Чтение 9–й страницы книги ~Следствие~

-- А вы не можете? -- прервал его Шеппард.

-- Нет, могу, но только в состоянии аффекта, в случае
опасности, когда под рукой нет ничего другого, когда это
единственный выход... Но ведь вы-то не хуже меня знаете, для чего
он это сделал. И через всю серию проходит эта проклятая железная
последовательность. Ведь он все делает так, чтобы создалось
впечатление, будто покойники ожили. Для этого он делал расчеты и
изучал метеорологические бюллетени. Но неужели этот человек мог
подумать, что найдется хотя бы один полицейский, который поверит
в чудо? Вот в этом-то и заключается безумие!

-- Которого нет и быть не может, как вы сами утверждаете, --
спокойно заметил Шеппард. Чуть отдернув штору, он смотрел в
темный сад.

-- А почему вы вспомнили дело Лаперо? -- после недолгого
молчания спросил Грегори.

-- Потому что началось оно весьма невинно: с геометрических
фигур, выложенных из пуговиц. Но не только поэтому. Вот
ответьте-ка мне, пожалуйста, что является противоположностью
деятельности человека?

-- Не понимаю, -- пробормотал Грегори, чувствуя, что у него
начинает болеть голова.

-- В деятельности человека проявляется его личность, --
спокойно пояснил инспектор. -- В любой, в том числе и преступной.
А вот правильность всех случаев этой серии безлична. Безлична --
как законы природы. Вам понятно?..

-- Кажется, да... -- неожиданно хриплым голосом ответил
Грегори. Откинувшись всем корпусом назад, он наконец вышел из
круга ослепляющего света, и теперь глаза его начали привыкать к
темноте. На стене кроме женщины висело еще несколько фотографий.
Все это были снимки мертвецов. Шеппард вновь расхаживал по
комнате, передвигаясь на фоне этих чуть выступающих из мрака лиц,
точно среди каких-то фантастических декораций или, нет, -- как
среди привычных, свойских вещей. Наконец он остановился около
стола.

-- Математически эта серия настолько совершенная,
законченная, что напрашивается вывод, будто преступника как
такового нет. Это ошеломляет, Грегори, но это похоже на правду...

-- Что, что вы... -- чуть слышно прошептал Грегори,
инстинктивно отшатнувшись.

Шеппард продолжал стоять возле стола, лица его в темноте не
было видно. И тут Грегори услышал короткий сдавленный звук.
Главный инспектор смеялся.

-- Я вас напугал? -- посерьезнев, спросил он. -- Вы
полагаете, что я несу чушь? А кто делает день и ночь? -- вдруг
после небольшой паузы задал он вопрос. В его голосе звучала
насмешка.

Грегори вскочил, оттолкнув кресло.

-- Понял! Ну конечно же! -- воскликнул он. -- Сотворение
нового мифа. Искусственный закон природы. Искусственный,
безличный, невидимый творец. И разумеется, всемогущий.
Великолепно! Имитация всемогущества...

Грегори смеялся, но в этом смехе не было веселости.
Несколько раз глубоко, судорожно вздохнув, он умолк.

-- Почему вы смеетесь? -- тихо, почти печально спросил
инспектор. -- Не потому ли, что такая мысль уже приходила вам в
голову, но вы отбросили ее. Имитация? Да, конечно. Но она может
оказаться настолько совершенной, что вы, Грегори, придете ко мне
с пустыми руками.

-- Вполне возможно, -- холодно ответил Грегори. -- И тогда
вы назначите вместо меня другого. В конце концов, если бы это
было необходимо, я уже сейчас мог бы объяснить любую деталь.
Вплоть до случая в прозекторской. Окно можно открыть снаружи с
помощью нейлоновой жилки, заранее привязанной к рычагу. Я даже
попробовал. Но чтобы творец новой религии, этот имитатор чудес,
начинал с таких... -- и он пожал плечами.

-- Нет, все это не так просто. Вот вы говорите "имитация".
Восковая кукла является имитацией человека, не так ли? А если
некто создаст куклу, которая умеет говорить и ходить, то это
будет превосходная имитация. А если этот некто сконструирует
куклу, способную истекать кровью? Куклу, которая будет несчастной
и смертной, тогда что?

