регулятора способна сравниться с очень большой сложностью окружения.
Кибернетика как раз и есть наука о том, как регулировать состояние и
динамику реальных систем, н_е_с_м_о_т_р_я на их сложность.
том, что же такое научная теория. При этом даже в пределах одного и того
же мировоззренческого круга. Взгляды самих создателей науки заслуживают
здесь доверия отнюдь не больше, чем суждения великого артиста о его
творческом методе. Чисто психологические причины могут послужить
источником позднейшего рационального описания умозрительного пути, того
пути, который сам автор не в состоянии воспроизвести в деталях. Так,
например, Эйнштейн был абсолютно убежден в объективном и не зависящем от
человека существовании внешнего мира, равно как и в том, что человек может
познать план его строения. И все же это можно понимать по-разному.
Разумеется, каждая научная теория является шагом вперед по сравнению с
предыдущей (теория гравитации Эйнштейна по сравнению с теорией Ньютона).
Однако на этой основе нельзя с логической неизбежностью заключить, что
существует, точнее, что может существовать "окончательная теория", которая
завершит путь познания. Постулат унификации явлений в рамках единой теории
(например, в единой теории поля) на первый взгляд подтверждается эволюцией
классической физики, которая шла от теорий, охватывающих отдельные области
явлений, ко все более целостной картине. Однако в будущем это совсем не
обязательно должно быть так; даже создание единой теории поля,
охватывающей как квантовые, так и гравитационные явления, не было бы
доказательством этой истины (не доказывало бы, что в Природе соблюдается
принцип единства), ибо нельзя познать в_с_е явления, а следовательно,
нельзя узнать, охватывает ли новая (еще не существующая сегодня) теория
также и эти неизвестные явления. Конечно, ученый не может работать с
мыслью, что он создает всего лишь промежуточное, преходящее звено
познания, даже если он и придерживается именно таких философских взглядов.
Всякая теория "верна лишь некоторое время" - об этом говорит вся история
науки. Потом она уступает место следующей теории. Вполне возможно, что
существует некий предел теоретических конструкций, которого человеческий
разум не в состоянии преодолеть сам, но который он сможет преодолеть с
помощью, например, "усилителя интеллекта". Тогда откроется дальнейший путь
для прогресса, однако опять-таки неизвестно, не возникнут ли в конце
концов и на пути создания таких "усилителей" на каком-то уровне их
сложности некие объективные, уже непреодолимые препятствия, как
непреодолима, например, скорость света.
класс, столь сильно похожий своими общими конструктивными принципами на
мозг, что подобные системы называются "биологическими". Это системы,
которые могли возникнуть на пути естественной эволюции. На этом пути не
могла бы возникнуть ни одна из создаваемых нами машин, ибо они не способны
ни к самостоятельному существованию, ни к самовоспроизведению.
Эволюционным путем может возникнуть только биологическая система, то есть
такая, которая на каждом этапе своего существования приспособлена к
окружающей среде. Своей конструкцией подобная система отражает не только
те насущные цели, для которых она предназначена, но вместе с тем и весь
пройденный эволюционный путь. Проволока, резина, шестерни не могут сами
собой объединиться в динамомашину. Многоклеточный организм возникает из
одной клетки не только потому, что этого требуют насущные условия жизни,
но и потому, что одноклеточные существовали до многоклеточных и обладали
способностью объединяться в группы (колонии). В результате биологические
организмы в противоположность обычным машинам о_д_н_о_р_о_д_н_ы. Благодаря
этому биологический регулятор может действовать, даже не обладая
определенной функциональной локализацией.
"черепахе" придается вычислительная машина. Она не имеет никаких
"рецептов", имеется лишь устройство, которое измеряет к_а_ч_е_с_т_в_о ее
работы. Такая "черепаха", перемещаясь по лаборатории, будет искать место,
где температура, освещенность, вибрации и т.п. "возмущения" будут влиять
на качество работы машины наименьшим образом. Подобная система не имеет
"чувств", не "ощущает" температуру, освещенность и т.д. Она воспринимает
такие раздражители "всем существом", и потому мы причисляем ее к
биологическому типу. Если изменение температуры неблагоприятно скажется на
какой-либо части машины, прибор, измеряющий качество работы,
зарегистрировав ухудшение, включит двигатели и черепаха начнет блуждать в
поисках "лучшего" места. В другом месте вибрации нарушат работу
д_р_у_г_о_й части машины, однако реакция будет такой же: "черепаха"
удалится в поисках оптимальных условий. Система не нуждается в
программировании, которое учитывало бы все возмущения, какие только
возможны: конструктор может, например, не предусмотреть электромагнитные
влияния, однако, если функционирование машины ухудшится, "черепаха"
примется искать условия, благоприятные для "жизни". Такая система
действует методом проб и ошибок, который оказывается ненадежным, если
проблема слишком сложна или вредные последствия выступают позднее
(например, радиоактивность). Поскольку п_р_и_с_п_о_с_о_б_л_е_н_и_е не
всегда равносильно п_о_з_н_а_н_и_ю, биологический регулятор отнюдь не
обязан служить "идеальной моделью гностического устройства". Вполне
возможно, что идеальный образец такого устройства нужно искать не среди
биологических регуляторов, а в одном из других классов сложных систем,
которыми занимается кибернетика.
