Чтение 11–й страницы книги ~Мечи против колдовства~

отметину, сделанную моим топором.

И не тратя больше слов Северянин решительно начал рубить ступеньки
дальше... и все еще немного вниз.

Хрисса продолжала заглядывать через край гребня, почти положив на
него бородатый подбородок; ее ноздри подергивались, словно она чувствовала
слабый запах мяса, поднимающийся тонкими, как паутинка, струйками от
находящейся в нескольких лигах от нее темной зелени; однако когда веревка
на сбруе натянулась, кошка последовала за Фафхрдом и Мышеловом.

Опасности теперь встречались все чаще. Мышелову и Фафхрду удалось
добраться до темных скал Лестницы только после того, как они прорубили
себе путь вдоль почти вертикальной стены льда, скрытой в мерцающем мраке
под узкой аркой снежного водопада, низвергающегося с обледеневшего уступа
- возможно, это была миниатюрная версия Белого Водопада - юбки Звездной
Пристани.

Когда Мышелов и Фафхрд - окоченевшие от холода и едва осмеливающиеся
верить, что все уже позади, - ступили наконец на широкий темный карниз,
они увидели на снегу вокруг себя сумятицу окровавленных козьих следов.

Без всякого предупреждения длинный снежный вал, лежащий между
уступом, на котором стояли приятели, и следующим, ведущим вверх, поднял
свою ближнюю белую оконечность на дюжину футов над землей, ужасающе
зашипел и оказался гигантской змеей с головой размером с лосиную. Змея
была покрыта косматым белоснежным мехом; ее огромные фиолетовые глаза
сверкали, как у бешеной лошади, разинутые челюсти открывали похожие на
акульи резцы и два огромных клыка, из которых исторгался, разбрызгиваясь
мельчайшими капельками, бледный гной.

Мохнатая змея качнулась пару раз из стороны в сторону, не зная, кого
выбрать - ближайшего к ней высокого человека со сверкающим топором в руках
или того, что стоял подальше, поменьше ростом и с толстой черной палкой.
Во время этой паузы Хрисса, которая тоже начала рычать и шипеть, метнулась
мимо Мышелова по спускающемуся вниз склону, и мохнатая змея бросилась на
этого нового и наиболее активного противника.

Фафхрда обожгло порывом горячего едкого дыхания, и пар, стелющийся от
ближайшего змеиного клыка, окутал его левый локоть.

Внимание Мышелова было приковано к окруженному клочковатым мехом
фиолетовому глазу величиной с кулак.

Хрисса заглянула в разинутую темно-красную глотку чудовища,
окаймленную ножами цвета слоновой кости, с которых стекала слюна, и двумя
источающими гной клыками.

Затем челюсти змеи с лязгом захлопнулись, во за мгновение до этого
Хрисса отскочила назад еще быстрее, чем прыгнула вперед.

Мышелов вонзил острый конец своего скалолазного шеста в сверкающий
фиолетовый глаз.

Фафхрд схватил топор обеими руками, размахнулся и рубанул по мохнатой
шее чуть позади похожего на лошадиный черепа; оттуда хлынула красная
кровь, и там, где она соприкоснулась со снегом, поднялся пар.

Затем трое скалолазов начали карабкаться вверх, в то время как
чудовище корчилось в конвульсиях, сотрясающих скалы, заливая кровью и снег
и свой белоснежный мех.

Отойдя на безопасное, как друзья надеялись, расстояние от змеи,
скалолазы наблюдали за тем, как чудовище умирает; однако они постоянно
оглядывались при этом в поисках подобных же существ или других опасных
зверей.

Фафхрд сказал:

- Пресмыкающееся с горячей кровью; змея, покрытая мехом - это ни в
какие ворота не лезет. Мой отец никогда не рассказывал о таких. Я
сомневаюсь, чтобы он когда-либо их встречал.

Мышелов ответил:

- Держу пари, что они находят себе добычу на восточном склоне
Звездной Пристани, а сюда приходят только для того, чтобы устроить логово
или вывести потомство. Возможно, невидимый летун пригнал тех трех горных
коз по снежной седловине, чтобы выманить эту змею.

Голос Мышелова стал задумчивым:

- А может быть, внутри Звездной Пристани существует тайный, неведомый
мир?

Фафхрд потряс головой, словно для того, чтобы очистить ее от подобных
видений, завлекающих в западню воображение.

- Наш путь лежит наверх, - сказал он. - Нам лучше миновать норы до
наступления ночи. Положи мне в воду кусок меда, - добавил он, развязывая
горлышко меха с водой и, повернувшись лицом к горе, стал внимательно
разглядывать Лестницу.

