Чтение 7–й страницы книги ~Ползи, тень!~

опирался на свои собственные воспоминания, чем на воспоминания предков,
получали больше шансов выжить. Как только это расхождение началось, оно
должно было совершаться быстро, как все подобные эволюционные процессы.

- Но природа никогда не теряет того, что когда-то создала. Поэтому на
определенных стадиях своего развития у человеческого зародыша появляются
жабры, а еще позже волосы обезьяны. И поэтому и сегодня есть люди, у
которых запасы древних воспоминаний полны, их нужно суметь открыть, доктор
Карнак, а открыв, суметь прочитать.

Я улыбнулся и отпил вина.

Лоуэлл сказал:

- Все это весьма предположительно, доктор де Керадель. Если ваша
теория верна, эти унаследованные воспоминания будут восприниматься как
прошлые жизни теми, кто может их вспомнить. Они могут быть основанием
доктрины о переселении душ, о реинкарнации. Как еще их может объяснить
примитивный мозг?

Де Керадель сказал:

- Это объясняет множество вещей, например, веру китайцев, что только
человек, не имеющий сына, умирает на самом деле. Народную поговорку:
"Человек живет в своих детях"...

Лоуэлл сказал:

- Новорожденная пчела отлично знает законы и обязанности улья. Ее не
нужно учить веять, обмахивать, чистить, смешивать пыльцу и нектар в желе,
которым кормят матку и трутней, не нужно учить, что для работниц следует
смешивать другое желе. Никто не учит ее сложным законам жизни улья.
Знания, память заключены в яйце, в личинке, в куколке. То же самое
справедливо для муравьев и других насекомых. Но это не так для человека и
других млекопитающих.

Доктор де Керадель ответил:

- Это справедливо и для человека.

4. УТРАЧЕННЫЙ ГОРОД ИС

В словах де Кераделя много правды. Я встречался с проявлениями
наследственной памяти в самых разных уголках земли. Мне очень хотелось
поддержать его, несмотря на вполне извинительный намек на мое невежество.
Хотелось бы поговорить с ним, как с более осведомленным исследователем.

Вместо этого я осушил свой стакан и строго сказал:

- Бриггс, у меня уже пять минут нечего пить, - а потом обратился ко
всем за столом: - Минутку. Будем логичны. Такая важная проблема, как душа
и ее странствия, заслуживает внимательного рассмотрения. Доктор де
Керадель начал обсуждения, утверждая объективное существование того, что
демонстрирует шоумен. Верно, доктор де Керадель?

Он коротко ответил:

- Да.

Я сказал:

- Затем доктор де Керадель упомянул некоторые эксперименты доктора
Шарко в области гипноза. Эти случаи меня не убеждают. В южных морях, в
Африке, на Камчатке я не раз слышал, как наиболее способные
фокусники-шаманы говорят не двумя и не тремя, а десятком разных голосов.
Хорошо известно, что загипнотизированный человек иногда начинает говорить
не своим голосом. Известно также, что шизоид, то есть человек с
расщепленной личностью, может говорить разными голосами - от баса до
сопрано. И все это без всякого вмешательства наследственной памяти. Это
просто симптомы их состояния. И ничего больше. Я прав, доктор Лоуэлл?

- Да, - сказал Лоуэлл.

Я продолжал:

- Что касается того, что рассказывал Шарко его пациент - кто знает,
что рассказывала этой девушке ее бабушка? В семьях часто передаются такие
рассказы, дети их запоминают, сохраняют в своем подсознании. К тому же их
мог подсказать сам Шарко. Он обнаружил, что некоторые сведения
соответствуют действительности. Ничего удивительного для того, кто желает
подкрепить свою idee fixe, свою любимую теорию. И эти некоторые сведения
становятся всем. Но я не так доверчив, как Шарко, доктор де Керадель.

Он сказал:

- Я прочел в газете ваше интервью. Там вы говорите по-другому, доктор
Карнак.

Значит, он читал интервью. Я почувствовал, как Билл опять нажимает
мне на ногу. И сказал:

- Я пытался объяснить репортерам, что вера в обман необходима, чтобы
он стал эффективным. Признаю, что для жертвы нет особой разницы, обман это
или реальность. Но это вовсе не значит, что обман становится реальностью.
И я старался показать, что защита от обмана очень проста - не верить.

Вены на лбу де Кераделя начали дергаться. Он сказал:

- Под обманом вы понимаете, по-видимому, эффектный номер.

- Больше того, - жизнерадостно заявил я. - Полнейший вздор!

Доктор Лоуэлл выглядел смущенным. Я допил вино и улыбнулся
мадемуазель.

