Станислав Лем

Терминус

Terminus, 1961

Е.Вайсброт, перевод, 1993

1

От остановки до ракетодрома путь был неблизкий, особенно если
тащить чемодан. Над призрачно белеющими полями стояла предрассветная
мгла, по шоссе в серебристых клубах тумана, посвистывая шинами,
проносились грузовики; на поворотах стоп-сигналы вспыхивали красным
светом. Перекладывая чемодан из одной руки в другую, Пиркс посмотрел
вверх. Туман, должно быть, оседал -- просвечивали звезды. Пиркс
невольно поискал курсовую для Марса Серая мгла вдруг заколебалась.
Неправдоподобно зеленый огонь насквозь прошил темноту. Пиркс
машинально открыл рот: приближался гром, а за ним -- горячий вихрь.
Земля задрожала. В одно мгновение над равниной взошло зеленое солнце.
Снег до самого горизонта засверкал ядовитым блеском, тени от
придорожных столбов побежали вперед, а все, что не стало ярко-зеленым,
почернело, словно обуглилось. Растирая зеленые ладони. Пиркс смотрел,
как один из призрачно освещенных стрельчатых минаретов, которые,
казалось, по странному капризу зодчего сгрудились в центре окаймленной
холмами котловины, отрывается от земли и величественно поднимается в
небо, опираясь на огненный столб. Когда грохот стал материальной
силой, заполнившей все вокруг, Пиркс, закрыв лицо ладонями, увидел
сквозь пальцы далекие башни, строения, цистерны, окруженные алмазным
ореолом. Окна Управления порта пылали, словно за ними бушевал пожар;
все очертания начали колебаться и изгибаться в раскаленном воздухе, а
виновница всего этого с торжествующим ревом исчезала в высоте, оставив
на земле огромный черный дымящийся круг. Спустя минуту с усеянного
звездами неба хлынул крупный теплый дождь -- сработал эффект
конденсации.

Пиркс поднял свою ношу и пошел дальше. Взлет ракеты будто сломил
ночь: с каждой минутой светлело -- уже было видно, как оседает во рвах
тающий снег и вся равнина выплывает из облаков тумана.

За сетчатым забором, сверкающим от воды, тянулась защитная стенка
для людей из ракетодромной команды, со скатами, покрытыми дерном. Ноги
скользили по мертвой, набухшей водой прошлогодней траве, но Пиркс
слишком спешил и не стал искать ступенек ближайшего перехода, с
разгона взбежал наверх и увидел ее издалека.

Она стояла особняком, высоченная, как башня, выше других ракет.
Таких не строят уже давно. Он обходил разлившиеся на бетоне мелкие
лужицы; дальше их почти не было: вода мгновенно испарилась от
теплового удара, четырехугольные плиты сухо и резко, как летом,
звенели под каблуками. Чем ближе он подходил, тем выше приходилось
задирать голову. Обшивка выглядела так, будто ее послойно покрывали
клеем, обмазывали глиной и обертывали какимто тряпьем. Раньше к
вольфраму подмешивали асбестовый карбоволокнит. Стоило кораблю два-три
раза обгореть при торможении в атмосфере, и он покрывался лохмотьями,
словно его пытались ошкурить. Срывать их не имело смысла -- из-за
страшного сопротивления воздуха на старте сейчас же появлялись новые.
А устойчивость, управляемость -- хоть сразу в Космический Трибунал:
состав преступления налицо.

Он шел не спеша, хотя чемодан уже порядком оттянул руки: хотел
как следует осмотреть корабль снаружи. Ажурная конструкция трапа
вырисовывалась на фоне неба -- совсем как лестница Иакова. Обшивка
ракеты была серая, цвета камня; впрочем, все еще было серым:
раскиданные по бетону пустые ящики, баллоны, обломки ржавого железа,
бухты металлических тросов. Беспорядочно разбросанные, они
свидетельствовали о спешке, с которой производилась погрузка. Не
доходя шагов двадцать до трапа, Пиркс поставил чемодан и огляделся.
Похоже, груз на месте; огромная, на гусеничном ходу погрузочная
платформа была отодвинута, ее крюки висели в воздухе метрах в двух от
корпуса. Он обошел стальную опору, которой черневший на фоне утреннего
неба корабль упирался в бетон, и оказался возле кормы. Железобетон
осел под колоссальным давлением опоры, от нее во все стороны
разбегались стрелы трещин.

"Заплатят и за это", -- подумал Пиркс о владельцах корабля,
вступая в тень, отбрасываемую кормой.

Он остановился под воронкой первой дюзы, запрокинул голову. Ее
край, слишком высокий, чтобы до него можно было дотянуться, покрывали
толстые наслоения копоти. Пиркс потянул носом воздух. Хотя двигатели
молчали уже давно, он различал резкий, характерный запах ионизации.

-- Иди-ка сюда, -- проговорил кто-то у него за спиной.

Он обернулся, но никого не увидел, только снова услышал тот же
голос -- будто всего в трех шагах.

-- Эй, есть тут кто? -- крикнул Пиркс.

