Чтение 41–й страницы книги ~Четыре пути к прощению~

одного рода может обратиться к женщине другого. -- Существуют вещи, которых
я не знаю, а ты знаешь.

-- Всем, что знаю, поделюсь с превеликим удовольствием, -- ответила она
с такой готовностью, словно всю жизнь провела в Стсе. Затем улыбнулась и
упредила следующий вопрос Хавживы: -- Все, что дано тебе, передашь другим.
-- Подобная формула отвергала возможные предложения платы за учебу. --
Только давай-ка мы с тобой перейдем на площадь.

Рыночная площадь в Стсе была общепринятым местом для бесед. Любой мог
сидеть здесь на ступенях или возле фонтана, или же в тени галерей, глазея на
череду прохожих. Хавживе уютнее было бы в более укромном месте, но,
прислушавшись к своему внутреннему богу, он подчинился.

Они устроились в нише основания фонтана и принялись беседовать, лишь
изредка прерываясь, чтобы поприветствовать знакомых.

-- Почему ты( -- начал было Хавжива и запнулся.

-- Почему уехала? И куда? -- Ясноглазая, как араха, Межа подняла
взгляд, чтобы проверить свою догадку по выражению лица собеседника. -- Да(
Конечно, у нас с Гранитом, твоим отцом, была любовь, настоящая любовь, но
иметь детей не получалось, а он так страстно желал ребенка( Ты удивительно
похож на него тогдашнего. Мне приятно смотреть на тебя( Ну вот, в этом и
заключалась моя главная беда. И ничто здесь уже не радовало. А еще я знала,
как следует устроить все здесь, в Стсе. Вернее, думала, что знаю это лучше
других. Хавжива понимающе кивнул.

-- Я служила при храме. Принимала сообщения, передавала их дальше и
постоянно искала в этом какой-либо смысл. И мне открылось, что за пределами
Стсе существует огромный неведомый мир. Почему же мне суждено всю жизнь
провести именно здесь? Смириться с этим было трудно. Тогда я начала общаться
кое с кем из тех, кто, как и я, служил при храмах на передаче информации.
Кто ты, чем занимаешься, где живешь, каково там у вас?.. Вскоре меня связали
с группой историков, которые, как и мы с тобой, родились в городках, а тогда
как раз разыскивали людей вроде меня, но скорее чтобы убедиться в тщетности
подобных поисков.

Это тоже было вполне понятно, и Хавжива снова кивнул.

-- Я стала задавать вопросы. Они тоже. Историки это умеют, ведь это их
хлеб. Вскоре я уже знала, что у них есть свои особенные школы, и
поинтересовалась, нельзя ли попасть в одну из таких. Они прислали в Стсе
своих представителей, те поговорили со мной, с родителями, с другими людьми
-- выясняли, не причинит ли мой отъезд каких-либо неприятностей. Стсе ведь
весьма консервативный городок. У них там уже четыре столетия не было ни
единого историка -- выходца из наших мест.

Межа улыбнулась приятной мимолетной улыбкой, но юноша слушал весьма
напряженно и веселости не выказал. Женщина не сводила с него ласково
светящихся глаз.

-- Народ у нас был потрясен, конечно, но никто особенно не рассердился.
Поэтому вскоре я и отбыла вместе с историками. Мы улетели в Катхад. Там есть
школа. Мне стукнуло полных двадцать два года, когда я начала свое
образование сызнова. Я полностью изменила свое бытие, я училась быть
историком.

-- Как это? -- спросил Хавжива после продолжительной паузы.

Межа глубоко вздохнула.

-- Очень просто. Задавая прямые вопросы, -- ответила она. -- Как и ты
сейчас. Плюс решительным отказом от всего своего прежнего знания.

-- Как это? -- повторил Хавжива, не веря своим ушам. -- Почему?

-- Подумай сам. Кем я была, когда уезжала? Женщиной из рода Потайного
Кабеля. Когда оказалась там, от подобного титула пришлось отказаться. Там я
вовсе не женщина из рода Потайного Кабеля. Я просто женщина. Могу вступить в
связь с кем угодно по собственному усмотрению. Могу избрать любую профессию.
Родовые ограничения имеют значение здесь, но не там. Там их нет вовсе. Здесь
они в чем-то даже полезны, играют весьма важную роль, но за пределами этого
тесного мирка теряют всякий смысл. -- Межа разгорячилась. -- Существуют два
вида знания -- локальное, то есть местное, и всеобщее, универсальное знание.
А также два вида времени -- местное и историческое.

-- А может, и боги там совсем иные?

-- Нет, -- решительно возразила она. -- Там нет их вовсе. Все боги
здесь.

Межа заметила, как вытянулось лицо юноши. И после паузы добавила:

-- Зато там есть души. Множество человеческих душ, сознании,
исполненных знания и страстей. Души живых и давно усопших. Души людей,
обитавших на этой земле сотни, тысячи, даже сотни тысяч лет тому назад.
Сознания и души людей из иных миров, удаленных от нас на сотни световых лет.
И все с уникальным знанием, со своей собственной историей. Мир священен,
Хавжива. Космос -- это святыня. У меня, собственно, не было знания, от
которого пришлось бы отречься. Все, что я знала, все, чему когда-либо
училась, -- все лишь подтверждение этому. В мире не существует ничего, что
не было бы священно. -- Она понизила голос и снова заговорила медленно, как
местная уроженка. -- Тебе самому предстоит сделать выбор между святостью
здешней и великой единой. В конце концов, они, по существу, одно и то же. Но
только не в жизни конкретного человека. Там знание предоставляет человеку
выбор -- измениться или остаться таким, каков ты есть, река или камень.
Роды, обитающие на Стсе, -- это камень. Историки -- река.

