Абрахам МЕРРИТ

ЛИК В БЕЗДНЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. СУАРРА

Николас Грейдон встретился со Старретом в Огайо. Вернее Старрет
отыскал его там. Грейдон слышал о рослом авантюристе с Запада, но раньше
их пути никогда не пересекались. Он с живым любопытством открыл дверь
посетителю.

Старрет сразу перешел к делу. Знает ли Грейдон легенду о караване с
сокровищами, который вез Писарро выкуп за Инку Атахуальпа? Предводители
каравана, услышав об убийстве своего монарха мясником-конкистадором,
спрятали сокровище где-то в глуши Анд.

Грейдон слышал эту историю сотни раз; он даже подумывал о поисках
сокровищ. Он так и сказал. Старрет кивнул.

- Я знаю, где они, - сказал он.

Грейдон рассмеялся.

В конце концов Старрет убедил его; убедил по крайней мере в том, что
стоит поискать.

Грейдону этот великан понравился. Была в нем какая-то
грубовато-добродушная прямота, которая позволяла не замечать следы
жестокости во взгляде и в очертаниях рта. Старрет сказал, что с ним еще
двое, оба его старые товарищи. Грейдон спросил, почему они выбрали его.
Старрет прямо ответил: потому что он способен оплатить экспедиционные
расходы. Сокровища они разделят поровну. А если ничего не найдут, Грейдон
первоклассный геолог, а район, куда они отправляются, богат полезными
ископаемыми. Он, несомненно, сделает важные открытия, которые они сумеют с
выгодой продать.

Грейдон задумался. Никаких заказов у него не было. Ему только что
исполнилось тридцать четыре года, а с окончания Гарвардской высшей
геологической школы одиннадцать лет назад у него ни разу не было
настоящего отпуска. Расходы он может себе позволить. Если ничего больше,
по крайней мере будет интересно.

Он познакомился с двумя товарищами Старрета: Сомсом, долговязым,
мрачным, бывалым янки, и Данкре, циничным и забавным маленьким французом,
они выработали соглашение, и Грейдон подписал его.

По железной дороге они добрались до Серро де Паско - это был самый
близкий город к той дикой местности, с которой начинался их путь. Неделю
спустя они в сопровождении восьми осликов и шести arrieros, или
носильщиков, уже находились среди хаоса горных пиков, между которыми, как
указывала карта Старрета, пролегал их маршрут.

Именно эта карта убедила Грейдона. Не пергамент, а лист тонкого
золота, почти такой же гибкий. Старрет вытащил его из маленькой золотой
трубки древней работы и развернул. Грейдон осмотрел и не увидел на листе
никакой карты, вообще никакого изображения. Старрет повернул его под
углом, и стали ясно видны линии.

Это был великолепный образчик картографии. В сущности не карта, а
скорее рисунок. Тут и там любопытные знаки; по словам Старрета, они
вырублены на скалах как указатели. Их предназначали для тех представителей
древней расы, которые пойдут за сокровищами, когда испанцев сметут с
земли.

Грейдон не знал, ключ ли это к сокровищу выкупа Атахуальпы или к
чему-то другому. Старрет говорил, что ключ. Но Грейдон не поверил его
рассказу о том, как он стал обладателем этого золотого листа. Тем не менее
была какая-то цель у изготовителей карты, была причина, почему они с таким
искусством спрятали ее изображение. В конце этого пути ждало что-то
интересное.

Знаки на скалах оказались именно там, где указывала карта. Радостные,
предвкушая богатые находки, заранее представляя себе, как они их потратят,
они двигались вслед за знаками. Путь неизменно вел все дальше в глушь.

Наконец arrieros начали роптать. Они сказали, что приближаются к
проклятому району - Карабайским Кордильерам, здесь живут только демоны.
Обещания награды, просьбы, угрозы заставили их пройти еще немного дальше.
Однажды утром четверо проснулись и обнаружили, что все arrieros исчезли,
прихватив с собой половину осликов и большую часть припасов.

Они пошли дальше. И тут знаки подвели их. Либо они потеряли след,
либо карта, которая до сих пор вела их по верному пути, наконец солгала.

Местность, в которой они оказались, была совершенно безлюдной. С тех
пор как две недели назад они останавливались в деревне племени куича, им
не встретился ни один человек. В той деревушке Старрет напился огненного
индейского самогона. Пищу находить становилось все труднее. Было мало
животных и еще меньше птиц.

