Потока. Плыть на восток или сидеть на месте -- других вариантов не
существовало. Конечно, он бы с большей охотой отправился на юг вдоль линии
побережья или хотя бы на север, в Ксам и Страны Перешейка, но его
транспортное средство не позволяло совершить подобное путешествие. Флаер
защищал его от свирепой солнечной радиации и влажной жары; он нес довольно
большой груз, снабжал своего пассажира водой и энергией; наконец, он был
практически непотопляем. Однако летательный аппарат все же не являлся ни
лодкой, ни баркасом; Блейд не мог грести двумя веслами сразу, не мог
изготовить мачту и поставить парус -- даже если бы нашел подходящие
материалы. Флаер оставался практически неуправляемым и, словно воздушный
змей, был готов лишь бездумно плыть туда, куда понесет его течение.
воду, бросил последний взгляд на холмик в центре островка, пробормотав:
"Упокой, господи, его душу в мире!" -- и потащил флаер за собой на веревке,
пропущенной через открытые дверцы кабины. За полчаса -- пока солнце
неторопливо всплывало над сияющими океанскими далями -- он прошел около мили
в сравнительно спокойной воде, обогнув песчаную отмель с юго-запада.
Почувствовав, что течение подхватило легкое суденышко, Блейд залез в кабину,
загерметизировал ее и блаженно вытянулся в кресле, наслаждаясь прохладой:
под колпаком было градусов тридцать, а снаружи -- все сорок пять.
Затем Зеленый Поток потянул его дальше, на самый стрежень течения; качка
прекратилась, и суденышко поплыло навстречу солнцу -- крохотная щепочка,
легкий листок в могучих объятиях стремительно катившихся к восходу вод.
Блейд спал; едва заметная улыбка бродила на обветренных губах, ибо
проказница Лидор опять готовилась оседлать его.
посередине между песчаным островком у побережья Ксайдена и похожим на
Камчатку полуостровом, южной оконечностью Кинтана. Солнечный восход в то
утро был особенно красив. Край сверкающего оранжевого диска только-только
приподнялся над океанскими водами, мгновенно окрасив их темную поверхность
синим, зеленым и голубым. Облака собрались над горизонтом в пушистый длинный
валик; яркие лучи светила пронизывали его, наполняя белесые туманные массы
трепетным розоватым сиянием. Там, где слой облаков был гуще, этот розовый
фон сгущался, образуя темные прожилки; казалось, в небе повисла исполинская
колонна из драгоценного мрамора, извергнутая из недр планеты и заброшенная в
вышину самим божественным Айденом. И под ней, между нижним краем этого
розового великолепия и зеленовато-синей гладью океана, простерлась полоска
такой кристально чистой, такой пронзительной голубизны, что Блейд, застонав
от восхищения, прикрыл ладонью глаза.
пятнышко, крохотная червоточинка, портившая, однако, праздничное убранство
небес. Блейд долго и напряженно всматривался в нее, но так и не смог понять,
висит ли эта черная точка в небе или плывет по морским волнам; солнце
слепило глаза, а странный объект находился прямо по курсу, как раз на
границе раздела между воздушным и водным океанами. Впрочем, он приближался
-- хотя и медленно, но довольно заметно; значит, суденышко Блейда нагоняло
его. Одновременно темное пятно обретало некие округлые очертания и над ним
появилась вертикальная черточка, окруженная розовой дымкой. И оно уходило
вниз, словно откатывалось от линии горизонта -- все дальше и дальше с каждой
минутой!
просвечивающими на солнце парусами. Он открыл дверцу, послюнил палец и
высунул наружу -- с северовостока дул легкий бриз, который тормозил движение
судна. Пожалуй, флаер каждые десять минут выигрывал милю, а это значило, что
рандеву неизбежно состоится через час.
древней конструкции, судя по приподнятой корме и примитивной оснастке. Эта
посудина явно не имела отношения к южанам. Возможно, какая-нибудь экспедиция
из стран севера? Очередная кампания авантюристов и смельчаков, пытающихся
взломать дверь в чертоги божественного Айдена, -- вроде тех мореходов,
которые добрались до Верховьев Зеленого Потока, положив начало племени
Грида? По словам бар Занкора, эдорат Ксам, империя и Страны Перешейка -- как
видимо, и кинтанцы -- иногда отправляли суда в такие походы; не исключалась
и частная инициатива. Сказочный Юг для обитателей этой планеты был столь же
притягательным местом, как Острова Пряностей, Индия и Сипанго для
средневековой Европы.
на ее конце. Хайритский арбалет был оружием весьма универсальным: он
позволял метать и обычные деревянные стрелы, и железные -- в том числе с
закрепленной веревкой или пучком горящей пакли на острие. Сейчас это оружие
могло облегчить сугубо мирную операцию причаливания к чужому кораблю. Он
маячил впереди, и течение несло флаер все ближе и ближе, однако странник не
рассчитывал, что его суденышко прямо ткнется носом в высокую корму.
