Урсула Ле Гуин
Левая рука Тьмы
Источник: Миры Урсулы Ле Гуин
Издательство "Полярис" 1997
перевод с английского И. Тогоевой, 1992
OCR: Tanya Kondakova
Глава 1. ПАРАД В ЭРЕНРАНГЕ
Оллюль от Дженли Аи, первого Мобиля на планете Гетен/Зима, Хайнский цикл 93,
экуменический год 1490-97. Средство связи: ансибль.
еще в детстве, на родной планете, я постиг, что суть всякого воображения --
правда. Любой, самый достоверный факт может быть воспринят как с восторгом,
так и с недоверием -- в зависимости от того, как его преподнести: факты в
этом смысле подобны жемчужинам, что встречаются в земных морях, -- на одних
женщинах они оживают и блестят ярче, на других тускнеют и умирают. Только
факты, пожалуй, не столь материальны и совершенны с точки зрения формы.
Однако и те и другие весьма восприимчивы к внешним воздействиям.
Честно говоря, я вообще не знаю, кто тут главный герой и кто рассказчик.
Судите сами. Только все это -- единое целое, даже когда факты порой начинают
противоречить друг другу, а повествование распадается на различные версии.
Вы вольны выбрать ту, которая вам больше по вкусу, но знайте: все изложенное
здесь -- чистая правда, и все толкования, в сущности, сводятся к одному и
тому же.
экуменического года. По здешнему календарю приведенная дата расшифровывается
следующим образом: Одархад Тува, или 22-й день третьего месяца весны
Года Первого. Текущий год здесь -- это всегда Год Первый. Лишь датировка
предшествующих и последующих лет позволяет выделить каждый новый год из всех
прочих: отсчет как бы ведется от некоего перманентного "сейчас".
грозила смертельная опасность, о которой я и не подозревал.
госсиворов и непосредственно перед королем. Лил дождь.
небес в глубокие щели улиц; темный, исхлестанный непогодой каменный город --
и сквозь него медленно тянется тонкая золотая нить праздничного шествия.
Первыми идут зажиточные люди -- купцы, ремесленники, -- подлинные хозяева
города Эренранга. Ряд за рядом, в ярких красивых одеждах проходят они сквозь
завесу дождя, с изяществом рыб, скользящих в глубинах морских. У них умные,
спокойные лица. Идут не в ногу -- это ведь не военный парад; в здешних
парадах нет даже намека на солдафонство.
одному, по пять, по сорок пять, а то и по четыре сотни -- от каждого домена
или княжества. Пестрая людская река струится под звуки горнов, костяных
свистулек и старинных деревянных рожков; с их резкими звуками смешиваются
нудноватые, но чистые переливы электрофлейт. Флаги различных княжеств
сплетаются на ветру в гигантские разноцветные косы, которые цепляются за
желтые ограничительные флажки. У каждой группы представителей своя мелодия,
все это воспринимается как какофония, чудовищное эхо которой гремит в
глубоких провалах улиц.
подбрасывают они шары -- снопы золотистых искр взлетают над толпой, -- снова
ловят и снова бросают вверх. Золотые шары будто вобрали в себя дневной свет;
кажется, что они стеклянные и сквозь них просвечивает солнце.
госсиворах. Госсивор -- а на нем полагается играть только в присутствии
короля -- издает довольно странные печальные звуки, напоминающие мычание.
Когда все сорок человек играют одновременно, от этого рева можно сойти с
ума. По-моему, от него даже могут обрушиться башни Эренранга. В ответ на
столь чудовищную музыку тучи, влекомые ветром, яростно плюются в музыкантов
холодным дождем. Если эта музыка считается королевской, то неудивительно,
почему все короли Кархайда сумасшедшие.
