перед нами священник, и я узнал в нем викария того прихода, где находился
дом Марты; он иногда навещал нас в нем.
однако, он всегда старался понравиться, теперь же стал резким, почти
агрессивным. Он спросил, возвращаемся ли мы в Англию, и когда Марта
сказала да, он одобрил, но почти презрительным тоном.
Теперь дела во всех отношениях пойдут лучше. Моя мать рассказывала о жизни
на острове во время немецкой оккупации: ни машин, ни туристов. Благодаря
триподам, это может случиться снова. В их благословенной тени мы обретем
мир.
всему миру новые высадки. Теперь они завершат свою миссию и избавят
человечество от войны и греха.
у него стал хриплым и искренним. - Может, это оно и есть.
всегда проверяли пассажиров из боязни террористов. Папа сказал, что
теперь, когда все в шапках, проверка не нужна, и оказался прав. Нас даже
не просветили в поисках металла. Мы прошли через помещение для улетающих и
почти сразу на поле.
двумя стюардессами. Взлет прошел нормально, взлетели мы на запад, затем,
когда самолет набрал высоту, пилот повернул на северо-восток, к Англии.
в обратном направлении. Больше того, поскольку мы не знали, каков запас
топлива, каждый галлон мог стать критическим. Папа встал и пошел в
передний туалет; стюардессы находились сзади и готовили кофе. Мы с Энди
дали папе время добраться до дверей пилотской кабины, затем последовали за
ним.
дверь открылась. Когда помощник повернулся, папа протиснулся внутрь, а я
вслед за ним перекрыл дверь. Папа достал из кармана пистолет Марты и
сказал:
пострадает.
Обычно угонщики - чокнутые, а экипаж здоров; на этот раз все наоборот. Под
шапкой пилот будет делать не то, что считает правильным, а то, что
прикажет ему трипод. Если трипод захочет, чтобы он разбил самолет, с ним
самим и сорока пассажирами на борту, пилот не будет колебаться.
он, увидев наши шапки, не подумает, что мы против триподов. Наконец он
пожал плечами.
папу, почему тот хочет лететь в Женеву, и папа ответил, что его жена в
Швейцарии, а полеты запрещены. Мне это показалось нелепой причиной, но
Харди воспринял ее как должное. Я решил, что одно из общих воздействий
шапки заключается в том, что люди перестают быть лыбопытными. Стюардессы и
пассажиры, казалось, вообще не беспокоятся из-за происходящего. Шапка,
вероятно, действовала и как транквилизатор.
курса в компьютер.
надеяться, что с погодой повезет.
разговаривал. Он сказал, что всегда хотел летать; школьником он жил у
аэропорта Гэтуик и все свободное время смотрел на самолеты. До последнего
времени он рассматривал свою работу как промежуточный этап - ему хотелось
водить большие трансатлантические самолеты.
миль в час. А зачем? Они не менее счастливы у себя - даже более. У моей
жены доля в ферме, и я думаю, что лучше помогать ей, чем летать. Людям не
нужны самолеты, да и машины и поезда тоже. Знаете, что бы я предпочел?
Лошадь и двуколку. Вот это мне действительно нравится.
запас топлива еще меньше, чем казалось.
или прояснит ситуацию. Женева означала для него Ильзу и для всех нас -
спасение от триподов. Но это означало также поставить под угрозу жизнь
всех в самолете.
самолетов, которые видел. Однажды у Энди его мать говорила о том, что
боится летать - она никуда не поедет, если нужно лететь в самолете. Я
считал тогда это глупым, но сейчас мне так не казалось. Мы сидим в
металлической трубе в милях над землей, и если горючее кончится, наши
шансы на выживание почти равны нулю. Я представил себе, как секунда за
секундой пустеют баки с бензином, и почувствовал, что потею.
счастливым. И если триподы на самом деле несут мир, может, это хорошо?
Люди будут любить друг друга; может, они перестанут думать только и себе и
нескольких близких, а будут думать обо всех.
подготовку к посадке. Дела это не улучшило; наоборот, если только
возможно, стало еще хуже. Когда пилот выпустил шасси, один из двигателей
закашлял, потом снова заработал и наконец совсем смолк. Я почувствовал
настоящий ужас. Закрыл глаза, когда впереди показались посадочные огни, и
не открывал их до тех пор, пока колеса не коснулись посадочной полосы. И
неожиданно от облегчения ощутил сильную слабость.
беспокоиться о другом. Администрация аэропорта знала об угоне, конечно, но
я не представлял себе, какова будет ее реакция. Все переговоры с землей
касались только посадки. Казалось, прошло очень много времени, но тут
двери раскрылись, и нам приказали высаживаться. Я видел, как папа нервно
жует губу.
после того как папа отдал пистолет Марты, нас всех провели через зал
прибытия в небольшое помещение, где находились солдаты с автоматами.
Офицер отдал резкий приказ на немецком, и двое солдат приблизились к
Харди.
улететь.
Викарий, говоривший с Мартой на Гернси, стоял поблизости.
провел три вертикальные полосы правой рукой. - Во имя трипода.
вырвался, ударив при этом солдата в лицо. Остальные пассажиры с криками
устремились вперед.
автоматы. Папа сказал:
Лукьяненко Сергей
Русанов Владислав
Перумов Ник
Корнев Павел
Махров Алексей
Прозоров Александр