Чтение 11–й страницы книги ~Город иллюзий~

В эту ночь Фальк спал так крепко и долго, как еще никогда с начала
своего путешествия.

В хижине у реки он пробыл еще два дня и две ночи, поскольку ее хозяин
принимал его очень радушно; ему оказалось нелегко покинуть эту крохотную
обитель тепла и дружеского общения. Старик редко прислушивался к словам
Фалька и никогда не отвечал на вопросы, но среди его непрерывной болтов-
ни проскальзывали определенные факты и намеки. Фальк узнал, что может
ему повстречаться на пути отсюда на запад, хотя где именно находится то
или иное место, он так и не смог разобрать. Судя по всему, до Эс Тоха
путь был свободен; а дальше? И что находилось за Эс Тохом?

Сам Фальк не имел об этом ни малейшего представления. Он знал лишь,
что в конце концов можно выйти к Западному морю, за которым лежал Вели-
кий Континент, а затем можно опять попасть в Восточное море и в Лес. Лю-
дям было известно, что мир имеет форму шара, но у них не осталось ни
единой карты. Фальку казалось, что старик, возможно, в состоянии нарисо-
вать карту. С чего он так решил, он и сам не понимал, поскольку его хо-
зяин никогда впрямую не рассказывал о том, что видел за пределами этой
крохотной прогалины на берегу реки.

- Приглядывайся к курам, - как бы между прочим произнес за завтраком
старик ранним утром того дня, когда Фальк собирался в дорогу. - Некото-
рые из них умеют говорить, а другие умеют слушать. Совсем как мы, а? Я
говорю, а ты слушаешь, поэтому я - Слухач, а ты - Вестник. Чертова логи-
ка. Помни о курах и не доверяй тем, что поют. Петухам можно доверять
больше - они слишком заняты своим кукареканьем. Иди один. Вреда тебе от
этого не будет. Передавай от меня привет всем Предводителям Странников,
которых ты встретишь, особенно Хенстрелле. Кстати, прошлой ночью, в про-
межутке между твоими и моими снами, мне пришла в голову мысль, что ты
достаточно поупражнялся в ходьбе и мог бы взять мой слайдер. Я и забыл о
том, что он у меня есть. Мне он не нужен - я не собираюсь покидать эти
места, кроме как после смерти. Надеюсь, кто-нибудь забредет сюда и похо-
ронит меня или хотя бы вытащит мое тело наружу на поживу крысам и му-
равьям, раз уж я умер. Меня не прельщает перспектива сгнить здесь, в
этом доме, который я столько лет содержал в такой чистоте. В лесу
пользоваться слайдером ты, конечно, не сможешь, так как там уже не оста-
лось ничего, достойного именоваться дорогами, но, если захочешь спус-
титься по реке, он вполне может сгодиться. А переправиться через Внут-
реннюю реку в оттепель без него сможет разве что рыба. Если надумаешь
взять слайдер, то он - в сарайчике.

Сходной философии придерживались обитатели Дома Катола, ближайшего к
Дому Зоува поселения. Фальк знал, что одним из их принципов было жить,
стараясь по возможности - не переходя грань разумного и не опускаясь до
фанатизма - не пользоваться механическими приспособлениями. То, что этот
живший куда аскетичнее, чем они, старик, который разводил птицу и выра-
щивал овощи, поскольку у него не было даже ружья для охоты, обладал та-
ким продуктом сложной технологии, как слайдер, показалось Фальку очень
странным и заставило его впервые взглянуть на хозяина дома с некоторым
сомнением.

Слухач цыкнул зубом и захихикал.

- У тебя никогда не было оснований доверять мне, парнишка-чужестра-
нец. А у меня - тебе. Ведь, в конце концов, многое можно утаить даже от
самого чуткого Слухача. Человек способен не признаваться в чем-то даже
самому себе, не так ли? Возьми слайдер. Я свое уже отпутешествовал.
Слайдер рассчитан только на одного, да тебе никто больше и не нужен. Ду-
маю, впереди у тебя еще долгий путь, который пешком не одолеть. А может,
даже и на слайдере.

Фальк промолчал, но старик ответил и на незаданный вопрос:

- Возможно, тебе придется вернуться домой, - сказал он.

Расставаясь с ним промозглым, туманным утром под припорошенными инеем
елями, Фальк с сожалением и благодарностью пожал старику руку, как Главе
Дома - так его учили поступать в подобных случаях. Затем он едва слышно
прошептал:

- Тиокиой.

- Как ты назвал меня, Вестник?

- Это означает? Я думаю, что это означает "отец"?

Слово это вырвалось из уст Фалька нечаянно, непроизвольно. Он не имел
ни малейшего представления о том, к какому языку оно принадлежало.

- Прощай, бедный, доверчивый дурачок! Говори всегда правду и знай,
что в правде твое спасение. А может, и нет, все дело случая. Иди один,
дорогой мой дурачок! Так, наверное, лучше для тебя. Мне будет недоста-
вать твоих мыслей. Прощай. Рыба и гости начинают пованивать на четвертый
день. Прощай!