столичная знать, приближенные его величества, представители различных
сословий, сенаторы, советники, послы, князья; все идут как попало, рядность
не соблюдается вовсе, зато важности хоть отбавляй. В окружении свиты
вышагивает сам король Аргавен XV -- в белом мундире, белоснежной сорочке, в
белых штанах, заправленных в краги шафранового цвета, и в желтой островерхой
фуражке. Золотое кольцо на пальце -- его единственное украшение, знак
принадлежности к королевскому роду. За ним следом восемь дюжих молодцов
несут королевский паланкин, сплошь утыканный желтыми сапфирами; паланкину
несколько веков, им давным-давно уже не пользуются короли Кархайда, однако
для парада это совершенно необходимый атрибут, связанный с Давними
Временами. За паланкином идут восемь стражников, вооруженных обыкновенными
старыми винтовками -- тоже своего рода атрибут варварского прошлого, --
причем заряжены они пулями из мягкого металла. Сама смерть следует за
королем по пятам. За стражниками, несущими в своих руках смерть, идут
ученики ремесленных школ и разнообразных колледжей, торговцы и королевские
слуги, длинные вереницы детей и молодежи в ярких белых, красных, золотистых,
зеленых одеждах; и наконец завершают парад мягкие на ходу и очень тихоходные
местные автомобили темных цветов.
сколоченной из новых досок платформе возле недостроенной арки новых речных
ворот. Парад должен завершиться установкой замкового камня в воротах, то
есть открытием нового речного пути и нового порта в Эренранге. В общей
сложности это трудоемкое строительство вместе с выемкой промерзшего грунта и
прокладыванием подъездных путей заняло пять лет. Великая стройка призвана
увековечить имя Аргавена XV в анналах кархайдской истории. Мы сбились в кучу
на тесной трибуне в насквозь промокших тяжелых парадных одеждах. Дождь
кончился, и солнце светит вовсю -- дивное, ясное, но такое предательское
солнце планеты Зима. Я замечаю своему соседу справа: "Вы подумайте,
настоящая жара!"
волосами -- одет в тяжелый парадный мундир из зеленой кожи с золотым галуном
и теплую белую рубаху; он в зимних штанах, да еще на шее у него тяжеленная
серебряная цепь, каждое звено которой толщиной в руку. Он, обильно потея,
отвечает мне: "Да, действительно жарко".
россыпь коричневых камешков на морском берегу; повсюду слюдяной блеск многих
тысяч внимательных глаз. Это жители города, задрав головы, наблюдают за
нами.
прямо от трибуны к вершине арки, пока еще не соединенные концы которой
возвышаются над рекой и причалами. И в этот миг толпа вздрагивает и
восхищенно вздыхает: "О Аргавен!" Однако король будто не слышит. Впрочем,
подданные и не ждут ответа. Госсиворы, в последний раз немузыкально рявкнув,
смолкают. Воцаряется тишина. Солнце ярко освещает город, полоску реки, толпу
и короля над ней, в вышине. Каменщики сразу включают электрическую лебедку,
и, пока король поднимается, замковый камень свода проплывает мимо него
вверх, потом его опускают на место и почти беззвучно вставляют в гнездо:
теперь огромный, в тонну весом блок соединяет две основные опоры воедино,
завершая конструкцию. Каменщик с мастерком и ведром поджидает короля на
строительных лесах; остальные строители быстро спускаются вниз по веревочным
лестницам, словно пауки по паутине. Там, в вышине, между рекой и солнцем,
король и каменщик преклоняют колена. Потом, взяв в руки мастерок, король
начинает цементировать швы. Работать ему явно не хочется, и он скоро
передает мастерок каменщику, однако за работой наблюдает очень внимательно.
Цемент, которым пользуется король, красновато-розового цвета, и свежие швы
ярко выделяются из остальных. Минут через пять, восхищенный поистине
пчелиной заботливостью короля, я спрашиваю соседа слева:
вспомнив, что полоски того же яркого цвета имеются на каждой из арок Старого
Моста, красиво изогнувшегося над рекой чуть выше по течению.
мужчиной, раз уж я начал называть его "он", -- отвечает: "В Давние Времена
замковый камень всегда укрепляли раствором из костей и цемента, замешанном
на крови. То была человеческая кровь. И человеческие кости. Считалось, что
иначе арка непременно рухнет. Понимаете? Ну а теперь мы используем кровь и
кости животных".
же осторожно; иронично, но всегда помня о том, что я чужой, что у меня обо
всем свое, чуждое здешним людям, мнение, -- рассказывает мне о самых
различных вещах. По-моему, только в этой его манере и проявляется
настороженность по отношению ко мне -- настороженность представителя
уникальной расы и человека, занимающего в высшей степени ответственный пост.
Ибо это один из самых могущественных людей страны. Я не могу с точностью
сказать, какой исторический термин наиболее адекватно смог бы
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Дальский Алекс
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Мацумото Сэйте