Элен сказала:

- У тебя сегодня прекрасные манеры, дорогой.

Я ответил:

- Манеры - к дьяволу! Какие нужны манеры в обсуждении гоблинов,
реинкарнации, наследственной памяти, Изиды, Сета и Черного Бога скифов,
похожего на лягушку? Я хочу вам кое-что сказать, доктор де Керадель. Я
побывал во многих местах земного шара. Я охотился повсюду за гоблинами и
демонами. И во всех своих странствиях я ни разу не встречал того, что
нельзя объяснить массовым гипнозом, внушением или мошенничеством. Поняли?
Ни разу. А я видел многое.

Это ложь, но я хотел посмотреть, как это на него подействует. И
увидел. Вены у него на висках вздулись еще сильнее, губы побелели. Я
сказал:

- Много лет назад у меня появилась блестящая мысль, которая сводит
всю проблему к простейшей форме. Блестящая идея основана на том факте, что
слух, вероятно, последнее чувство, умирающее у человека. После остановки
сердца мозг продолжает функционировать, пока у него есть кислород. И вот
мозг функционирует, а чувства уже мертвы, а умирающему кажется, что
проходят дни и недели, хотя на самом деле видения длятся секунды.

- "Небо и Ад, Инкорпорейтед", - вот моя идея. "Обеспечьте себе
бессмертие радости!" "Дайте вашему врагу бессмертие мук!" Опытные
специалисты-гипнотизеры, мастера внушения будут сидеть у постели
умирающего и нашептывать ему, а мозг драматизирует это после того, как все
остальные чувства умрут...

Мадемуазель резко сдержала дыхание. Де Керадель со странным
напряжением смотрел на меня.

- Вот и все, - продолжал я. - За определенную сумму вы можете дать
вашему клиенту бессмертие. Любой тип бессмертия, все, что захочет, от
населенного гуриями рая Магомета до рая с ангельскими хорами. А если сумма
достаточна, вы можете и врагу вашего клиента нашептать ад на века и века.
И, готов поручиться, он туда отправится. Вот какова моя "Небо и Ад,
Инкорпорейтед".

- Прекрасная мысль, мой дорогой, - прошептала Элен.

- Прекрасная мысль, - согласился я с горечью. - Но позвольте вам
сказать, что она придумана со мной. Положим, она вполне осуществима.
Хорошо, возьмем меня, изобретателя. Если существует восхитительная жизнь
после смерти, буду ли я наслаждаться ею? Вовсе нет. Я буду думать: "Это
только видение в умирающих клетках моего мозга. Это не объективная
реальность". Ничего из происходящего в этом будущем, если оно реально, не
станет для меня реальностью.

- Я буду думать: "О, да, я это очень хорошо придумал, но все же это
только умирающие клетки моего мозга". Конечно, - сказал я мрачно, - есть и
компенсация. Если я приземлюсь в традиционном аду, я не восприму его
серьезно. И все чудеса, вся магия, все волшебство, которые я видел, не
более реальны, чем эти видения умирающего мозга.

Мадемуазель прошептала, чуть слышно, так что понятно было только мне:

- Я могу сделать их реальными для вас, Алан де Карнак, И небо, и ад.

Я сказал:

- В жизни и в смерти ваши теории не могут быть доказаны, доктор де
Керадель. По крайней мере для меня.

Он не ответил, продолжая смотреть на меня и постукивая пальцами по
столу.

Я продолжал:

- Предположим, например, что вы хотите узнать, кому поклонялись среди
камней Карнака. Вы можете воспроизвести все обряды. Можете найти потомка
жреца, у которого в мозгу живет древний дух. Но откуда вы знаете, что тот,
кто появится на большой пирамиде в кругу монолитов - Собиратель в
Пирамиде, Посетитель Алкар-Аза, - что он реален?

Де Керадель недоверчиво спросил напряженным голосом, будто его что-то
сдерживало:

- А вы что знаете об Алкар-Азе и о Собирателе в Пирамиде?

Я тоже удивился этому. Не могу припомнить, чтобы когда-либо слышал
эти названия. Но они возникли у меня на устах, будто я их давно знаю. Я
взглянул на мадемуазель. Она опустила глаза, но я успел заметить в них
торжество, как и тогда, когда при прикосновении ее руки я увидел древний
Карнак. Я ответил де Кераделю:

- Спросите у своей дочери.

Глаза его больше не были голубыми, они стали бесцветными. И были
похожи на огненные шары. Он молчал, но глаза его требовали от нее ответа.
Мадемуазель равнодушно взглянула на него. Пожала белыми плечами. И
сказала: