атшиян почва, земля не была тем, куда возвращаются умершие и чем живут
живые, - основой их мира была не земля, а лес. Землянин был прахом,
красной глиной. Атшиянин был веткой и корнем. Они не вырезали своих
изображений из камня - только из дерева.
минуя Женский Дом. Его обдало острыми запахами атшийского селения - дре-
весный дым, копченая рыба, ароматические травы, пот другой расы. Воздух
подземного жилища, куда землянин мог заползти лишь с трудом, представлял
собой невероятную смесь углекислого газа и разнообразной вони. Любов
провел немало упоительно интеллектуальных часов, скорчившись в три поги-
бели и задыхаясь в смрадном полумраке Мужского Дома Тунтара. Но на этот
раз вряд ли стоило надеяться, что его пригласят туда.
ра месяца назад. И конечно, узнали об этом почти немедленно - вести об-
летают острова с поразительной быстротой, хотя и не настолько быстро,
чтобы можно было всерьез говорить о "таинственной телепатической силе",
в которую так охотно верят лесорубы. Знают они и о том, что тысяча двес-
ти рабов в Центрвилле были освобождены вскоре после резни в Лагере Сми-
та, и Любов согласился с опасениями полковника Донга, что аборигены соч-
тут второе событие следствием первого. Это действительно, как выразился
полковник Донг, "могло создать неверное впечатление". Но что за важ-
ность! Важно другое - рабов освободили. Исправить причиненное зло было
невозможно, но оно хотя бы осталось в прошлом. Можно начать заново: або-
ригенов не будет больше угнетать тягостное недоумение, почему ловеки об-
ходятся с людьми как с животными, а он освободится от жестокой необходи-
мости подыскивать никого не убеждающие объяснения и от грызущего ощуще-
ния непоправимой вины.
го-либо страшного или неприятного, он ждал, что тунтарцы будут обсуждать
с ним случившееся - торжествуя или виновато, радуясь или растерянно. Но
никто не говорил с ним об этом. С ним вообще почти никто не говорил.
бы утренней заре. Вопреки убеждению колонистов, которые, как это часто
бывает, предпочитали выдумки реальным фактам, атшияне спали, и спали
по-настоящему, но физиологический спад у них наступал днем, между полуд-
нем и четырьмя часами, а не между двумя и пятью часами ночи, как у зем-
лян. Кроме того, в их суточном цикле было два пика повышения температуры
и повышенной жизнедеятельности - в рассветных и в вечерних сумерках.
Большинство взрослых спало по пять-шесть часов в сутки, но с перерывами,
а опытные сновидцы обходились двумя часами сна. Вот почему люди, считав-
шие краткие периоды как обычного, так и парадоксального сна всего лишь
ленью, утверждали, будто аборигены вообще никогда не спят. Думать так
было гораздо проще, чем разбираться, что происходит на самом деле. И в
эту пору Тунтар только-только оживлялся после предвечерней дремоты.
дывались на него, но ни один к нему не подошел. Это были просто тени,
мелькавшие на других тропинках в полутьме под могучими дубами. Наконец
он увидел знакомое лицо - по тропинке навстречу ему шла Шеррар, двоюрод-
ная сестра Старшей Хозяйки, бестолковая старушонка, которая в селении
ничего не значила. Она вежливо с ним поздоровалась, но не смогла - или
не захотела - внятно ответить на его расспросы о Старшей Хозяйке и двух
его обычных собеседниках: Эгате, хранителе сада, и Тубабе, Сновидце.
Старшая Хозяйка сейчас очень занята, и про какого Эгата он спрашивает?
Наверное, про Гебана? Ну а Тубаб, может, тут, а может, и не тут. Она
буквально вцепилась в Любова, и никто больше к нему не подходил. Всю до-
рогу через поля и рощи Тунтара она ковыляла рядом с ним, все время на
что-то жалуясь, а когда они приблизились к Мужскому Дому, сказала:
всегда просит что-нибудь ему показать, но не могла придумать, чем бы его
заинтересовать, чтобы увести отсюда. - Иди посмотри сети для рыбы, - за-
кончила она неуверенно.
- это был хмурый взгляд, полный враждебности. Так на него еще никто из
атшиян не смотрел, кроме разве что малышей, испугавшихся его роста и
безволосого лица. Но девушка не была испугана.
Если у атшиян действительно вдруг возникло чувство групповой враждебнос-
ти, он должен смириться с этим и просто попытаться показать им, что он
по-прежнему их верный и надежный друг.
