формировать звезды и звездные системы. Если говорить совсем уж общо, то
хотя большие материальные системы всегда стремятся к состояниям
максимальной вероятности, то есть наибольшей энтропии, они проходят через
столько промежуточных состояний, идут столь различными путями и, наконец,
столь продолжительное время, исчисляемое подчас десятками миллиардов лет,
что "по пути", отнюдь не "вопреки" второму закону термодинамики, может
зародиться не один и не десять, а бесконечное множество видов
самоорганизующейся эволюции. Существует, следовательно, огромный, но
кажущийся пока пустым (так как мы не знаем его элементов) класс
гомеостатических систем, которые в_о_з_м_о_ж_н_о п_о_с_т_р_о_и_т_ь из
твердых тел, жидкостей или газов, причем этот класс содержит особый
подкласс - множество таких гомеостатов, которые могут возникнуть без
личного вмешательства Конструктора, а только благодаря созидающим силам
Природы.
в состоянии конструировать лишь некоторые из возможных гомеостатов, тогда
как мы, овладев необходимыми знаниями, можем построить любые.
оговоркой, покрытой шипами многочисленных "если". Не известно, добудет ли
человечество всю необходимую для решения этих "строительных задач"
информацию. Быть может, подобно предельной скорости - скорости света -
существует и "предел добывания информации". Мы ничего об этом не знаем.
Кроме того, следует напомнить о фактических пропорциях задачи "человек
против Природы". Людей, задумавших решить эту задачу, я сравнил бы с
муравьями, дерзнувшими перенести на своих плечах Гималайский хребет с
одного места на другое, причем в этом сравнении, пожалуй, возможности
муравьев недооцениваются. Может быть, их задача все же была бы легче даже
в том случае, если к орудиям, которыми они располагают, то есть к их
собственным челюстям и спинам, приравнять всю современную технику. Разница
состоит лишь в том, что муравьи могут развивать свои орудия только в
рамках биологической эволюции, а мы, как уже говорилось, можем развернуть
информационную эволюцию, и именно эта разница, быть может, и приведет
когда-нибудь к победе человека.
1
1960.
2
изд-во "Знание", М., 1966.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПАСКВИЛЬ НА ЭВОЛЮЦИЮ
(d) КОНСТРУКЦИЯ СМЕРТИ
процессы старения и смерти. Однако эти процессы не нераздельны.
Одноклеточные имеют свой предел как индивидуумы, но не умирают, так как
делятся на дочерние. Некоторые многоклеточные, например гидры,
размножающиеся путем почкования, могут очень долго жить в лабораторных
условиях без проявлений старения. Поэтому неверно, будто протоплазма
всякого многоклеточного должна стареть. Старение коллоидов (их
загустевание, переход из золя в гель, из жидкого состояния в желеобразное)
нельзя, таким образом, отождествлять с биологической старостью. Да,
коллоиды плазмы стареют подобно абиологическим коллоидам, но кажущаяся
причина на самом деле является следствием: старение клеточных коллоидов
есть результат потери контроля над жизненными процессами, а не наоборот.
индивидуума наступает в результате действия наследственных факторов -
летальных генов, проявляющихся в жизни организма так поздно, что они уже
не поддаются селекции ("выбраковке") путем естественного отбора. Трудно
принять такую гипотезу. Не только бессмертие, но даже мафусаилово
долголетие в эволюции не оправдывает себя. Организм, хотя бы и не
стареющий индивидуально (то есть "не портящийся"), стареет в рамках
эволюционирующей популяции в том смысле, в каком прекрасно сохранившаяся
модель форда 1900 года является ныне совершенно устаревшей как
конструктивное решение, не способное конкурировать с современными
автомобилями.
делениями не может быть сколь угодно большим. Можно, правда, "принудить"
их к долголетию, в десятки раз превышающему среднюю длительность
индивидуального существования. Но и этого можно добиться, лишь посадив их
на столь скупую "диету", которая едва позволяет поддерживать жизненные
функции организма, но не дает материала для его увеличения - необходимого
условия образования двух дочерних организмов. Старые клоны 1 (популяции)
простейших в известном смысле стареют: особи в них начинают погибать, и
оживляет их только процесс конъюгации 2, при котором происходит обмен
наследственной информацией. Откровенно говоря, что-то здесь непонятно.
