Чтение 74–й страницы книги ~Военный талант~

электрического сопротивления до отрицательной величины. В результате
корабль мог перемещаться в пространстве-времени практически мгновенно.

Ну, вам все это уже известно. Вот как получилось, что мы с Чейз
убрались-таки с дальней стороны Дамы-под-Вуалью.

Квантовый привод.

Дальность полета, конечно, не является неограниченной. Она зависит от
вида привода и от имеющихся запасов энергии. Энергия хранится в кольце из
сверхпроводника и должна быть подана в момент перехода с почти невероятной
точностью. И корабль не может свободно перемещаться даже в пределах этой
дальности. Минимальное расстояние, которое он покроет, немногим больше
светового дня. После этого промежутки уменьшаются на бесконечно малую, но
постоянно возрастающую величину. Это чем-то напоминает станции. Все,
очевидно, связано со статистикой и квантовой логикой, а также с принципом
определенности Хейза. В результате метод неприменим для очень коротких или
очень длинных перелетов.

Теперь мы лучше понимаем, в каких отношениях находились между собой
различные заселенные людьми планеты во время войны с ашиурами. По крайней
мере, мы с Чейз понимаем. Хотя мы всегда знали об их недоверии друг к
другу, нас потрясло то, что деллакондцы скрыли свое открытие от союзников,
и оно оказалось потерянным на два столетия.

Многое изменилось с тех пор, как мы привели "Корсариус" от
Бельминкура.

Почти повсюду установилось политическое единство, Конфедерация,
по-видимому, стабилизируется. В конечном итоге, мы, возможно, добьемся
успеха.

Я рад, что квантовый привод не был применен в каких-либо
наступательных действиях против ашиуров. Я ничем им не обязан, и все же,
если из этого можно извлечь урок, то именно такой. Мы получили огромное
преимущество в технике, напряжение спало, и некоторые эксперты заявляют,
что нельзя иметь серьезных соперников при отсутствии военного баланса сил.
Возможно, перед нами открывается новая эра.

Маракаибская группа все еще находится в Доме Костиева. Я больше
никогда туда не возвращался, но желаю им успехов.

Могилу Мэтта Оландера до сих пор можно увидеть в окрестностях
Пойнт-Эдварда. Иллиандцы просто отмахнулись от рассказа Киндрел Ли.

Сейчас поговаривают о межгалактическом полете. Проблемой остается
мощность: путешествие придется совершать путем ряда последовательных,
сравнительно коротких прыжков. На перезарядку уходит много времени, и по
оценкам экспертов полет к Андромеде продлится примерно полтора столетия.
Но мы движемся вперед. В основную конструкцию Мачесны уже внесены
некоторые усовершенствования, и я надеюсь дожить до того момента, когда
разобью бутылку о нос первого межгалактического исследовательского
корабля. Мне это обещали.

Если репутация Сима и пострадала, то на очень короткое время.
Большинство людей отмахнулись от истории с Бельминкуром - они твердо
уверены, что герой погиб у Ригеля.

Существует теория, пользующаяся поддержкой некоторых ученых, которая
кажется мне интересной: предположение, что на карнизе произошла последняя
встреча, и братья в конце концов обнялись, расставшись в слезах.

Это возвращает нас к надписи на скале.

[ надпись на греческом - пропущена ]

Первая ее часть - это возглас страдания, часто используемый героями
классической греческой трагедии. Затем: О Демосфен! Большинство историков
видят в этом дань Кристофера Сима ораторским способностям брата, и,
следовательно, демонстрацию прощения: я страдаю, о Демосфен! Вот о чем,
по-видимому, говорит надпись. Что также свидетельствует в пользу версии о
последнем расставании на карнизе, сопровождавшемся проявлениями горечи и
любви, которые и должна была породить подобная встреча.

Но у меня есть сомнения. В конце концов, Демосфен убедил своих
сограждан вступить в бессмысленную и самоубийственную войну с Александром
Великим!

И если мы не поняли этого восклицания, то, мне кажется. Тариен понял
бы.