Фальк склонился над слайдером, изящным маленьким летательным аппара-
том. Внутренняя поверхность кабины была украшена причудливым объемным
орнаментом из платиновой проволоки. Фальк забавлялся с аппаратом подоб-
ного типа в Доме Зоува; после беглого изучения приборов он прикоснулся к
левой шкале, переместил свой палец вдоль нее, и слайдер бесшумно поднял-
ся примерно фута на два. Прикосновение к правой шкале заставило его зас-
кользить над двором к берегу реки, пока маленький аппарат не завис над
ледяной крошкой заводи, у которой стояла хижина.

Фальк оглянулся, чтобы попрощаться, но старик уже скрылся в хижине,
прикрыв за собой дверь. Когда Фальк вышел на своем бесшумном челне на
простор темной магистрали реки, над ним вновь сомкнулась величественная
тишина.

Густой ледяной туман арками повисал впереди и позади, а также клубил-
ся среди серых деревьев по обоим берегам реки. Земля, деревья и небо -
все было серым ото льда и тумана. Только воды, неторопливое течение ко-
торых слегка опережал летательный аппарат, были темными. Когда на следу-
ющий день пошел снег, снежинки, казавшиеся черными на фоне неба и стано-
вившиеся белыми над водой за миг до исчезновения, падали не переставая,
чтобы раствориться в бесконечном потоке.

Данный способ передвижения был вдвое быстрее, а также безопаснее и
легче, чем ходьба. Его излишняя легкость и однообразие гипнотизировали.
Фальк с удовольствием сходил на берег, когда наставала пора поохотиться
или разбить лагерь. Водоплавающие птицы чуть ли не сами летели ему в ру-
ки, а животные, спускавшиеся на водопой, смотрели на человека так, слов-
но он, скользивший мимо них на слайдере, был чем-то вроде журавля или
цапли, и подставляли свои беззащитные бока и грудь под дуло его пистоле-
та. Потом ему оставалось только освежевать добычу, разделать ее на кус-
ки, приготовить, съесть и соорудить себе небольшой шалаш из веток и коры
на случай снега или дождя, используя перевернутый слайдер вместо крыши.
Фальк спал, на заре доедал оставшееся с вечера мясо, пил воду из реки и
отправлялся дальше. И дальше. И дальше.

Он забавлялся со слайдером, чтобы скоротать бесконечные часы: подни-
мал его футов на пятнадцать вверх, где ветер и завихрения делали воздуш-
ную подушку ненадежной и норовили опрокинуть машину, пока Фальк не ком-
пенсировал крен собственным весом; или глубоко зарывал аппарат в воду,
поднимая фонтаны пены и брызг, так что слайдер несся вперед, то и дело
чиркая по поверхности реки и становясь на дыбы, как норовистый жеребец.

Парочка падений не отбили у Фалька охоту к подобным забавам. Потеряв
управление, слайдер зависал на высоте одного фута; оставалось лишь вска-
рабкаться назад, добраться до берега и развести костер, а если сильно не
продрог, то и сразу продолжить свой путь как ни в чем не бывало. Одежда
Фалька была водонепроницаемой и от купания в реке промокала не больше,
чем от дождя. Зимняя одежда не давала ему замерзнуть, хотя до конца сог-
реться он тоже никогда не мог - походные костерки годились разве что для
приготовления пищи. После бесконечной череды дней с дождем, туманом и
мокрым снегом во всем Восточном Лесу, вероятно, не нашлось бы сухих дров
для настоящего костра.

Фальк занимал себя тем, что заставлял слайдер двигаться вниз по реке
длинными, лихими рыбьими прыжками, сопровождаемыми громкими всплесками и
фонтанами брызг. Производимый при этом шум давал ему желанную передышку
от монотонности гладкого бесшумного скольжения над водой между деревьев
и холмов.

Вот и следующий поворот. Фальк с плеском свернул, повторив изгиб реки
осторожными прикосновениями к шкалам управления, - и вдруг резко затор-
мозил, беззвучно зависнув в воздухе. Из серебристых речных далей ему
навстречу плыла лодка.

Оба судна были друг у друга как на ладони - не проскользнешь незаме-
ченным в тень прибрежных деревьев. Сжимая пистолет в руке, Фальк расп-
ростерся на дне слайдера и направил машину к правому берегу, подняв ее
до десяти футов, чтобы иметь преимущество по высоте перед людьми в лод-
ке.

Они неторопливо приближались, влекомые одним небольшим треугольным
парусом. Когда расстояние между лодками сократилось, до Фалька донеслись
отголоски пения.

Продолжая петь, люди подплыли еще ближе, не обращая на незнакомца ни
малейшего внимания.

Насколько простирались его недалекие воспоминания, музыка всегда од-
новременно привлекала и пугала Фалька, вызывая у него чувство какого-то
мучительного восторга, доставляя наслаждение, близкое к пытке. При зву-
ках пения он с особой силой ощущал, что он - не человек, что эта игра
ритма, тона и такта абсолютно чужда ему, он не просто позабыл ее, а
действительно слышал впервые. Но именно необычность музыки всегда прив-
лекала его, и теперь Фальк бессознательно снизил скорость слайдера, что-
бы послушать.

Пели четыре или пять голосов, сливаясь, разделяясь и переплетаясь в
столь совершенной гармонии, какой ему никогда еще не доводилось слышать.
Слов он не понимал. Казалось, весь лес, а также бессчетные мили серой
воды и тусклого неба слушают вместе с ним, погрузившись в почтительное
молчание.