Хуже всего были изменения, происшедшие со спутниками Грейдона.
Насколько они радовались первым успехам, настолько же впали в уныние
сейчас. Старрет постоянно напивался и то шумно и сварливо ссорился, то
угрюмо о чем-то думал.

Данкре стал молчалив и раздражителен. Сомс, по-видимому, пришел к
выводу, что Старрет, Грейдон и Данкре сговорились против него; либо они
сознательно пропустили, либо вообще стерли знаки-указатели. Только когда
эти двое присоединялись к Старрету и напивались индейским самогоном,
которым нагрузили одного из осликов, они веселели. В такие моменты Грейдон
видел, что все неудачи они готовы приписать ему и что его жизнь может
оказаться подвешенной на тонкой ниточке.

В тот день, когда началось великое приключение Грейдона, он
возвращался в лагерь. С утра он охотился. Данкре и Сомс вместе отправились
в очередной раз на отчаянные поиски утраченных знаков.

Как бы в ответ на свои предчувствия, Грейдон услышал оборвавшийся на
середине женский крик: материализовались смутные опасения, охватившие его,
когда он несколько часов назад оставил Старрета одного в лагере. Грейдон
чувствовал, что близка какая-то кульминация неудач, - и вот ответ! Он
побежал, поднялся по склону, поросшему серо-зелеными algarrobas, к их
палатке.

Сквозь густой подлесок выбрался на поляну.

Почему девушка больше не кричит? До него донесся смех, хриплый,
насмешливый.

Присев, Старрет держал на колене девушку. Толстой рукой он охватил ее
шею, сдавил пальцами рот, не давая ей кричать. Правая рука сжимала руки
девушки; ее колени были зажаты в изгибе его правой ноги.

Грейдон схватил его за волосы, другой рукой за подбородок. Резко
дернул голову назад.

- Отпусти ее! - приказал он.

Полупарализованный, Старрет расслабился, извиваясь, встал на ноги.

- Какого дьявола ты вмешиваешься?

Он потянулся за пистолетом. Кулак Грейдона ударился о челюсть
Старрета. Пистолет упал на землю, Старрет тоже.

Девушка вскочила и отбежала.

Грейдон не смотрел ей вслед. Несомненно, она убежала, чтобы привести
своих соплеменников, какое-нибудь племя из группы аймара, которых не
смогли покорить даже инки. И которые отомстят за девушку так, что Грейдону
даже думать об этом не хотелось.

Он склонился к Старрету. Из-за удара и выпивки тот, вероятно, не
скоро очнется. Грейдон подобрал его пистолет. Хорошо бы Данкре и Сомс
быстрее вернулись в лагерь. Втроем они могли бы сопротивляться... может,
даже спаслись бы... но для этого они должны вернуться быстро... девушка
скоро придет со своими мстителями... сейчас, должно быть, рассказывает им
о нападении. Он обернулся...

Девушка смотрела на него.

Упиваясь ее красотой, Грейдон забыл о лежавшем у его ног человеке,
забыл обо всем.

Кожа цвета бледной слоновой кости. Она просвечивает сквозь одежду из
янтарного цвета материала, похожего на шелк. Глаза овальные, слегка
раскосые, египетского типа, с большими полуночными зрачками. Нос маленький
и прямой; брови ровные, черные, почти сросшиеся. Волосы, черные, похожие
на облако или сгусток тумана. На низком широком лбу узкая золотая лента. В
ленту вделано изогнутое серебристое перо caraquenque - птицы, чьи
роскошные перья в прошлом шли только на плюмажи для инкских принцесс.

На руках золотые браслеты почти до тонких плеч. На маленьких ногах
высокие, из оленьей шкуры, полуботинки со шнуровкой. Она гибка и стройна,
как девушка-ива, которая ожидает, когда Кваннон пройдет сквозь мир
деревьев, принося им новый зеленый огонь жизни.

Девушка не индианка... и не дочь древних инков... и не испанка...
расу ее он не знает.

На щеках ее синяки - следы пальцев Старрета. Ее длинные стройные руки
коснулись щек. Девушка заговорила - на языке аймара.

- Он умер?

- Нет, - ответил Грейдон.

В глубине ее глаз вспыхнуло горячее пламя; он готов был поклясться,
что это пламя радости.

- Хорошо! Я не хотела бы, чтобы он умер, - голос ее стал задумчив, -
по крайне мере... не так.

Старрет застонал. Девушка снова коснулась синяков на щеках.

- Он очень силен, - прошептала она.

Грейдону показалось, что в ее голосе звучит восхищение; подивился,
может, ее красота - лишь маска примитивной женщины, преклоняющейся перед