Его голос глухо прозвучал под черным, ощерившимся десятками дюз
куполом кормы. Он перешел на другую сторону и увидел копошащихся
вдали, метрах в трехстах, людей. Выстроившись в ряд, они тянули по
земле тяжелый топливный шланг. Больше не было никого. Он с минуту еще
прислушивался, наконец снова, на этот раз сверху, долетело неясное
бормотание. Видимо, это был эффект воронкообразных отверстий: они
действовали как рефлекторы, концентрируя звуки. Он вернулся за
чемоданом и направился к трапу.

Занятый своими мыслями -- что это были за мысли, он не смог бы
ответить, -- Пиркс не заметил, как одолел шестиэтажную лестницу.
Наверху, на платформе с алюминиевыми поручнями, он не обернулся, чтобы
взглядом проститься с Землей. Это даже не пришло ему в голову, Прежде
чем толкнуть дверь люка, он провел пальцем по обшивке. Терка, да и
только! Поверхность напоминала изъеденный кислотами камень.

-- Ничего не поделаешь... сам того хотел, -- пробормотал он.

Дверца люка подалась с трудом, словно была камнями привалена.
Шлюзовая камера походила на бочку изнутри. Он провел пальцами по
трубам, растер сухую пыль. Ржавчина.

Протискиваясь через внутренний люк. Пиркс успел заметить, что
уплотняющая прокладка подремонтирована. Вверх и вниз шли вертикальные
колодцы коридоров, освещенные ночными лампами, свет их вдали сливался
в голубую полоску. Где-то шумели вентиляторы, гнусаво чмокал невидимый
насос. Пиркс выпрямился. Окружающую его громаду с броневой обшивкой и
палубами он ощутил как продолжение собственного тела. 19 тысяч тонн,
черт побери!

По дороге в рубку Пиркс никого не встретил. Коридор заполняла
абсолютная тишина, точно корабль был уже в космическом пространстве.
Мягкая обивка стен была в пятнах; изношенные тросы, служившие опорой
при невесомости, свисали вниз. Десятки раз перерезанные и сращенные
соединения трубопроводов напоминали обгоревшие клубни, вынутые из
затухающего костра.

По пандусам он дошел до шестиугольного помещения с овальными
металлическими дверями в каждой стене; пневматиков не было, вместо них
-- веревки, обмотанные вокруг медных ручек.

Окошки цифровых индикаторов таращились стеклянными бельмами.
Пиркс нажал кнопку информатора. Щелкнуло реле, в металлической коробке
зашелестело, но экран остался темным.

"Ну, что теперь? -- подумал Пиркс. -- Бежать жаловаться в СТП?"

Он открыл дверь. Рубка походила на тронный зал. В стеклах мертвых
экранов, словно в зеркалах, Пиркс увидел себя: в шляпе, которая от
дождя совсем потеряла форму, с чемоданом, в осеннем пальто, он казался
случайно забредшим сюда горожанином. На возвышении стояли вызывающие
уважение своими размерами кресла пилотов, раскидистые, с широкими
сиденьями, принимающими форму человеческого тела, -- в них
погружаешься по грудь. Он поставил чемодан на пол и подошел к
ближнему. Его заполняла тень, словно призрак последнего штурмана.
Пиркс ударил ладонью по спинке -- поднялась пыль, в носу засвербило,
он начал яростно чихать и вдруг рассмеялся. Пенопластовая прокладка
поручней истлела от старости. Вычислители -- таких Пиркс еще не
видывал. Их создатель, наверно, души не чаял в кафедральных органах.
Циферблатов на пульте было полным-полно: требовалась сотня глаз, чтобы
наблюдать за всеми сразу. Он медленно повернулся. Переводя взгляд со
стены на стену, он видел хитросплетения латаных кабелей, изъеденные
коррозией изоляционные плиты, отполированные прикосновениями рук,
стальные штурвалы для ручного задраивания герметических переборок,
поблекшую краску на приборах противопожарной защиты. Все было такое
запыленное, такое старое...

Пиркс пнул амортизаторы кресла. Из гидравликов сразу потекло.

"Другие летали -- ну, и я смогу", -- подумал он, вернулся в
коридор и через дверь напротив попал в бортовой проход.

Рядом с подъемником Пиркс заметил на стене темный бугорок.
Приложил ладонь -- точно: пломба на пробоине. Поискал рядом другие
следы, но, по-видимому, здесь заменили целую секцию -- потолок и стены
были гладкими. Он снова взглянул на пломбу. Цемент застыл комками. Ему
почудилось, что он различает неясные отпечатки рук, работавших в
страшной спешке. Пиркс вошел в подъемник и съехал вниз, к реактору. В
окошечке неторопливо проползали светящиеся цифры: пять... шесть...
семь... Счет палуб шел сверху.

Внизу было холодно. Коридор изгибался дугой, разветвлялся; в
конце продолговатого низкого тамбура Пиркс увидел вход в камеру
реактора. Тут было еще холоднее: пар от дыхания белел в свете