Проблему смерти можно рассматривать по-разному. "Встроена" ли она в
организм эволюцией? Или же это скорее явление случайное, побочный
результат конструкторских решений, относящихся к чему-то, отличному от
индивидуального существования? Что же она такое? Эквивалент акта
уничтожения, каким конструктор зачеркивает предыдущее решение, берясь за
разработку нового, или же, скорее, непредусмотренный результат некой
"усталости материалов"?
от смертности: эти две задачи решаются по-разному. Долголетие, как мы уже
об этом упомянули, становится биологически важным, если потомство требует
длительной заботы, прежде чем оно обретет самостоятельность. Но это
исключительный случай. В основном, когда естественный отбор произошел и
потомство появилось на свет, судьба родительских организмов становится их
"личным" делом, то есть в сущности - ничьим. Какие бы дегенерационные
процессы ни сопутствовали старости, они не влияют на дальнейшее течение
эволюции вида. Клыки старых мамонтов перекрещивались, обрекая их на
медленную голодную смерть, но отбор ("выбраковка") не мог устранить это
явление, так как оно происходило после прекращения половой активности.
Старость животных или растений, отодвинутая за пределы естественного
отбора, не поддается уже его вмешательству. И это касается не только
дегенеративных изменений, но и долголетия. Если бы долголетие возникло
случайно, как результат определенной мутации, не будучи биологически
полезным для судьбы потомства (каким оно было у колыбели человека), то по
тем же законам случая оно было бы приговорено к исчезновению из-за
отсутствия селективного фактора, который закрепил бы его генетически. Это
видно, кстати говоря из того, как распределяется долголетие особей в
растительном и животном царстве. Если селективно значимые гены окажутся
сцепленными с генами, обусловливающими долголетие, то тогда оно получит
свой единственный подлинный шанс. Поэтому, быть может, долго живут
черепахи и попугаи. Ведь нет четкой корреляции между характером животного
и долголетием: другие птицы живут, пожалуй, недолго. Иногда же долголетию
благоприятствует среда; поэтому самыми долговечными организмами являются
секвойи (5-6 тысяч лет).
ограниченность во времени индивидуального существования является уже
только его следствием. К размножению организм должен подойти в расцвете
жизненных сил; дальнейшее его существование есть как бы результат
"инерции", то есть следствие того "динамического толчка", начало которому
положил эмбриогенез. Эволюция подобна стрелку, желающему поразить
определенную цель, например летящую птицу. Что случится с пулей после
того, как она попадет в цель, куда она полетит дальше, будет ли она вечно
парить в пространстве или же сразу упадет на землю - все это не имеет
значения ни для стрелка, ни для пули. Не следует, конечно, слишком
упрощать этот вопрос. Трудно сравнивать столь различные организмы, как
секвойи или гидры, с позвоночными. Мы знаем, что одна сложность не равна
другой сложности, что динамические законы сложных систем обладают своей
иерархией. Из того, что гидра почти бессмертна, человек как
"заинтересованная сторона" может извлечь лишь немногое. Постоянно
поддерживать корреляцию процессов внутри организма тем труднее, чем
сильнее взаимозависимость элементов его структуры, то есть чем точнее
организация целого. Каждая клетка совершает в процессе своего
существования "молекулярные ошибки", совокупность которых через
определенное время она не может уже скомпенсировать. Во всяком случае, не
может, существуя в своем прежнем виде. Деление есть что-то вроде
обновления, после него процессы начинают свое течение как бы вновь. Мы не
знаем, почему так происходит. Мы не знаем даже, вынуждено ли это. Мы не
знаем, неизбежны ли эти явления, поскольку эволюция ни разу не проявила
"честолюбивого стремления" решить задачу о поддержании регулировки
гомеостата в течение сколь угодно долгого времени. Все ее мастерство было
обращено на другое - она стремилась к долголетию видов, к бессмертию
надиндивидуальной жизни как суммы гомеостатических изменений в масштабе
планеты. И эти проблемы, которые она подвергла фронтальной атаке, эволюция
решила.
1
Андреев Николай
Березин Федор
Роллинс Джеймс
Бажанов Олег
Маккэфри Энн
Акунин Борис