От своего основания Лестница казалась темным узким треугольником,
поднимающимся к голубому небу между снежными, вечно струящимися вниз
Косами. В самом низу были карнизы, на которых стояли двое друзей; сначала
подниматься по этим карнизам было легко, но потом они быстро становились
более крутыми и более узкими. Дальше шел почти гладкий участок стены,
прочерченный то тут, то там тенями и рябью, намекающими на существование
отдельных отрезков, где был возможен подъем, однако ни один из этих
отрезков не соединялся с другими. Затем шла другая полоса карнизов -
гнезда. Потом участок, еще более гладкий, чем первый. И наконец, еще одна
полоса карнизов, более узких и более коротких - Лик - и над ними всеми то,
что казалось тонким штрихом, проведенным белой тушью: край лишенной
вымпелов снежной шапки Звездной пристани.

Нащупывая в мешке горшочек с медом, Мышелов, прищурив глаза,
скользнул взглядом вдоль Лестницы, и тут же к нему вернулась вся его
усталость, и у него снова заболело все, что болело раньше. Никогда. Серый
был в этом уверен, он не видел такого огромного расстояния, втиснутого в
столь малое пространство путем размещения по вертикали. Было похоже на то,
что боги построили лестницу, дабы достичь неба, и, воспользовавшись ей,
разрушили большинство ступеней. Однако Мышелов стиснул зубы и приготовился
следовать за Фафхрдом.

Весь предыдущий подъем начал казаться простым, как в книжке, по
сравнению с тем, что пришлось преодолевать теперь, - один выматывающий шаг
за другим - весь долгий летний день. Если Обелиск Поларис был строгим
школьным учителем, Звездная Пристань являлась безумной королевой,
неутомимой в подготовке потрясений и сюрпризов, непредсказуемой в своих
диких капризах.

Уступы Нор состояли из камня, который иногда обламывался при
прикосновении, и были покрыты грудами осколков и щебня. К тому же,
скалолазы познакомились с каменными лавинами Звездной Пристани, которые
обрушивали на них ливень посвистывающих в воздухе и разлетающихся в брызги
на скалах булыжников. В таких случаях друзьям приходилось прижиматься как
можно ближе к стене, и Фафхрд очень жалел, что оставил свой шлем в
пирамиде. Хрисса вначале рычала каждый раз, когда летящий камень стукался
о скалу рядом с ней, но когда в конце концов один из них, совсем
маленький, ударил ее в бок, кошка напугалась, прокралась поближе к
Мышелову и до тех пор, пока он не отчитал ее, пыталась протиснуться между
стеной и его ногами.

А один раз путники увидели близкого родственника убитого ими белого
червя - он поднял голову вверх на высоту человеческого роста и, не
отрываясь, следил за ползущими людьми с отдаленного уступа; однако не
напал.

Им пришлось проложить себе дорогу к северному краю самого верхнего
уступа, прежде чем они обнаружили на самом конце Северной Косы почти
скрытую струящимся снегом, заваленную щебнем промоину, которая вверху
сужалась и превращалась в широкий вертикальный желоб, или камин, как
назвал его Фафхрд.

После того, как друзья, наконец, преодолели предательский щебень.
Мышелов обнаружил, что следующий участок восхождения был действительно
очень похож на подъем внутри четырехгранного дымохода, ширина которого
постоянно менялась, а грань, обращенная наружу, в пустоту, отсутствовала.
Камень здесь был прочнее, чем на карнизах нор, но это все, что можно было
сказать в его пользу.

Здесь необходимы были все приемы, применяемые при восхождениях, и к
тому же все силы, без остатка. Иногда друзья продвигались вверх при помощи
трещин, за которые можно было уцепиться только пальцами рук или ног; если
трещина была слишком уж узкой, Фафхрд вбивал в нее один из своих клиньев,
чтобы было за что держаться, и после использования этот клин требовалось,
по возможности, расшатать и вытащить. Иногда камин сужался так, что они
могли, прилагая огромные усилия, идти по нему, опираясь плечами об одну
стену и подошвами ботинок о другую. Дважды камин расширялся, и его стены
становились такими гладкими, что Мышелову пришлось укрепить между ними
свою раздвигающуюся пику, чтобы получить необходимую опору.

Несколько раз камин оказывался забитым огромными камнями-пробками,
которые, падал, прочно застревали между стенами; эти страшные препятствия
приходилось обходить снаружи, обычно с помощью одного или нескольких
клиньев Фафхрда, вбитых между камнем-пробкой и стеной, или с помощью
якоря, переброшенного через этот камень.

- В свое время Звездная Пристань плакала мельничными жерновами, -
отозвался Мышелов об этих гигантских барьерах и, словно ставя точку за
этим высказыванием, резко дернулся в сторону с пути просвистевшего рядом
камня.

Этот подъем в большинстве случаев был выше сил Хриссы, и Мышелову
часто приходилось нести кошку на спине, а иногда ее оставляли на каменной
пробке или на одном из редких уступов, где могли уместиться ее лапы, и при
первой возможности подтягивали наверх. У Фафхрда и Мышелова было сильное
искушение, особенно после того, как они почувствовали себя смертельно
усталыми, предоставить Хриссу самой себе, но они не могли забыть, как ее
отважный отвлекающий бросок спас их от первой атаки белого червя.