позволяет с почти математической строгостью рассмотреть проблему
двуполости, а также вредные последствия инбридинга, то есть скрещивания
близкородственных особей. Именно вероятность того, что некоторое число
особей имеет одинаковое генетическое нарушение (рецессивную мутацию), тем
больше, чем ближе их родство, а если они происходят от одних и тех же
родителей, эта вероятность максимальна. Наибольшей оказывается тогда и
возможность появления фенотипических мутантов, коль скоро, разумеется,
генетическая информация данных особей была повреждена; скрещивание
родственных особей, генотипы которых не повреждены, никаких вредных
последствий не может вызвать.
которых каждая ошибка набора приводит к существенному искажению смысла.
Тогда, сравнивая один и тот же текст, набранный на различных линотипах,
мы, очевидно, получим материал, позволяющий полностью восстановить
исходную информацию, ибо весьма маловероятно, что на различных машинах
опечатки возникнут в одних и тех же местах текста. Если же эта серия
состоит из совершенно одинаковых линотипов, которые из-за особых
недостатков конструкции всегда делают одинаковые опечатки, то сопоставлять
("считывать") полученные на них тексты бесполезно, это не позволит
реконструировать информацию, ибо она искажена в одних и тех же местах.
Конечно, если линотипы вообще не делают опечаток, проблема отпадает сама
собой, но ведь то же самое относится и к передаче биологической
информации 3.
доказать, что в ней нет ни одного предложения А, такого, что в этой
системе можно дедуктивно вывести как А, так и не А.
предложения этой системы можно дедуктивно вывести либо его самого, либо
его отрицание" 4.
перспектива создания "информационных ферм", достижение это в рамках той
или иной цивилизации наверняка не явилось бы окончательной панацеей от
всех зол. Прежде всего "выращивание информации" может заострить, а не
ликвидировать кризис, связанный с образованием избытка информации. До сих
пор человечеству были чужды трудности изобилия (кроме изобилия бедствий и
невзгод), поэтому мы не очень-то можем представить себе эффективный метод
поведения в ситуации, когда открыт не один путь деятельности, а сотни, а
то и тысячи сразу возможных путей. Когда, например, можно (как мы узнаем
из "информационного набора", выращенного на "ферме") действовать в
направлениях A,B,C,D,E и т.д. и т.п., причем каждое из этих направлений
сулит очень многое, но автоматически исключает все остальные направления
(можно, скажем, биологически так реконструировать человека, что он станет
почти неуничтожимым существом, но тогда нужно будет очень резко сократить
рождаемость, ибо если никто или почти никто не умирает, то мир все быстрее
и быстрее становится тесным). Критерии, которые ныне часто служат
решающими для практической деятельности, могут потерять актуальность
(например, критерий экономической рентабельности или экономии энергии
отпадет, если источником энергии станет практически неисчерпаемый
материальный процесс). К тому же если элементарные потребности
удовлетворены во всей полноте, на первый план выступает проблема "что
дальше" - создавать ли новые потребности, а если да, то какие. Ясно, что
никакое "выращивание информации" не может дать ответа на этот вопрос, ибо
"ферма" дает нам лишь альтернативы поведения, выявляет, ч_т_о можно
сделать, но никогда не говорит, н_у_ж_н_о ли делать. Решение этого вопроса
не может быть механизировано; это стало бы возможным лишь при таком
изменении всего уклада общественной психики, которое сделало бы этот уклад
чуждым тому, что является человеческим в нашем понимании. Рост
"информационной свободы", то есть количества путей возможного поведения,
влечет за собой и рост ответственности за принимаемые решения, за акт
выбора. Отказ от такого выбора, физически, конечно, осуществимый
(электронный мозг - властелин, сам устанавливает, что предпринять с
человечеством), представляется неприемлемым по соображениям внефизического
Лондон Джек
Акунин Борис
Контровский Владимир
Афанасьев Роман
Эриксон Стивен
Шилова Юлия