нем зреет плод. И ты протягиваешь к нему руку, Селвер, ты срываешь его.
А когда человек держит в руке плод этого Дерева, чьи корни уходят глуб-
же, чем корни всего леса, мир изменяется весь. Люди узнают об этом. Они
узнают тебя, как узнали мы. Не нужно быть стариком или Великим Сновид-
цем, чтобы узнать бога. Там, где ты проходишь, пылает огонь, только сле-
пые не видят этого. Но слушай, Селвер, вот что вижу я и чего, быть мо-
жет, не видят другие, и вот почему я тебя полюбил: я видел тебя в снови-
дениях до того, как мы встретились здесь. Ты шел по тропе, и позади тебя
вырастали юные деревья - дуб и береза, ива и остролист, ель и сосна,
ольха, вяз, ясень в белых цветках, все стены и крыши мира, обновленные и
вовеки обновляющиеся. А теперь прощай, мой бог и мой сын, и да не кос-
нется тебя опасность. Иди.
видеть ночью, уже не различали ничего, кроме сгустков и изломов черноты.
Начал сеяться дождь. Он отошел от Кадаста всего на несколько километров,
а надо либо зажечь факел, либо остановиться. Он решил остановиться и
ощупью нашел удобное место между корнями гигантского каштана. Он сел,
прислонившись к кряжистому стволу, который словно еще хранил частицу
солнечного тепла. Мелкие дождевые капли, невидимые в темноте, стучали по
листьям сверху, падали на его плечи, шею и голову, защищенные густым
шелковистым мехом, на землю, на папоротники и кусты вокруг, на все
листья в лесу и близко, и далеко. Селвер сидел так же неподвижно и тихо,
как и серая сова на суку над ним, но он не спал и широко открытыми гла-
зами вглядывался в шелестящий дождем мрак.
правого плеча и нарастающей волной прокатывалась вверх, разрешаясь гро-
мовым ударом над правым ухом. Центр речи расположен в коре левого полу-
шария головного мозга, подумал он, но сказать это вслух не смог бы. У
него не было сил ни говорить, ни читать, ни спать, ни думать. Кора - ды-
ра. Мигрень - шагрень, о-о-о! Да, конечно, его еще в университете лечили
от головных болей, и потом, когда он проходил в армии обязательный про-
филактический психотерапевтический курс, но, улетая с Земли, он захватил
с собой несколько капсул эрготамина - на всякий случай. И уже принял
две, а также анальгетик "ангел-цветик", и транквилизатор, и пищевари-
тельную таблетку, чтобы нейтрализовать действие кофеина, нейтрализующего
действие эрготамина, однако сверло по-прежнему вгрызалось в череп изнут-
ри, над правым ухом, под буханье литавр. Ухо, муха, боль, станиоль. Гос-
поди помилуй, пойди по мылу? Что делают атшияне, когда у них мигрень? Да
не может у них быть мигрени! Они бы еще за неделю сняли напряжение, уйдя
в сны. И ты попробуй? попробуй уйти в грезы. Начни, как учил тебя Сел-
вер. Хотя Селвер ничего не знал об электричестве и потому не мог понять
принципов энцефалографии, стоило ему услышать об альфа-волнах и о том,
когда они возникают, как он сразу сказал: "Ну да - ты ведь об этом?" И
на ленте, фиксировавшей то, что происходило в этой крошечной голове,
покрытой зеленым мхом, сразу появился типичный альфа-график. И за полча-
са он научил Любова, как включать и отключать альфа-ритмы. В сущности,
проще простого. Но не сейчас - сейчас мир слишком давит на нас? о-о-о,
над правым ухом бьет, и чутким слухом слышу, как Колесница Времени летит
вперед, потому что атшияне сожгли позавчера Лагерь Смита и убили двести
человек. Двести семь, если быть точным. Всех до единого, кроме капитана.
Неудивительно, что капсулы не могут добраться до источника его головной
боли - для этого нужно вернуться на два дня назад, очутиться на острове
в трехстах километрах отсюда. За горами, за долами. Пепел, пепел, все
рассыпалось пеплом. И в этом пепле - все, что он знал о высокоразумных
существах мира, значащегося под номером сорок один. Прах, вздор, хаос
неверных сведений и ложных гипотез. Пробыл здесь почти полных пять зем-
лет и верил, что атшияне не способны убивать людей - ни его расы, ни
своей собственной. Он писал длинные доклады, объясняя, отчего они не
способны убивать людей. И ошибся. Как ошибся!