тяжелые штаны, сапоги и колет без рукавов -- он был выделан из толстой шкуры
саху и представлял собой отличный панцирь. За этим защитным вооружением
последовал пояс с кинжалом и мечом; фран он положил на колени, взял в руки
арбалет и, чуть приоткрыв дверцу, стал ждать.
Теперь Блейд видел, что пройдет в пятидесяти ярдах от судна, с правого
борта. В его распоряжении будет секунд десять -- вполне достаточно, чтобы
поднять арбалет, прицелиться и выстрелить. На палубе странного корабля не
было ни души; если его не заметят, через минуту-полторы он окажется на судне
и атакует. Напасть первым, устрашить и деморализовать противника -- такой
план действий представлялся единственно возможным. Авантюристы и
конкистадоры, пускавшиеся на поиски новых земель, не были робкими людьми, и
Блейд предпочитал сразу поставить все точки над "и". Пан или пропал. Или --
или!
Теперь, когда до высокой кормы оставалось ярдов двести, Блейд лучше
разглядел судно, хотя его носовая часть все еще была вне поля зрения.
Изумительный шедевр кораблестроительного искусства! Приподнятая корма,
плавные и округлые обводы корпуса, стройные мачты (их оказалось две) с
прямым парусным вооружением, но главное -- резьба! Фантастическая,
невероятная!
мореный дуб. Верхнюю часть борта покрывал сложный орнамент пятифутовой
ширины; Блейд еще не мог разобрать, что он изображает. Корма, с двумя
довольно широкими застекленными окнами, являла собой сложное резное панно. С
обеих сторон ее охватывали извивы чешуйчатых драконьих тел; их шеи изящными
дугами приподнимались над палубой, головы с зубастыми пастями были
развернуты назад и угрожающе наклонены, щелевидные золотистые глаза смотрели
прямо на преследователя. Между ними третий дракон восьмеркой охватывал оба
окна, просунув меж клыков кончик собственного хвоста; его шея, очень
широкая, словно раздутый капюшон кобры, образовывала навес над окнами. Выше
тянулся такой же орнамент, как по правому борту; ниже, под центральным
драконом, выступали туловища каких-то змееподобных тварей с круглыми рыбьими
глазами, тоже блестевшими золотом.
план, решив атаковать не с борта, а с более высокой кормы -- разглядев ее,
он теперь не сомневался, что взберется по всем этим украшениям, как по
лестнице. Ему пришлось отложить арбалет и взяться за весло; десяток
энергичных гребков -- и он уже был точно за кормой судна, на расстоянии
броска камня. Высунувшись из кабины, он мысленно попросил прощения у
художника, изваявшего всю роскошь, представшую его взгляду, и выпустил
стрелу точно в перекрестье драконьей восьмерки. Она засела там, как вбитый
по самую шляпку четырехдюймовый гвоздь.
секунд у него ушло на то, чтобы забросить за спину арбалет и фран и
вскарабкаться на ют по извивам драконьего туловища. Перемахнув через изящные
перила, он спрыгнул на палубу, мгновенно скинул с плеча арбалет и взвел его.
Широко расставив ноги в высоких сапогах, он стоял на деке, внимательно
озирая судно, -- мощный гигант, увешанный оружием, готовый к смертельной
схватке. Мышцы на обнаженных руках вздулись огромными буграми; меч и фран
готовы были выскочить из ножен, стрела -- сорваться с тетивы. Ноздри Блейда
раздувались, как у почуявшего кровь тигра; он и был тигром -- несокрушимый,
крепкий, словно скала, боец. И он не сомневался в победе -- если только в
команде этого судна не найдется хорошего стрелка с добрым луком. Его взгляд
снова обежал корабль в поисках затаившегося противника.
шестьдесят в длину, и треть ее занимала кормовая надстройка. Грот, с двумя
прямыми парусами, сейчас опущенными, вплотную примыкал к ней; слева и
справа, прижимаясь к бортам, спускались вниз лесенки. Фок нес только один
парус, слегка колыхавшийся под слабым напором ветра и тормозивший ход судна.
Носовая часть, слегка приподнятая, кончалась шипастой головой какого-то
морского чудища; к его темней шее прильнула женская фигурка, выточенная из
розового дерева. Между гротом и фок-мачтой, сильно смещенной к носу, имелся
квадратный люк, сейчас тщательно закрытый; рядом с ним стоял большой
решетчатый ящик.
было спрятаться! И в этот ранний утренний час экипаж должен находиться
наверху -- ведь потом людям придется залезть в трюм, чтобы найти спасение от
жалящих солнечных лучей. Либо они справились со своей работой еще ночью,
либо он наткнулся на местный вариант "Марии Целесты"... Странник, поднял
глаза к распущенному парусу. Нет, никого нет! Если б какой-нибудь хитрец
прятался за ним, стоя на нижней рее, заметить его тень было бы нетрудно:
парусина просвечивала розовым под солнцем.
Черепнин Владимир
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Пехов Алексей
Акунин Борис