обжигала мне спину. Будучи тугодумом и глупцом, расположенным больше к
увеселениям, чем к мыслительной деятельности, он тоже не имел реального
плана относительно того, как избавиться от меня. Ему тоже понадобилась бы
хитрость, ибо по видимости я был ему хорошим сыном, всегда учтивым, всегда
присоединялся к его решению во всех соглашениях и маленьких сонетах,
происходивших иногда между крарлами, всегда делал ему подарки из своих
трофеев. Нет, ему нельзя было просто так повалить меня у них на глазах.
Без сомнения он надеялся, что сражения сделают это за него, потому что я
действовал в бою как безумец, но удача не покидала меня.
памяти. На протяжении многих дней снег сыпался густым занавесом, а потом
замерз, как белое железо. Горные волки рыскали тощими стаями. Они
приходили в лагерь по ночами через щели в частоколе, невзирая на копья и
костры, истекая слюной от запаха человека. Другой добычи не было.
напали на крарл Эттука черной ночью. Они взяли стадо коз и несколько
лошадей (к тому времени мы начали есть лошадей) и угнали их за
остроконечные хребты. К рассвету они были уже за три долины от нас. Эттук
дал мне двадцать человек, к ним присоединились еще некоторые из соседних
крарлов дагкта, которым скойана тоже нанесли визит, и мы настигли их. Мы
бились в узкой балке, с трех сторон окруженной горными хребтами,
теснившими нас друг к другу. Белая земля вскоре окрасилась кровью, и
наутро вдоль границ лагеря дагкта было выставлено порядка сорока красных
голов с татуировкой скойана в знак предупреждения другим с подобными
намерениями.
зиму серебряные цепочки и железные городские кинжалы шли за козью ногу или
половину конской печени. Мы кое-что слышали также об их городских друзьях,
всадниках на горных перевалах в глубоком снегу, сверкавших
драгоценностями, изголодавшихся, как и племена, но никто не знал, зачем
они там - за мясом, рабами или просто сошли с ума.
ни в месяц Кнута, когда должны были задуть ветры и пройти первые дожди.
Некоторые старики принялись рассказывать, что уже была такая зима, когда
они были воинами, и что это был год катастроф и разочарований. Но старики
вечно крутят эту шарманку. Лето было жарче, зима холоднее в пору их силы,
а воздух напоен героическими событиями и чудесами.
дней завывали и били в гонги. А много нам это дало?
умирали, и племена выбрасывали всех младенцев женского пола, родившихся в
палатках. В это неудачное время Асуа родила четвертую девочку. Несмотря на
свою слабость, моя жена колотила меня кулаками, когда я достал ребенка из
корзины.
вырастет красивой и принесет тебе честь в замужестве, о, Тувек, не отбирай
ее у меня!
была хорошенькой когда-то, но рождение детей, их смерть, и печаль, и голод
изменили ее. Мне стало жаль ее, бедняжку, у нее ничего больше не было.
Ребенок все равно умрет, как я сказал, и, кроме того, к черту их законы; я
сам себе хозяин.
взметали лед и сваливали в кучи вокруг всего, что стояло. Вскоре огромные
лавины понеслись по высоким склонам на север; они гремели день и ночь.
промышлявших среди деревьев. Ребра у них торчали, как и у людей, но я был
рад заполучить и это.
подношения Эттука стали теперь скуднее, так как ему надо было поддерживать
пухлость своих двух шлюх. Но когда я пришел туда, ее не было. Как обычно,
какая-то женщина бездельничала поблизости, присматривая за огнем в
углублении.
вместе, женщины ходили в палатку Котты только когда нуждались в помощи или
болели.
ее ждет, если она украдет хоть часть из них, а потом направился по
тоннелям к жилищу Котлы.
происходят, и окликнул ее снаружи.
змей.
фоне белого снежного света. Она что-то проверила, а потом подошла ко мне.
при помощи своего искусства помогала Тафре избежать беременности, что
новые роды убьют Тафру, как это почти случилось при моем рождении. Я
сказал:
колдовство, чтобы избавиться от этого?
настолько глупа, что будет замышлять что-то против семени вождя?
чтобы она рожала этого ребенка? Это убьет ее, правда? Она не молоденькая
девочка, и едва не умерла из-за меня. Поэтому освободи ее. Красный боров
имеет достаточно сыновей.
сказала она. - Тебе следует следить за ним сейчас. Может, я скажу Эттуку,
как его наследник говорит о нем.
по-другому.
стояла, большая и грубая, откинув голову назад.
твои приказы и любят это.
зовет меня из палатки.
Тафра лежала на коврах, но приподнялась на локте, чтобы посмотреть на
меня. Она больше не носила шайрин в моем присутствии, и она была бледнее
Асуа, когда та плакала и просила о жизни своей дочери.
честь, я ведь думала, что уже вышла из такого возраста.
изумруд Чулы в ямке под горлом.
верным мне.
свои мысли с поводка. Неужели ты думаешь, мальчик, что я ничего не
сделала, чтобы помочь твоей матери? Я давала ей зелье и делала другие
вещи, но плод закрепился. Я ничего больше не могу сделать, иначе я поврежу
ей. Раз так случилось, я должна постараться сделать так, чтобы у нее было
достаточно сил для родов. Женщины ничего не знают. Первый ребенок часто
трудно рождается. Он прокладывает путь. Потом легче.
улыбнулась и сказала мне, как она счастлива.
затоплены. Потом вышло солнце, бледно-желтое, как обесцвеченная медь.
которая играет на дудочке, призывая все живое выйти на землю. Внезапно
черно-зеленая пустота долин оживает и наполняется птицами и зверьем как по
волшебству. И когда они начинают танцевать в травах, голодные охотники
настигают их. Птица накалывает червяка, большая кошка перегрызает птичке
шею, человек вонзает свое копье в сердце кошке. Таков мир. Даже человеку
лучше бы оглядываться назад: поблизости может оказаться волк или другой
человек, или судьба - самый голодный охотник из всех.
зимнему перемирию пришел конец. Перед тем как снимать палатки мужская
половина крарлов дагкта собралась на верхней долине для весеннего
совещания.
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Самойлова Елена
Грабб Джеф