-- А что общего это... Но ведь и у совершенной имитации, и у
этой куклы должен быть творец, которому можно надеть наручники!
-- воскликнул Грегори, чувствуя, как в нем поднимается бешенство.
"Он что, издевается надо мной?" -- промелькнуло у него в голове.
-- Сэр, не могли бы вы ответить на один вопрос?

Шеппард повернулся к нему.

-- Вы считаете, что эта проблема неразрешима, да?

-- Да нет, что вы. Об этом не может быть и речи. Но вполне
вероятно, что разрешение... -- и инспектор замялся.

-- Прошу вас сказать мне все до конца.

-- Не знаю, имею ли я право, -- сухо произнес Шеппард, точно
обидясь на настойчивость Грегори. -- Вполне вероятно, что
разрешение вас не устроит.

-- Но почему? Объясните же!

-- Не смогу.

Он подошел к столу, выдвинул ящик и вынул небольшой пакет.

-- Будем исполнять наш долг, -- сказал он, вручая пакет
Грегори.

В нем были фотографии троих мужчин и одной женщины. С
глянцевого картона на Грегори смотрели заурядные, ничем не
примечательные лица.

-- Это они, -- утвердительно произнес Грегори. Две
фотографии он уже видел.

-- Да.

-- А посмертных нет?

-- Нам удалось достать только две. -- Шеппард снова полез в
ящик. -- Сделаны в больнице по просьбе родственников.

Это были фотографии двоих мужчин. И странная вещь, смерть
сделала заурядные лица значительными, дала им монументальную
торжественность. Они стали выразительней, чем при жизни, словно
бы теперь им было что скрывать.

Грегори поднял глаза на Шеппарда и поразился. Сгорбленный,
как-то внезапно постаревший, тот стоял, сжав губы, словно на него
накатила волна боли.

-- Сэр? -- с неожиданной робостью произнес вполголоса
Грегори.

-- Я предпочел бы не поручать вам этого дела... но у меня
никого больше нет, -- тихо произнес Шеппард, кладя руку на плечо
лейтенанту. -- Поддерживайте со мной постоянный контакт. Я бы
очень хотел вам помочь, но сомневаюсь, чтобы в таком деле опыт
чего-нибудь стоил.

Грегори отшатнулся. Рука инспектора упала. Они стояли в
темноте. Из мрака со стен на них смотрели лица мертвецов. У
Грегори возникло ощущение, что сейчас он еще пьяней, чем в начале
вечера.

-- Прошу прощения, -- произнес он, -- но вам ведь известно
больше, чем вы мне сказали, да? -- Дыхание у него было
прерывистым, как после долгого бега. Шеппард не отвечал. -- Вы...
вы не можете или не хотите? -- продолжал допытываться Грегори и
даже не удивился собственной дерзости.

Глядя на него с безмерным сожалением, Шеппард отрицательно
покачал головой. А может, это была ирония?

Грегори взглянул на свои руки: в левой он сжимал фотографии,
сделанные при жизни, в правой -- посмертные. И опять, как и
минуту назад, когда он задавал дерзкие вопросы, что-то толкнуло
его. Это было словно касание незримого перста.

-- Которые... важнее? -- почти беззвучно выдохнул он. Только
в полной тишине этой комнаты его слова можно было разобрать.

Шеппард, поджав губы, взглянул на него, как-то устало повел
рукой и подошел к выключателю. Комнату залил яркий свет, все
стало обыденным и привычным. Грегори медленно засовывал
фотографии в карман.

Визит близился к концу. И все-таки, хотя они теперь
обсуждали конкретные детали -- количество и расположение постов у
моргов, патрулирование названных Сиссом городков, полномочия
Грегори, между ними оставалась какая-то недосказанность.
Несколько раз инспектор умолкал и выжидающе смотрел на Грегори,
словно раздумывая, не вернуться ли к теме предыдущего разговора.
Но так-таки ничего больше не сказал.

Нижняя половина лестницы тонула в темноте. Грегори ощупью
добрался до выхода и тут услыхал, что Шеппард окликает его.

-- Желаю успеха! -- торжественно напутствовал его главный
инспектор.

Лейтенант отпустил дверь, и ветер с грохотом захлопнул ее.

На улице сырость и холод пронизывали до костей. Лужи
подернулись льдом, под ногами хрустела смерзшаяся грязь, порывы
ветра несли тысячи мелких капель, превращавшихся на лету в
ледяные иглы. Они впивались в лицо и с сухим шуршанием
отскакивали от жесткой ткани пальто.