Абрахам МЕРРИТ

ПОЛЗИ, ТЕНЬ!

1. ЧЕТЫРЕ САМОУБИЙСТВА

Я мрачно распаковывал свои вещи в клубе Первооткрывателей. Депрессия,
охватившая меня накануне, когда я проснулся в своей каюте, не проходила.

Похоже на воспоминания о кошмаре, подробности которого забыты, но
который остается на самом пороге сознания.

К этому добавились и другие раздражающие обстоятельства.

Конечно, я не ожидал, что мое возвращение домой будет приветствовать
специальная делегация мэрии. Но то, что ни Беннет, ни Ральстон меня не
встретили, вызывало тревогу. Перед отплытием я написал им обоим и думал,
что по крайней мере один из них встретит меня на пристани.

Это мои ближайшие друзья, и меня часто забавляла некоторая странная
враждебность между ними. Каждый из них привлекал другого, и в то же время
они не одобряли друг друга. Мне казалось, что внутренне они даже ближе
друг к другу, чем ко мне; они могли бы стать Дамоном и Финтием, если бы не
осуждали так отношение к жизни другого; впрочем, может, они все же были
Дамоном и Финтием, вопреки всему.

Много столетий назад старина Эзоп сформулировал их различия в басне о
стрекозе и муравье. Билл Беннет был муравьем. Серьезный трудолюбивый сын
доктора Лайонела Беннета стал одним из пяти наиболее выдающихся
специалистов современного цивилизованного мира по патологии мозга. Я
подчеркиваю, что речь идет о современном и цивилизованном мире, потому что
у меня есть доказательства: тот мир, который мы называем нецивилизованным,
имеет гораздо больше таких экспертов, и у меня есть основания полагать,
что древний мир в этом отношении обладал еще большими познаниями, чем
современные миры, цивилизованный и нецивилизованный.

Старший Беннет был одним из тех редких специалистов, которые больше
думают о своей работе, чем о банковском счете. Прославленный, но небогатый
Беннет-младший мой ровесник, ему тридцать пять. Я знал, что отец во многом
опирался на сына. Я подозревал также, что в некоторых отношениях, особенно
в изучении подсознания, сын превзошел отца, у него более гибкий, более
открытый ум. Год назад Билл написал мне, что его отец умер и что он теперь
работает ассистентом доктора Остина Лоуэлла, заняв место доктора Дэвида
Брэйла, который недавно был убит упавшим подсвечником в частной больнице
доктора Лоуэлла.

Дик Ральстон - стрекоза. Наследник состояния такого огромного, что
даже зубы депрессии смогли лишь слегка его поцарапать. Лучший образчик
сына богача, впрочем, не видящий ни почета, ни радости, ни пользы и
никаких других достоинств в работе. Беспечный, умный, щедрый, но,
безусловно, первоклассный лентяй.

А я выполнял компромиссную роль, служил мостом, на котором они
встречались. У меня есть медицинский диплом, но есть и деньги, которые
спасают от скучной практики. Достаточно, чтобы делать, что захочу, то есть
бродить по всему земному шару с этнологическими исследованиями. Особенно в
тех областях, которые мои медицинские и иные научные братья называют
суевериями: колдовство, волшебство, вуду и прочее. В своих исследованиях я
так же страстен, как Билл в своих.

И он знал это.

Дик, с другой стороны, приписывал мои странствия бродяжьему
инстинкту, который я унаследовал от одного из своих бретонских предков,
пирата, отплывшего из Сен-Мало и заслужившего кровавую репутацию в Новом
мире. За что и был повешен. Мои необычные интересы он также приписывал
тому обстоятельству, что среди моих предков были две ведьмы, сожженные в
Бретани.

Я для него был совершенно понятен.

Занятия Билла он понимал гораздо меньше.

Я мрачно размышлял, что хоть и отсутствовал три года, это слишком
небольшое время, чтобы меня забыть. Но потом умудрился стряхнуть дурное
настроение и посмеяться над собой. В конце концов они могли не получить
мои письма, или у них были свидания, которые они не могли отменить, и
каждый считал, что другой обязательно меня встретит.

На кровати лежала газета - "Ивнинг Стар". За вчерашнее число. Мой
взгляд остановился на заголовке. Я тут же перестал смеяться. Заголовок
гласил: Наследник пяти миллионов кончает самоубийством Ричард Дж. Ральстон
младший пускает пулю себе в голову

Я прочел заметку.

