Кристофер Лоуренс МАКНАМАРА

ГОРЕЦ (4)

ПРОЛОГ

...Если Вы спросите нас, откуда мы идем и куда, мы не сможем ответить
на ваш вопрос. Впрочем, когда мы задаем этот вопрос себе сами, - на него
тоже не находится ответа...

Мы знаем одно: мы есть. А вы, вопрошающие, - больше ли знаете вы о
себе?

И знаем мы - нам суждено совершить НЕЧТО. А вы - можете ли сказать
такое же о себе, вопрошающие?

И еще знаем мы кое-что о Пути, который лежит перед нами. Знаем мы,
что он не прям, а ступенчат - ибо не конечна каждая смерть, и удар меча,
отделяющий голову от тела, приносит лишь временное небытие. И мы снова
возрождаемся, чтобы вновь сразиться и вновь умереть... А потом - снова
сойтись в смертельном бою. В другом ГДЕ, в другом КОГДА...

И так - пока не останется один из нас во всей Вселенной.

Говорят, такое может случиться, - потому что каждая смерть, воистину
не будучи окончательной, все же уносит какую-то долю Силы. И когда Сила
исчерпается до конца...

Впрочем, никто не знает, что случится тогда...

И еще говорят, что было уже как-то раз: только один из нас остался
среди живущих. Но это не остановило круговорот возрождений.

Имя его, оставшегося, было... Впрочем, что вам до имени его,
вопрошающие?

И нет нам упрека за все злое, нет нам похвал за все доброе, что
творим мы на своем Пути. Не позор это для нас, не слава это для нас, - а
необходимость...

Во всех своих поступках мы вольны. Не вольны лишь свернуть с Пути. Не
потому, что не вправе, - а потому, что не в силах.

А когда завершится наш Путь, каким будет это завершение, и будет ли
оно вообще - неведомо ни нам, ни кому-либо другому...

...И сказал чей-то голос - спокойный, немного насмешливый, с легкой
хрипотцой:

- ...Нет двух миров - есть один мир, распластанный по обеим сторонам
межзвездного клинка, пронзающего бездну...

Да, хрипотца звучала в этом голосе, хотя не было у говорившего ни
губ, ни гортани, ни голосовых связок, чтобы передать интонации,
свойственные человеку.

И Конан вдруг увидел того, кто говорил. Увидел, хотя и сам он теперь
не имел ни глаз, чтобы видеть образы, - ни ушей, чтобы слышать слова.

Тело говорившего было словно соткано из звезд и клочьев туманностей,
голос шел волнами космического излучения, а седая косица на затылке
распласталась вдоль всего Млечного Пути, - но перед взором Конана он не
мог остаться неузнанным.

Ибо грош цена тому, кто не узнает своего Учителя, - в каком бы из
миров они не встретились.

- Здравствуй, Рамирес...

- Здравствуй, Конан.

(И пульсировала Вселенная от их разговора, взрываясь вспышками
сверхновых и зияя бесповоротной тьмой "черных дыр").

- Вот мы и увиделись снова.

- Да, увиделись. А разве ты удивлен этим? Я же предупреждал тебя, что
мы расстаемся не навсегда.

- Не навсегда. Но оказалось, что и не надолго.

- Значит, этим ты удивлен, ученик мой?..

- Удивлен. С момента нашего прошлого расставания миновало куда больше
времени.

- Ты, оказывается, еще не забыл эти слова - "время", "расставание"...
Значит, тебе еще только предстоит забыть их.

- Почему, Учитель?

- Ты еще спрашиваешь - почему... Неужели ты еще не понял, что сейчас
ты находишься там, где нет никакого "времени"? А такой вещи, как
"расставание" - нет не только здесь, но и вообще нигде...

- Начинаю понимать, Учитель. Поэтому мы и не можем никогда расстаться
с тобой на нашем Пути?

- И со мной... - прозвучал еще один голос.

И хотя в нем тоже не было ничего, что, по меркам живущих, определяет
тон, высоту или интонацию, Конан мгновенно узнал, что голос этот
принадлежит женщине.

Потому что тому, кто наряду с Учителем не узнает Возлюбленную, цена -
тот же грош...

Непрерывно менялись черты ее лица - лица, которое было подобно
голосу, - и Конан видел перед собой то дочь пастуха в домотканом платье,
которая приняла смерть в конце шестнадцатого века... То быструю в
движениях, улыбчивую женщину, которая вплоть до своей нелепой гибели на
самом рубеже второго и третьего тысячелетий продолжала интересоваться
старинным оружием.

А то - смуглую, с иссиня-черными волосами "профессиональную
террористку" (как окрестила ее недоброй памяти Корпорация), которой не
пришлось уйти в смерть, и которая - вот она, рядом с ним...

Нет, все они теперь рядом с ним! Все трое...

(Это "рядом", опять-таки по меркам живущих, протянулось на множество
световых лет, - но не существовало теперь Расстояние, как не существовало
и Время).

Все трое... Герда, Бренда, Луиза.

Три лица - и одна сущность. И даже не три лица - одно, словно бы
трехликое.

Не обычным сходством схожи они, не простым бесхитростным сходством
кровников - сестер, дочерей, племянниц... Некое высшее сходство, высшее
родство проскальзывает в их чертах, сливая женщин воедино.

- ...И со мной тоже, любимый. Со мной тоже не расставался ты на Пути
прежде, не расстанемся и впредь...

И снова длился разговор, который не был разговором. Двое мужчин
спорили, а женщина смотрела на них с бесплотной улыбкой.

Смотрела то как мать, то как дочь.

Словно не доспорили они в земной жизни... Словно результат их спора
мог что-то изменить в их прошлом или грядущем...

Все уже решено заранее - и прошлое, и грядущее записано в некой Книге
Судьбы.

Надо только уметь ее читать...

Что ж - есть дело мужчин. Спорить, рубиться, прокладывать Путь, а
дело женщины - следить за их спором с улыбкой и читать будущее в Книге
Судьбы...

- Значит, и это еще не конец моего Пути?

- Путь не имеет конца. То, что ты прошел, - его первый отрезок.
Ступень. Та ступень, которую бессмертные преодолевают только в смерти. Ты
же, единственный из всех, - в бессмертии ее преодолел.

(И - женский голос вдали, почти за пределами слуха:

- И меня взял с собой, любимый... Взял смертную - в бессмертие...).

- И что же, теперь мне опять предстоит быть предводителем, быть не
"за", а "против"?

- А уж это Судьба решит... Не ты и не я.

- Снова предстоит мне жребий сей... Есть ли в том польза?

- Да, снова. А польза - есть. Ведь каждая победа над силами Зла
уменьшает общую власть Зла во Вселенной.

- Ты повторяешь мою мысль, Учитель... Но ведь я никогда и ни с кем ею
не делился.

- Все-таки ты - хэгиш... Помнишь, что такое хэгиш?

- Помню...

- Ну так и не задавай глупых вопросов! Когда сливаешься с
Мирозданьем, - нет для тебя больше тайн...

...Они говорили минуту или вечность, то протягиваясь бесплотной
двойной струной через половину галактики, то исчезая в мельтешении
элементарных частиц. И со все той же улыбкой слушала их женщина.

А больше некому было их слушать...

- ...Знаю я лишь одно, - говорил Катана, - именно от тебя зависит
будущее, которое наступит после бессмертия. Я сам учил тебя сражаться
достойно и ни разу не был в тебе разочарован. Неужели настала пора?