точном соответствии с канонами школы "сетокан" ("все части твоего тела
движутся в одном направлении совершенно синхронно"), он не двинулся, не
качнулся, а словно бы "полился" вперед.
своей мнимой слабостью.
прыгнул. Он потратил на это последние остатки сил; в этот удар он вложил
все, что у него еще оставалось.
удара, но в этом случае роль движения сыграли отчаяние и неуемная жажда
победы. Тело Блейда взвилось в воздух, словно подброшенное пружиной; до
хруста растягивая связки, он выбросил ногу вперед и вбок, целясь в лицо
соперника.
Ничто. Только что он был здесь, только что он атаковал, подобно
смертоносному тайфуну, -- и вот его нет, словно никогда и не было.
сливаясь в сплошную бешеную пляску изломанных цветных полос. И внезапно из
этого хаоса появилось лицо соперника.
превратилось в кровавую маску, можно было лишь удивляться, как выдержали
шейные позвонки. Но тем не менее они выдержали, и, пошатываясь, шипя от
боли, беловолосый тоже нашел в себе силы подняться и вновь двинуться в бой,
собирая, как и Блейд, силы для последнего, решающего удара.
незримыми нитями. Судья прерывающимся голосом начал отсчет, но его слова
тонули в диких воплях зрителей.
странника. Опять цифры! Опять эти проклятые цифры! И значит, ему снова надо
вставать...
постели, в своем гостиничном номере; первым ощущением было -- зачем мне
намотали на лицо эту марлю?
несколько швов. Пока они хоть немного не подживут, тебе лучше поменьше
двигаться.
дорого. Вряд ли он был сейчас в состоянии выдержать еще один раунд против
подобного противника.
все-таки делает? Или ее хозяева настолько наивны, чтобы пребывать в
уверенности, будто он, Блейд, не раскусит их детскую уловку?
самый изощренный ход, но порой бывает очень эффективным.
великая актриса, достойная сцены Королевского шекспировского театра. --
Какие микрофоны, Эмилио? Я не понимаю тебя.
челюсти, пояснил Блейд. -- Я хотел бы знать, зачем ты это сделала. И не надо
клясться, будто не имеешь к этому никакого отношения.
пролепетала Лиззи с непритворным страхом.
сыграть изумление... Тем более, что доказательств у него никаких. Впрочем...
любых подручных средств. Кисточкой для чистки электробритв Блейд осторожно
смахнул лишний порошок с крошечной коробочки радиомикрофона. Лиззи
взволнованно сопела у него над плечом,
узнаем.
минут спустя. Отпечатков на микрофоне осталось немного, однако характерный
шрам, рассекавший подушечку указательного пальца Лиззи, был одинаково четко
виден и на микрофоне, и на стакане.
Эмилио, не делала! Я... я призналась бы тебе во всем, если бы мне было в чем
признаваться! Но мне не в чем, не в чем, клянусь... клянусь всем святым!..
на тебя не в обиде. Ты делала свою работу. Но скажи мне -- для кого? Кто
приставил тебя ко мне? Как вычислил, что я окажусь в баре Шэллоу?
остальное -- это пустяки.
закрываясь от захвата. -- И ты скажешь мне -- добровольно или нет! -- он
скорчил самую свирепую физиономию, на какую только был способен. -- Ты
думаешь, что я такой добряк?! Сейчас привяжу тебя к стулу и начну пытать --
да так, что никаких следов не останется, и ты не сможешь даже обратиться в
полицию. -- Он как следует встряхнул девчонку за плечи. -- Ну, будем,
говорить? Или мне применить к тебе крайние меры?
прикручивать слабо сопротивляющуюся девчонку к стулу простынями.
перекручивая все это тонким кожаным ремешком, снятым с головы самой Лиззи.
Девушка наблюдала за этими приготовлениями, и глаза ее постепенно
расширялись.
Там у нас с подобными вещами очень просто. Это вы, европейцы, прямо-таки
помешались на правах человека... Ха! Я смеюсь над этими правами! И сейчас я
докажу тебе, что все красивые слова -- не более, чем сотрясение воздуха.
Видишь ли, я очень не люблю, когда за мной следят. Одного такого шпика я
просто расчленил на части -- еще дома, в Аргентине... Полиция его так и не
нашла.
я тебе все равно ничего не смогу рассказать...
затягивая последний узел в своей сложной плетенке, что опутала пальцы левой
руки Лиззи.
дошел уже до самого края. Не пытать же, в самом деле, эту девчонку!..
нет? На микрофоне -- отпечатки ее пальцев! Она принесла их сюда, это яснее
ясного. За такие дела нужно платить. И довольно дорого.
Пока еще не от боли, больше от страха, от того, что Рубикон оказался
перейден и за нее взялись понастоящему.
-- мрачно подумал Блейд. Неужто девчонка говорит правду? Или она из особо
храбрых?.."
отчаянным характером. Она не боялась боли, когда пропускала удары на ринге.
Но ее никто и никогда не пытал сознательно, никогда она не оказывалась
бессильной и беспомощной в руках врага; это стало настоящим шоком. По лицу
ее градом катились слезы, губы кривились в некрасивой, какой-то детской
гримасе.
принесла сюда эти штуки -- то кто тогда? И откуда на них твои отпечатки?
из себя Лиззи, трясясь от страха.
признаешь, что они -- это твоих рук дело?
Он специально оставил микрофоны на местах. Пусть те, кто устанавливал их,
слышат все -- может, это подвигнет их на какие-то более активные действия?
пожалуй, пока не стоит.