Ричард Дж. Ральстон младший, унаследовавший два года назад свыше пяти
миллионов после смерти своего отца, владельца шахт, сегодня утром найден
мертвым в своей постели на Парк Авеню 35642. Он выстрелил себе в голову и
сразу умер. Пистолет лежал на полу, куда упал из его руки. Следователи
установили, что на пистолете отпечатки пальцев только его владельца.

Тело обнаружил дворецкий Джон Симпсон, который рассказал, что вошел в
комнату, как обычно, в восемь часов. По состоянию тела доктор Пибоди,
коронер, установил, что выстрел был произведен около трех часов, то есть
примерно за пять часов до того, как Симпсон обнаружил тело.

Три часа? У меня по спине поползли мурашки. Если учесть разницу между
корабельным временем и временем Нью-Йорка, это именно тот момент, когда я
проснулся в странной депрессии. Я продолжал читать.

Если рассказ Симпсона правдив, а полиция не имеет оснований в этом
сомневаться, самоубийство не было подготовлено заранее, а явилось
результатом внезапного подавляющего импульса. Это предположение
подкрепляет найденное письмо, которое Ральстон начал писать, но не
закончил и разорвал. Обрывки найдены под столом в спальне, куда он их
бросил. В письме говорится:

Дорогой Билл,

прости, но больше я не могу выдержать. Я хотел бы, чтобы ты считал
это объективным, а не субъективным явлением, как бы невероятно это ни
казалось. Если бы только здесь был Алан. Он знает больше...

В этот момент Ральстон, очевидно, изменил свои намерения и разорвал
письмо. Полиция хотела бы знать, кто такой Алан и и о чем он "знает
больше". Она также надеется, что Билл, которому адресовано письмо,
объявится. Нет никаких сомнений, что здесь мы действительно имеем дело с
самоубийством, но, возможно, тот, кто что-то знает об "объективном, а не
субъективном характере явления", прольет свет на мотивы этого
самоубийства.

В настоящий момент не известны причины, по которым мистер Ральстон
покончил с жизнью. Его поверенные, известная фирма "Уинстон, Смит энд
Уайт", заверили полицию, что состояние его в полном порядке, что никаких
"осложнений" в жизни их клиента не было. Известно, что, в отличие от
большинства сыновей богачей, Ральстон никогда не оказывался впутанным в
скандалы.

Это четвертый за последние три месяца случай самоубийства
состоятельных людей примерно возраста Ральстона и такого же образа жизни.
На самом деле обстоятельства самоубийства во всех четырех случаях
настолько аналогичны, что полиция серьезно рассматривает возможность
какого-то договора самоубийц.

Первая из этих четырех смертей произошла 15 июля, когда Джон Марстон,
всемирно известный игрок в поло, прострелил себе голову в спальне своего
сельского дома в Локуст Уолли, Лонг Айленд. Причины этого самоубийства так
и не выяснены. Подобно Ральстону, Марстон был холост. 6 августа тело
Уолтера Сент-Клера Колхауна было найдено в его автомобиле вблизи
Риверхеда, Лонг Айленд. Колхаун съехал с главной дороги, которая здесь по
обеим сторонам заросла деревьями, на открытое поле и здесь пустил себе
пулю в голову. Причина до сих пор не известна. Колхаун три года состоял в
разводе. 21 августа Ричард Стентон, миллионер, яхтсмен и путешественник,
выстрелил себе в голову на палубе собственной океанской яхты "Тринклу".
Это произошло накануне намеченного им путешествия в Южную Америку.

Я читал и читал... соображения по поводу договора о самоубийствах,
предположительно вызванного скукой и болезненным стремлением к острым
ощущениям... истории Марстона, Колхауна и Стентона... некролог Дика...

Читал, почти не понимая прочитанное. но по-прежнему казалось, что
этого не может быть.

Нет никаких причин для самоубийства Дика. Во всем мире нет человека,
который меньше был бы способен убить себя. Теория самоубийственного
договора абсурдна, во всяком случае по отношению к Дику. Разумеется, Алан
из письма - это я. А Билл - Беннет. Но что такое я знаю, отчего Дик хотел
бы, чтобы я был с ним?

Зазвонил телефон.

- К вам доктор Беннет.

Я сказал:

- Пришлите его ко мне. - А про себя: "Слава Богу!"

Вошел Билл. Он был бледен и изможден, как человек в тяжелых
испытаниях, которые еще не миновали. В глазах его застыл ужас, будто он
смотрел больше не на меня, а на то, что вызвало этот ужас. С отсутствующим
видом он подал мне руку и сказал только:

- Я рад, что ты вернулся, Алан.

В другой руке я держал газету. Он взял ее, взглянул на число. И
сказал:

- Вчерашняя. Ну, здесь все. Все, что знает полиция.