Поразмыслив, Хавжива возразил:

-- Но ведь русло реки -- это тоже камень. Межа рассмеялась, ее взгляд
снова остановился на нем -- вдумчивый и приязненный.

-- Мне, пожалуй, пора, -- сказала она. -- Устала немного, пойду
прилягу.

-- Так ты теперь не( ты больше не женщина своего рода?

-- Это там. Здесь я по-прежнему принадлежу роду. Это навсегда.

-- Но ты ведь изменила свое бытие. И скоро снова покинешь Стсе.

-- Конечно, -- без промедления ответила Межа. -- Человек может
принадлежать более чем одному виду бытия разом. И у меня там работа.

Тряхнув головой, Хавжива сказал -- медленнее, чем его собеседница, но
столь же непреклонно:

-- Что проку в работе, если ты лишаешься своих богов? Мне невдомек это,
о Мать Всех Детей, моим слабым умом того не постичь.

Межа загадочно улыбнулась.

-- Полагаю, ты поймешь то, что захочешь понять, о Муж Моего Рода, --
ответила она церемониальным оборотом, позволяющим собеседнику закончить
разговор и откланяться в любой момент, когда только вздумается.

Мгновение помешкав, Хавжива ушел. Направляясь в мастерские, он снова
без остатка погрузился в мир затверженных назубок шаблонных ткацких узоров.

В тот же вечер он приятно удивил Йан-Йан неистовым любовным пылом и
довел ее буквально до изнеможения. В них как будто опять на время вселился
бог -- воспылал и вновь погас.

-- Хочу ребенка, -- объявил вдруг Хавжива, когда они, не размыкая
влажных объятий, переводили дух в мускусной тьме.

-- Он( -- поморщилась Йан-Йан не в состоянии ни думать, ни решать, ни
спорить. -- Немного позже( Скоро(

-- Сейчас, -- настаивал он. -- Сегодня.

-- Нет, -- сказала она мягко, но властно. -- Помолчи!..

И Хавжива замолчал. А Йан-Йан вскоре уснула.

Больше года спустя, когда им стукнуло девятнадцать, Йан-Йан сказала
как-то, прежде чем погасить свет на ночь:

-- Хочу ребеночка.

-- Еще не время.

-- Почему? Ведь моему брату уже скоро тридцать. И жена его ничуть не
возражает -- ей даже хочется, чтобы рядом вертелся эдакий пухленький живчик.
А когда выкормлю ребенка, перейдем ночевать в дом твоих родителей. Ты ведь
всегда желал этого.

-- Еще не время, -- повторил Хавжива. -- Я еще не хочу.

Повернувшись к нему лицом, Йан-Йан обиженно поинтересовалась:

-- А чего же ты хочешь тогда?

-- Пока не знаю.

-- Ты собрался уйти. Ты намереваешься покинуть род. Ты хочешь податься
в безумцы. А все эта женщина, эта проклятущая ведьма!

-- Никаких ведьм не существует, -- холодно ответил Хавжива. -- Глупые
бабушкины сказки. Детские суеверия.

Они уставились друг на друга -- лучшие в мире друзья, пылкие любовники.

-- Тогда что же не так, Хавжива? Если хочешь перебраться в родительский
дом, так и скажи. Если приглянулась другая, ступай к ней. Но сперва дай мне
ребенка! Прошу тебя. Неужели ты уже совсем утратил своего араху?

Ее глаза наполнились слезами.

Хавжива спрятал лицо в ладони.

-- Все не так, -- пробормотал он. -- Все неправильно. Все вроде бы
делаю как принято, но меня не оставляет чувство -- ты назовешь это безумием,
-- что можно и по-другому. Что есть другие способы(

-- Есть только один способ жить правильно, -- прервала Йан-Йан. -- Тот,
что я знаю. И там, где я живу. Есть только один способ делать детей. Если
тебе известен другой, пойди и попробуй с кем-нибудь еще! -- Она сорвалась на
крик, напряжение последних месяцев разом выплеснулось в истерике, и Хавживе
оказалось непросто успокоить ее, баюкая в нежных объятиях.

Когда Йан-Йан снова оказалась в состоянии говорить, она отвернулась к
стене и глухо, хрипловатым голосом спросила:

-- Ты дашь знать, когда соберешься уходить, Хавжива?

Прослезившись от стыда и жалости, он шепнул ей:

-- Да, любимая.

В эту ночь они уснули, точно малые дети, пытаясь утешиться друг у друга
в объятиях.

-- Я опозорен, опозорен навеки! -- простонал Гранит.

-- Разве ты так уж виноват в том, что это случилось? -- сухо спросила
сестра.

-- А я знаю? Может, и виноват. Сперва Межа, а теперь вот еще и мой сын.