Нас всегда интересовали отношения Таннер и Сима, причина того, что
она неустанно разыскивала его столько лет. Мне кажется, в этом было нечто
большее, чем просто сострадание или верность. Чейз склонна видеть здесь
романтическую ноту.

- Таннер его любила, - сказала она мне однажды, когда снаружи бушевал
ветер и в камине взлетали языки пламени. - Она нашла его. Я уверена. Она
бы не сдалась...

Возможно.

Я всегда подозревал, что Таннер участвовала в заговоре. Именно она, а
не безымянный офицер или член экипажа, видела Колесо. И ею двигала больше
вина, чем любовь.

Во всяком случае, он не вернулся. После Ригеля о Кристофере Симе
больше никто не слышал. Иногда я думаю о нем, стоящем на той скале, и
больше всего в жизни мне хочется верить, что она спустилась к нему, как
гром среди ясного неба, и забрала его оттуда. Мне нравится так думать.
Хотя я в это не верю.

И, наконец, Гейб.

В данное время бортовой журнал "Корсариуса" и личная записная книжка
Кристофера Сима, исписанная его почерком, выставлены в экспозиции
Института Аккадии. В крыле Габриэля Бенедикта.

ЭПИЛОГ

Скиммер описал дугу, спускаясь в долину Святого Антония, облетел
аббатство и сел на посадочной площадке для посетителей возле статуи Девы
перед административным Зданием. Высокий смуглый человек выбрался из кабины
пилота, замигал от солнечного света, оглядел группу строений - спальни,
библиотеку и церковь, без видимого порядка разбросанные по склонам долины.

Молодой человек в красных одеждах стоял в стороне, наблюдая за вновь
прибывшим. Вдруг он быстро подошел к посетителю.

- Мистер Скотт?

- Да.

- Добро пожаловать к Святому Антонию. Меня зовут Микель Дюбей, я
представитель аббата.

Обычно Микель смягчал официальность своего заявления дополнительным
замечанием, что он послушник. Однако, манеры Скотта не вызывали на
откровенность.

- Мы приготовили для вас келью.

- Спасибо. Я не останусь на ночь.

- Вот как? - озадаченно произнес юноша. - Я понял, что вы
намереваетесь найти здесь пристанище.

- Да, - ответил Скотт, неожиданно заметив присутствие послушника. - В
некотором смысле. Но это займет только полчаса или около того.

Микель стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки.

- Аббат пожелал, чтобы я оказал вам любую помощь.

С сильно бьющимся сердцем Хью Скотт последовал за проводником мимо
жилых помещений и зоны отдыха. В вечернем воздухе раздавались крики
игроков в мяч. Навстречу им прошли два священника, одетых в белое,
приветливо поздоровавшиеся с Микелем и его подопечным. До Скотта донеслись
обрывки их беседы, которая, по-видимому, имела отношение к физике высоких
энергий.

Зазвонил колокол. Большая птица на дереве громко захлопала крыльями,
свалилась вниз, ударилась о землю, поднялась на громадные, изогнутые углом
ноги и умчалась прочь.

- Она пришла за одним из наших отцов, проведших девять дней поста в
горах, - объяснил послушник. - Мы пытаемся поймать ее и отправить обратно.

- Никогда не видел ничего подобного, - задумчиво сказал Скотт. Глядя
на склон горы, он, возможно, совсем не думал о птице, он даже не осознал
ее появление.

- Птица с покосов, - прибавил Микель и умолк.

Дорожка извивалась в рощицах цветущего кустарника и карликовых
деревьев. Они повернули, пошли вверх по склону. На гребне холма, за
железной оградой, Скотт увидел ряды белых крестов.

Он замедлил шаг. День выдался чудесный, а послеобеденное время
предназначено для наслаждения, его надо смаковать! Кровь быстрее
заструилась вето жилах.

У входа стояли мраморные скамьи, где, очевидно, предполагалось
плодотворно размышлять о быстротечности жизни. Взгляд Скотта скользнул к
арке, за которой отцы завершали свой последний путь. На ее верхушке стоял
крест, а надпись на ней гласила: "Тот, кто учит других, как умирать,
должен знать, как жить".

"Да, - подумал Скотт. - Сим знал!"

- Вон там, сзади.