сказал он трем вороным, - вы сегодня отличитесь. Теперь у меня есть сын и
дочь.
чудесный, неудержимый призыв к сердцу, внутренностям и душе.
нагнулась назад через поперечину к Беллану.
голубого - если смогу, я его для тебя сделаю. Не чисто, не стрелой.
Как-нибудь так же, как он отделал тебя.
двинувшегося вперед. Затем тусклое свечение - десять проемов впереди,
выходы Ворот любви, где стоял, нависая над нами, мраморный бог.
что они увидели нас, своих богов, явившихся, чтобы быть прекрасными в
угоду их безобразию, чтобы достичь побед, которых им никогда не узнать, и
умереть за их грехи. Свет теперь окружал нас со всех сторон. Над головами
голубое небо давило на верхние ярусы стадиона и его круглые башни. Со всех
сторон подымались крутые ряды трибун, пестревшие знаменами домов и цветами
колесниц. Прямая, такая широкая, пока еще белая от свеже насыпанного
песка, один огромный танцевальный зал для смерти и радости. А в центре
Скора - помост из камня, горевший наверху гребнями пламени и окруженный
десятифутовыми колоннами, сплошь обшитыми золотыми листами. В самом центре
его восемь сигнальных вех - по одной на каждую колесницу, все с шестью
гигантскими стрелами - по одной на каждый круг, сплошь оперенных цветами
колесницы, которую они представляли. При каждом завершенном колесницей
круге одна стрела будет выниматься.
чтобы они увидели нас невредимыми и во всем нашем блеске.
перекрывая их, звучали голоса глашатаев, называвших, пока мы ехали, имена
и города колесничих так, чтоб все расслышали.
Аттос из Ренса.
той точки, над которой располагалась ложа Градоначальника. Она называлась
Тетивой, Тетивой лука, если титуловать полностью, и здесь от Скоры до края
трибун тянулась веревка, туго натянутая двумя блоками. По сигналу
Градоначальника она будет поднята, и колесницы свободно полетят по Прямой,
словно стрелы.
стали ждать. Сперва из двери в подножье трибун величественно выкатили
стену, которая была столпами Земли. Чтобы вытащить ее на позицию поперек
Прямой, потребовалось двенадцать запряженных цугом лошадей. Теперь она
стояла как раз на краю поворота Скоры прямо перед нами - она будет первым
препятствием. Выглядела она такой же прочной, как утес: немыслимо
столкнуться с ней и остаться целым. Ворота были достаточно широкими, чтобы
пропустить только одну колесницу, и их, конечно же, было только четверо.
Толпа подняла гвалт, когда металлические стойки закрепили. Лошадей
распрягли и увели, затем впрягли в ремни, привязанные к каменным глыбам,
накрывавшим естественные ключи под ареной. Ход этой операции от нас
частично скрыли столы Земли, и, кроме того, она была делом медленным.
Голоса с трибун выкрикивали советы и жалобы на потраченное время. А потом
глыбы удалили - высоко забили потоки воды, которая до этого, сдерживаемая
каменными пробками, стекала в глубину. Обрушивая водопады, забили четыре
гигантских фонтана с достаточным пространством между ними и достаточно
прочной сетью над ними, чтобы колесница, налетевшая на них, не
провалилась. Тем не менее, вес этой обрушивающейся воды просто ужасал.
Двенадцать лошадей отправились дальше, на этот раз стащить каменные глыбы
с двойных столпов Воздуха, которые были пяти футов в окружности и тридцати
футов глубиной. Этого нам было и вовсе не видно, так как все полностью
скрывала Скора, но гвалт поднялся вновь, и лошадей увели с арены. Отряд
людей принес последних наших врагов, и, повернувшись в колесницах, мы ясно
увидели их - три огромных деревянных столпа, покрытых на фут с лишним
слоем смолы. Их закрепили на местах, и толпа затаила дыхание. Из-под
трибуны выбежал молодой человек, поджарый, коричневый, а на голове - парик
из длинных оранжевых волос. В одной руке он держал горящий факел и
пробежал с ним почти всю Прямую, пока не добрался до столпов Огня. Затем с
криком, подхватываемым вновь и вновь на переполненных трибунах, он поразил
один столп за другим. Они вспыхнули, словно желтые свечи, плюясь огнем,
воняя и дымя, создавая огненную сеть искр между ними. Парень с факелом
прыгнул в сторону трибун, где для него была открыта другая дверь, и исчез.
голове, другой в тылу каждой колесницы. Колесничие сняли сапоги и плащи и
повесили их на конюхов; лучники сделали то же самое. Было очень тихо, но
когда я сняла свой плащ, тут и впрямь поднялся шум - восклицания, немного
смеха, крики и оклики. В Анкуруме явно не все знали, что на алой колеснице
едет женщина-стрелок. Другие лучники вдоль ряда уставились на меня, один
или два с откровенным негодованием. Эссандар, шестой в ряду и
соседствующий с нами, откинул голову назад и нарочито рассмеялся.
донесся чей-то мужской голос:
и отдала ему честь, как мы это делали по отношению к Градоначальнику. Все
заржали и захлопали.
стадионом птицу.
что должен дождаться ее подъема, но в этом нет надобности. В тот миг,
когда она прошла определенную высоту, тройка вороных, обученных этому,
опустила головы и рванула вперед, а мы с Дараком низко пригнулись. Прием
этот настолько очевидный, что удивительно, как ему не научатся все
колесничие. Эссандар знал его, так же как Барл-андумит, черный соготянин
под номером четыре и зеленый ренсянин под номером семь. Поэтому пятеро из
нас вырвались вперед, и неудержимое колесо начало вращаться. Тогда не
стало времени страшиться ни за себя, ни за другого.
проносящиеся по обе стороны.
справа от меня - смазливый парень, юный рысенок. Голова к голове, вороные
пока не разогнались во всю их силу. Стрела предназначалась для нашего
корпуса с целью сбить листы обшивки. Я поймала ее на щит прежде, чем она
вонзилась. Лицо парня, пораженного моей быстротой, сделалось теперь
бледным смазанным пятном и осталось позади.
Эссандар забирал влево, наперерез ренсянину, стремясь пробиться, оттеснив
других, к первым воротам, самому лучшему месту, потому что оно
располагалось ближе всего к Скоро. Ренсянин, с силой натянув поводья,
чтобы избежать столкновения, отклонился к нам с тройкой, рвущей вперед и
потерявшей управление. Дарак, сворачивая в свою очередь, чтобы избежать
контакта с ними, пронес нас с быстротой удара кнута наперерез андумиту.
Взвились тучи пыли. Я не видела, что творится сзади. Отбив щитом стрелу,
я, в свою очередь, выстрелила вслепую вдоль Прямой позади нас и ни во что
не попала. Для большего времени нет. Ворота. Наш вираж стоил нам форы -
серый ласкаллумит догонял нас слева, ренсянин, оправившись, настигал
сзади, в то время как андумит отклонялся вбок и направлялся ко вторым
воротам. Эссандар, будучи за пределами этого хаоса, мог выбрать себе
ворота без всякого труда.
дружно пытались прорваться к третьим воротам, так же как и мы.
Ласкаллумские серые находились прямо за нами, а другие чуть позади. Серый
лучник уперся перед поворотом и ослабил лук. Я извлекла из сумки в борту
колесницы стрелу со шнурком, нагнулась в их сторону и выстрелила им по
Корнев Павел
Круз Андрей
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Флинт Эрик
Шидловский Дмитрий