четверо были пожилые и, как все шкины, безволосые и покрытые множеством
мелких морщинок. Они очень широко улыбались, и проходящие мимо шкины
помоложе улыбались им в ответ.
тревожило меня, но потому только, что я понимал его значение. Паразиты
напоминали яркие шарики малинового желе размером от родинки, пульсирующей
на затылке одного из шкинов, до огромной липкой шевелящейся подушки,
которая покрывала голову и плечи самого маленького как живой капюшон.
Сосун живет, потребляя питательные вещества, содержащиеся в крови шкинов.
как они звонят. У Лии было серьезное лицо, у меня, наверное, тоже. Все
остальные улыбались, и колокольчики вызванивали песнь радости. Я крепко
сжал руку Лии.
колоколов, светлую, звенящую радость, гулкую, заливисто-серебристую
звучность, песнь Посвященных, единство душ, при котором все сливаются в
одно. И переживал то, что чувствуют Посвященные, когда звонят в
колокольчики, их счастье и ожидание, восторг, с которым они шумно сообщают
всем о своей удовлетворенности. Я ощущал идущие от них огромные горячие
волны любви, страстной, плотской любви, одновременно мужской и женской;
это была не слабая, разжиженная эмоция человека, любящего своих близких.
Это была настоящая жаркая любовь, она пылала и зажигала меня, подступая к
самому сердцу. Они любили себя, они любили всех шкинов, они любили Сосуна,
они любили друг друга, они любили нас. Они любили нас. Они любили меня так
же горячо и безоглядно, как Лия. И вместе с любовью я почувствовал их
преданность и близость друг другу. Каждый из четверых был личностью,
каждый отличался от других, но они думали как одно существо и были преданы
Сосуну, и были все вместе и едины, хотя каждый оставался собой и никто из
них не мог прочитать чувства других так, как их читал я.
на Лию. Она была бледна, но улыбалась.
люблю именно ее, что я часть ее, а она часть меня.
ощутила сама, как они любят нас. Это чувство такое глубокое. За этой
любовью только любовь, а за ней еще - и так до самого конца. Их мысли тоже
глубоки, и они не пытаются их скрыть. Мне кажется, я никогда не могла
настолько полно прочитать мысли человека. Все выходит на поверхность сразу
же, вся их жизнь, все их мечты, чувства, воспоминания, я только ловила все
это, подхватывала при помощи чтения, взгляда. С людьми, с человеческими
существами это так трудно. Из них нужно выуживать, с ними нужно бороться,
но и тогда я не могу проникнуть очень глубоко. Ты знаешь, Роб, ты же
знаешь. Ах, Роб!
объятиях. Нахлынувший на меня поток чувств, похоже, захлестнул и ее. Дар
Лии крупнее и глубже моего, и сейчас она была потрясена. Когда она
прильнула ко мне, я прочитал ее чувства, я ощутил любовь, сильную любовь и
изумление, и счастье, а еще страх, пронизывающие ее страх и тревогу.
перестали раскачиваться, и четверо Посвященных на мгновение застыли в
молчании. Один из стоящих неподалеку шкинов подошел к ним с огромной,
прикрытой тряпкой корзиной. Маленький Посвященный поднял тряпку, и на
улицу хлынул аромат горячих пирожков с мясом. Каждый Посвященный взял из
корзины по несколько пирожков, и скоро все они радостно закусывали, а
продавец улыбался им во весь рот. Маленькая голая шкинская девочка
подбежала к Посвященным и предложила фляжку с водой, они молча пустили ее
по кругу.
прислал нам Валкаренья. Посвященные не работали. Сорок земных лет они жили
как все и трудились в поте лица, но, начиная с Посвящения и до Конечного
Единения, в их жизни были только радость и музыка, они бродили по улицам,
звонили в колокольчики, разговаривали и пели, а другие шкины кормили и
поили их.
пирожки с мясом, сиял от гордости и удовольствия.
устремила глаза на Посвященных, взгляд ее стал упорным и сверлящим, но
потом снова смягчился. Она обернулась ко мне.
ну, более земные. Знаешь, в мозгу как будто ступеньки, и спускаться по ним
нелегко. Посвященные сейчас что-то прячут, прячут даже от самих себя. Они
не так открыты, как раньше. Они думают о еде, какая она вкусная. Это очень
ярко выражено. Я словно сама попробовала эти пирожки. Но до сих пор было
не так.
смущенно замолчала и покачала головой. - Я хочу сказать, что они неясно
чувствуют эмоции друг друга. Но не мысли, не такие тонкости. Я могу читать
их мысли, а они не могут читать мысли друг друга. Каждый из них сам по
себе. Раньше, когда они звонили в колокольчики, они были более близки, но
индивидуальности не теряли.
ощущения "да, я живу".
собственного бытия, ощущение, которое Одаренные называют "да, я живу",
обычно это только слабый проблеск, и чтобы его заметить, нужен большой
Дар. Но у Лии как раз большой Дар.
- Вы говорите на языке Земли?
чей Сосун напоминал подрагивающий красный капюшон, замотал головой вверх и
вниз.
- спросил я. - Высокие, на голове волосы, кожа розовая или темная.
знает язык Земли, и с легким испугом наблюдая за его Сосуном.
похожи на вас. Вы хотите стать Посвященным?
колокольчики. Они не придерживаются определенного маршрута, у них нет
цели. Они идут куда глаза глядят. Одни путешествуют с собратьями, другие в
одиночку; если встречаются две компании, образуется новая группа.
сунул мне в руку, другой протянул Лии.
улыбнулись нам на прощание, и, прежде чем мы дошли до середины улицы,
снова раздался колокольный звон.
уверена, что, если бы местной пищей можно было отравиться, Валкаренья бы
предупредил нас.
свежий, и совсем не такой, как пирожки с мясом, которые мм ели накануне
вечером. В ресторане нам подавали золотистые слойки, в меру приправленные
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Эриксон Стивен
Грабб Джеф
Орловский Гай Юлий