-- пустота! Ни правды, ни истинной мудрости...
Поговорим тогда о мудрости -- о тайном знании и истинной мудрости, которая
была упомянута. Чтобы ты сказал, отец, если б этот топор сейчас исчез?
Растаял в воздухе?
старец едва заметно улыбнулся. -- Но к чему магу знать дорогу в пустыне? То
путь смертных, а великие маги путешествуют по воздуху... и они не
вмешиваются в людские дела.
исчез, и он услышал за спиной глубокий вздох Санкрайи.
словно не мог поверить своим глазам, впервые на его смуглом, иссеченном
морщинами лице отразилось нечто напоминающее почтительное удивление.
медленно сказал он. -- Если так, может быть, ты выполнишь одну мою просьбу?
мне. В мой дом. Сегодня, на закате.
что он снова впал в транс. Но, видимо, почтенный Хирам всего лишь размышлял,
то ли по поводу продемонстрированного только что чуда, то ли в голове у него
бродили более глубокие мысли -- о жизни, о богах и о тщете всего земного.
Наконец его сухие губы шевельнулись.
посторонившемуся Санкрайе. -- Будь добр, почтенный, выдай отцу Хираму новый
топор.
за остроконечные пики Риг Найла и на небо высыпали звезды. В эту ночь
прелестной Энне Коране полагалось находиться при императрице, и Блейд был
уверен, что беседе с гостем никто не помешает. На всякий случай он лично
проверил внутреннюю охрану и распорядился, чтобы его не беспокоили.
стороны хозяйственного двора, проводил на веранду, усадил старика на ковер,
принес вино и фрукты, затем тактично удалился за угол -- бдеть на страже.
Гость и хозяин выпили по первой чаше вина, затем Хирам заговорил --
неторопливо, монотонно. Блейд не сразу понял, что старец рассказывает ему
историю своей жизни: как он вступил в братство ха'дро, водителей караванов в
Огненных Землях; как долго обучался их искусству и сам стал одним из лучших
проводников; как захотелось ему поглядеть на заморские страны, как нанялся
он на корабль и приплыл в Харс, где и встретил свою судьбу -- черноглазую
веселую бхиотку, как жили они долго и счастливо, породив трех сыновей; как
счастье ушло, когда в один проклятый богами день пали его дети -- все трое
-- под стрелами горцев; как умерла жена, оставив его, старого Хирама,
тосковать в одиночестве.
необходим -- может быть, для того, чтобы высказать свою просьбу. Но Хирам не
торопился; закончив свою историю, он выпил еще одну чашу вина и коротко
бросил:
фруктами.
караваны, чтобы обменять золота на силангутские шелка.
на меня, третьи -- на рыжего, твоего слугу. Бартам -- это не страна, не
государство; это земля, обширная и обильная, в которой много стран и много
правителей... И, как говорили мне, нет среди них единства, -- добавил он,
помолчав.
сушит плевок раньше, чем он долетит до песка. За ними -- плоскогорье, голое
и каменистое, полтора ниррата высотой. На самом его краю лежит озеро,
голубое, как небеса. Там -- оазис, и туда приходят с запада люди из Конта
Силангут, а с востока -- люди из стран Бартама. Приходят для торговли и
выгодного обмена. Мы не знаем дороги от озера на восток, они не знают путей
от озера на запад. Каждый таит свое знание, и потому меж нами мир.
иначе в Огненных Землях не проживешь и дня. Надо знать верные приметы. Надо
знать, как укрыться от бури. Надо знать, где лежат зыбучие пески... Только
нашим ха'дро ведомы эти тайны.
войска к озеру.
своих секретов чужим. Даже самому владыке Силангута!
может умереть быстро и без боли.
караван или войско -- нет. Надо брать с собой воду и надо знать, где тайные
источники. Но в них воды немного, и потому люди и лошади приходят к
Небесному Озеру мучимые жаждой, на последнем издыхании. А там -- ловушка.
Там -- то самое место, что ты ищешь.
лежит оно, как я сказал, на самом краю плоскогорья, и к этому краю прорублен
канал с бронзовыми вратами... -- Внезапно старик замолк, придвинулся поближе
к Блейду и тихо шепнул: -- Теперь слушай внимательно, великий маг. Если
раскрыть те врата, вода уйдет... быстро уйдет, не успеешь оглянуться...
впитается в сухую землю... а на месте Фар'лона будет лишь лужа грязи... и
минует много лет, пока подземные ключи вновь наполнят озеро. Ты понял?
это сделано? Канал и ворота, через которые можно спустить воду?
Идут путники или мирный караван -- ворота закрыты. Идет войско... ну, ты
понимаешь...
каждый может раскрыть створ... Даже ха'дро не знают, в каких пещерах
запрятаны колеса и где идут от них цепи к воротам... И стражей тех так
просто не увидишь!
поклонился старику. -- Спасибо, отец. Теперь осталось только одно: расскажи
мне о дороге из Силангута до Фар'лона, о тайных источниках, о зыбучих
песках, бурях и всем прочем.
Но я постараюсь помочь тебе. Я произнесу Первое Наставление, где говорится о
самом важном. Если ты чародей, то постарайся запомнить его сразу, хотя это
свыше человеческих сил... А в остальном... а остальном пусть тебе помогут
твоя магия и Найлам, наш Небесный Отец!
облизнув губы, сделал несколько глубоких вдохов, будто бы собирался нырнуть
в воду, выпрямился и замер. Его силуэт смутно вырисовывался на фоне
озаренного луной и звездами моря, и, кроме этих небесных огней, на
просторной террасе не было других источников света -- ни факела, ни масляной
лампы, ничего. Как настоящие заговорщики, гость и хозяин предпочитали
беседовать в темноте.
двадцати нирратах от великого города Ах Патар, хранящего восточные пределы
Силангута...
тягучая песнь-поэма, в которой отмерялись нирраты пути от источника до
источника, от зыбучих барханов до твердых надежных песков, от одних
приметных камней до других, от обелисков на курганах до тайных знаков на
скалах, от русел пересохших древних рек до каменистых оврагов, в которых
можно было переждать бурю. Блейд слушал, полузакрыв глаза, внимая неспешному
повествованию, укладывая в памяти каждую строчку, каждое слово, каждую
примету. Он словно видел этот путь -- незримую дорогу в жаркой пустыне, что
начиналась у трех пирамид к востоку от великого города Ах Патар и
заканчивалась у большого чистого озера в горах, отражавшего небесную синеву.
У озера Фар'лон, западни, ловушки!
просторов Сир-да потянуло прохладным ветерком. Старец поднял чашу, медленно
выпил вино и неслышно опустил серебряный сосуд на ковер.
Хирам.
Орлов Алекс
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Махров Алексей
Шилова Юлия
Жюль Верн