на ноги, стараясь не качнуть головой, чтобы ее правая сторона не отвали-
лась. С медлительной плавностью человека, плывущего под водой, он подо-
шел к столу, плеснул в стакан порционной водки и выпил ее. Водка встрях-
нула его, рассеяла, привела в нормальное состояние. Ему стало легче. Он
вышел, решил, что не вынесет тряски мотоцикла, и зашагал по длинной и
пыльной Главной улице Центрвилла к зданию штаба. Поравнявшись с баром
"Луау", он с жадностью представил себе еще рюмку водки, но в дверь как
раз входил капитан Дэвидсон, и Любов пошел дальше.
которого он знал, на этот раз захватил с собой с орбиты новых людей. На
них не было летной формы, и несколько секунд спустя Любов с некоторой
растерянностью сообразил, что это не земляне. Он сразу же подошел позна-
комиться с ними. Первый, господин Ор, был волосатый таукитянин, тем-
но-серый, коренастый и угрюмый. Второй, господин Лепеннон, был высок,
белокож и красив, как большинство хайнцев. Здороваясь, оба посмотрели на
Любова с живым интересом, а Лепеннон сказал:
сальным сном у атшиян, профессор Любов.
заслуженный титул. По-видимому, они прожили несколько лет на Земле и,
возможно, были какими-то специалистами по врасу. Но коммодор, представ-
ляя их, не сказал, кто они и какое положение занимают.
лонии. Вслед за Госсе, главным экологом колонии, вошел капитан Сусун,
глава отдела развития природных ресурсов планеты - другими словами, ле-
соразработок. Его капитанский чин, как и капитанский чин Любова, был
данью предрассудкам армейского начальства. Вошел капитан Дэвидсон -
стройный и красивый. Его худое сильное лицо дышало суровым спокойствием.
У всех дверей встали часовые. Армейские спины были бескомпромиссно вып-
рямлены. Не заседание, а расследование, это ясно. Кто виноват? "Я вино-
ват", - с отчаянием подумал Любов, но посмотрел через стол на капитана
Дона Дэвидсона, посмотрел с брезгливостью и презрением.
рок первой планете, только чтобы высадить новых колонистов, а порт наз-
начения "Шеклтона" - восемьдесят восьмая планета, Престно, входящая в
хайнскую группу. Однако мы не можем игнорировать нападение на один из
ваших дальних лагерей, поскольку оно произошло во время нашего пребыва-
ния на орбите. Особенно ввиду некоторых новых событий, о которых при
нормальном положении вещей вы были бы извещены несколько позже. Дело в
том, что статус сорок первой планеты как земной колонии теперь подлежит
пересмотру, а резня в вашем лесном лагере может его ускорить. В любом
случае мы с вами должны что-то решить немедленно, так как я не могу дол-
го задерживать здесь свой корабль. В первую очередь надо удостовериться,
что относящиеся к делу факты известны всем присутствующим. Рапорт капи-
тана Дэвидсона о событиях в Лагере Смита был записан на пленку, и на ко-
рабле мы его все прослушали. И вы здесь тоже? Прекрасно. Если у кого-ни-
будь из вас есть вопросы к капитану Дэвидсону, задавайте их. У меня воп-
рос есть. На следующий день, капитан Дэвидсон, вы вернулись в сожженный
лагерь на большом вертолете с восемью солдатами. Получили ли вы разреше-
ние от старшего офицера здесь, в Центре, на этот полет?
шего лагеря?
ные в Лагере Смита были в целом всем довольны?
ние, в котором он оказался. Конечно, этим флотским и инопланетянам он не
подчинен и отчитываться за потерю двухсот человек, а также за самовольно
принятые карательные меры должен только перед своим полковником. Однако
его полковник присутствует здесь и слушает.
это возможно во временном лагере? И рабочие часы у них были нормальными?
подчиненных перебила остальных и подожгла лагерь?
гере местные врасу, атшияне, объединившись со своими лесными соплеменни-
ками. В своем рапорте капитан Дэвидсон называет атшиян "пискунами".
представлялось, что слово "пискуны" означает категорию землян, выполняю-
щих неквалифицированную работу в лесных лагерях. Считая, как и все мы,
что атшияне как раса лишены агрессивности, я не мог предположить, что
подразумеваются они. Собственно говоря, я даже не знал, что они вообще
Лукьяненко Сергей
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Березин Федор
Акунин Борис
Василенко Иван