которые так долго оставались стабильными? И почему? В Лагере Смита воз-
действие было прямым и нестерпимым: жестокость Дэвидсона способна выну-
дить к сопротивлению даже атшиян. Но это селение, Тунтар, земляне никог-
да не трогали, его обитателей не уводили в рабство, их лес не выжигали и
не рубили. Правда, здесь бывал он, Любов, - антропологу редко удается не
бросить собственную тень на картину, которую он рисует, - но с тех пор
прошло больше двух месяцев. Они знают, что случилось в Лагере Смита, у
них поселились беженцы, бывшие рабы, которые, конечно, рассказывают о
том, чего они натерпелись от землян. Но могут ли известия из дальних
мест, слухи и рассказы с такой силой воздействовать на тех, кто узнает о
случившемся только из вторых рук, чтобы самая сущность их натуры ради-
кально изменилась? Ведь отсутствие агрессивности заложено в атшиянах
очень глубоко: и в их культуре, и в структуре их общества, и в их под-
сознании, которое они называют "явью снов", и, может быть, даже в физио-
логии. То, что зверской жестокостью можно спровоцировать атшиянина на
попытку убить, он знает: он был свидетелем этого - один раз. Что столь
же невыносимая жестокость может оказать такое же воздействие на разру-
шенную общину, он вынужден поверить - это произошло в Лагере Смита. Но
чтобы рассказы и слухи, пусть даже самые страшные и ошеломляющие, могли
возмутить нормальную общину атшиян до такой степени, что они начали
действовать наперекор своим обычаям и мировоззрению, полностью отступив
от привычного образа жизни, - в это он поверить не способен. Это психо-
логически несостоятельно. Тут недостает какого-то фактора, о котором он
ничего не знает.
появился старый Тубаб, а за ним - Селвер.
мурился от приглушенного листвой, затуманенного дождем дневного света.
Он поднял голову, и взгляд его темных глаз встретился со взглядом Любо-
ва. Не было сказано ни слова. Любова пронизал страх.
спрашивал себя: "Откуда этот испуг? Почему Селвер вызвал у меня страх?
Безотчетная интуиция или всего лишь ложная аналогия? И то и другое равно
иррационально".
та, можно оправдать. Да и в любом случае это ничего не меняло. Дружба
между ними слишком глубока, чтобы ее могли разрушить сомнения. Они так
увлеченно работали вместе, учили друг друга своему языку - и не только в
буквальном смысле. Они разговаривали с абсолютной откровенностью и дове-
рием. А его любовь к Селверу подкреплялась еще и благодарностью, которую
испытывает спасший к тому, чью жизнь ему выпала честь спасти.
рог ему Селвер и как много значит для него эта дружба. Но был ли его
страх страхом за себя - опасением, что Селвер, познавший расовую нена-
висть, отвернется от него, отвергнет его дружбу, что для Селвера он бу-
дет уже не "ты", а "один из них"?
шел к Любову и приветливо протянул к нему руки.
ния. У землян прикосновение в первую очередь ассоциируется с угрозой, с
агрессивными намерениями, а все остальное практически сводится к фор-
мальному рукопожатию или ласкам, подразумевающим тесную близость. У ат-
шиян же существовала сложнейшая гамма прикосновений, несущих коммуника-
тивный смысл. Ласка, как сигнал и ободрение, была для них так же необхо-
дима, как для матери и ребенка или для влюбленных, но она заключала в
себе социальный элемент, а не просто воплощала материнскую или сексу-
альную любовь. Ласковые прикосновения входили в систему языка, были упо-
рядочены и формализованы, но при этом могли бесконечно варьироваться.
"Они все время лапаются!" - презрительно морщились те колонисты, которые
привыкли любую человеческую близость сводить только к эротизму, грабя
самих себя, потому что такое восприятие обедняет и отравляет любое ду-
ховное наслаждение, любое проявление человеческих чувств: слепой га-
денький Купидон торжествует победу над великой матерью всех морей и
звезд, всех листьев на всех деревьях, всех человеческих движений - над
Венерой-Родительницей?
а потом поглаживающим движением прижал ладони к его локтям. Он был почти
вдвое ниже Любова, что затрудняло жесты и придавало им неуклюжесть, но в
прикосновении этих маленьких, хрупких, одетых зеленым мехом рук не было
ничего робкого или детского. Наоборот, оно ободряло и успокаивало. И Лю-
бов очень ему обрадовался.
бой.
дружба осталась прежней, сразу рухнула. Селвер изменился. Он изменился
радикально - от самого корня.
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Апраксина Татьяна
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман