола, и, проснувшись, я ощущал каждую
мышцу в теле.

Энди уже уснул. Я винил его в том, что мы оказались здесь: это он
вызвался провести разведочный поход, а потом именно он настоял, чтобы мы
свернули влево; этот поворот увел нас от цели на несколько миль. Казалось,
нам предстоит провести ночь в болотах, но в сгущавшейся тьме мы набрели на
эту одинокую ферму. По правилам мы не должны обращаться к посторонней
помощи, поэтому мы и заночевали в сарае.

Мне казалось, что боль в теле и негодование против Энди не дадут мне
уснуть, но я смертельно устал. Из летнего лагеря мы вышли рано и весь день
шли не останавливаясь. Погружаясь в сон, я услышал еще один взрыв, но
далекий; я слишком устал, чтобы снова проснуться, и даже не был уверен,
что этот второй взрыв мне не приснился.

Энди разбудил меня, когда занимался серый рассвет. Он сказал:

- Слушай.

- Что?

- Слушай!

Я с трудом проснулся. Шум доносился со стороны фермы, но откуда-то
издалека - последовательность громких ударов, тяжелых и механических.

- Сельхозтехника, - предположил я.

- Не думаю.

Прислушавшись внимательнее, я согласился с ним. Удары следовали друг
за другом через секунду или меньше и приближались. Мне даже показалось,
что задрожала земля.

- Что-то приближается, - сказал Энди. - Что-то большое, судя по
звуку.

Мы теснились у маленького окошка сарая. Солнце еще не встало, но
очертания фермы выделялись на посветлевшем фоне жемчужного неба. Дым их
трубы фермерского дома поднимался вертикально: фермеры встают рано.
Похоже, предстоит хороший день для возвращения в лагерь. И тут я увидел
то, что приближалось к дому.

Вначале появился верх - огромная серо-зеленая полусферическая капсула
- плоской стороной вниз; казалось, она плывет громоздко в воздухе. Но она
не плыла: причудливая, похожая на ходулю нога взметнулась в небо огромной
дугой и опустилась рядом с фермой. Как только она с грохотом опустилась,
появилась вторая, пролетела над домом и опустилась между фермой и сараем.
Я видел и третью ногу, которая, если бы движение продолжалось, оказалась
бы рядом с нами, может, и прямо на нас. Но тут движение прекратилось;
огромный предмет, более двадцати метров высотой, широко расставив ноги,
стоял прямо над домом.

По боку капсулы шла горизонтально линия ярко-зеленых, похожих на
стеклянные панелей. А все вместе походило на многочисленные глазеющие
зрачки и улыбающийся рот. И улыбка была совсем не приятная.

- Кино снимают, - неуверенно сказал Энди. Я посмотрел на него: он
испугался не меньше меня. - Наверно, кино. Фантастика.

- А где камеры? - Я чувствовал, что мой голос дрожит.

- Наверно, сначала хотят все расставить.

Не знаю, верил ли он в то, что говорил. Я не верил.

Что-то задвигалось под капсулой, развертываясь, дергаясь и
вытягиваясь. Похоже на хобот слона или на змею, только серебристое и
металлическое. Оно по спирали двинулось к крыше дома и легко задело ее.
Затем переместилось к трубе и обхватило ее своим концом. Кирпичи полетели
в стороны, как конфетти, мы слышали, как они стучат по черепице.

Я дрожал. В доме закричала женщина. Открылась задняя дверь, выбежал
мужчина в брюках и рубашке. Взглянул на нависшую над ним машину и пустился
бегом. Мгновенно развернулось второе щупальце, на этот раз быстро и
целеустремленно. Не успел фермер пробежать и десяти метров, как щупальце
обхватило его вокруг талии и подняло с земли. Он тоже закричал.

Щупальце подняло его на уровень ряда панелей, и его крики перешли в
приглушенные стоны. Через несколько мгновений щупальце свернулось. В
основании капсулы появилось похожее на линзу отверстие; щупальце просунуло
в него мужчину. Я подумал о ком-то, кто держит на вилке кусок мяса, прежде
чем отправить его в рот, и почувствовал себя плохо.

Стоны мужчины оборвались, щупальце снова развернулось, а отверстие
закрылось. Женщина в доме стихла, но тишина казалась еще более пугающей.
Возвышаясь на паучьих лапах, машина походила на хищника, переваривающего
добычу. Я вспомнил свое ночное сравнение трактора с насекомым; на этот раз
насекомое было ростом с Кинг-Конга.

Долгое время, казалось, ничего не происходит. Машина не двигалась, в
доме тоже никто не шевелился. Все затихло, даже птицы не пели. Щупальце
висело в воздухе, неподвижное и застывшее.

Через одну-две минуты щупальце шевельнулось, поднялось высоко, как бы
отдавая салют. Секунду-две оно висело в воздухе, а затем яростно
обрушилось на крышу. Разлетелась черепица, в образовавшейся дыре
показались чердачные балки. Женщина снова закричала.

Щупальце методично разрушало дом; так же методично оно подбирало
обломки, как стервятник на баке с отбросами. Крик прекратился, остался
лишь шум разрушения. Через секунду к первому щупальцу присоединилось
второе, а затем и третье.

Они рылись в обломках, поднимая найденное на уровень панелей.
Большинство из поднятого отбрасывалось в сторону - стулья, комод,
двуспальная кровать, ванна, из которой торчали оборванные трубы. Несколько
предметов взяли внутрь: я заметил электрический чайник и телевизор.

Наконец все было кончено, пыль начала садиться, а щупальца свернулись
под капсулой.

- Надо уходить отсюда, - сказал Энди. Он говорил так тихо, что я едва
расслышал.

- Далеко ли оно видит?

- Не знаю. Но если мы побежим быстро и за спину ему...

Я схватил его за руку. Что-то шевельнулось в груде мусора, которая
совсем недавно была домом: высвободилась черная собака и побежала от
фермы. Она пробежала около десяти метров, прежде чем вслед ей стрелой
метнулось щупальце. Воющего пса подняли на уровень панелей и подержали
там. Я подумал, что его заберут внутрь, как мужчину, но щупальце отбросило
его в сторону. Собака черной точкой мелькнула на фоне рассвета, упала и
лежала неподвижно.

Вернулось ощущение тошноты, ноги задрожали. Я вспомнил, как впервые
увидел Эйфелеву башню, в то лето, когда ушла моя мать и с нами стала жить
Ильза, вспомнил охватившую меня панику перед взметнувшейся высоко в небо
башней. Как будто Эйфелева башня двинулась - разбила на куски дом,
проглотила его хозяина... отшвырнула и убила собаку, как мы отбрасываем
огрызок яблока.

Никогда время не тянулось так медленно. Я взглянул на часы: 05:56.
Мне показалось, что прошло полчаса, я снова посмотрел на часы: 05:58. Небо
просветлело, появились блики золота, затем серебра, и наконец над руинами
дома показался солнечный диск. Я снова посмотрел на часы. Было 06:07.

- Смотри, - сказал Энди.

Ноги не двинулись, но капсула наклонилась вперед и начала вращаться.
Ряд панелей двинулся влево; скоро мы будем вне его поля видимости и сможем
попробовать убежать. Но вращение продолжалось, и появился второй ряд
панелей. Эта штука видела все вокруг.