Абрахам МЕРРИТ
ЖЕНЩИНА-ЛИСА
нависло терпение прошедших двадцати столетий. Душа тишины, древняя и
терпеливая, как эти ступени, жила здесь. Ступени широкие, двадцать человек
могут пройти по ним в ряд; коричневые и оранжевые лишайники образуют
странные символы на их древних камнях, а изумрудный мох покрывает
подушками. Иногда ступени поднимаются круто, иногда совсем полого, но
всегда по обе стороны стоят плечом к зеленому плечу высокие сосны,
настороженные, бдительные.
одинаковые по форма и одного роста - как коленопреклоненный человек. Их
жесткие блестящие листья напоминают звенья кольчуги... они похожи на
зеленых лучников Квеньяна, которые охраняют богиню, когда она выходит
весной, чтобы разбудить деревья. Высокие сосны как настороженные часовые,
лавры и карликовые рододендроны как склонившиеся лучники, и говорят они
так ясно, будто у них есть язык: "Подняться ты можешь, спуститься тоже, но
пройти через нас нельзя!"
как человек, который идет против сильного ветра, или как тот, у которого
только воля заставляет двигаться неповинующееся тело. Белое плечо и одна
грудь обнажены, на плече ссадина и кровь, четыре алые полосы, будто плечо
схватила жестокая рука с длинными когтями. Женщина плачет.
поднимаются. Она остановилась, руки ее беспомощно двигались.
напряженной мышцей, все тело ее превратилось в натянутую струну, по
которой пробегают быстрые арпеджио ужаса. В сумерках юнаньских
плоскогорий, как сквозь неосязаемый хрусталь, видны каштановые с медными
прядями волосы женщины, прекрасное лицо, искаженное ужасом. Серые глаза
смотрят на ступени, они как будто тоже не смотрят, а слушают...
гневные и спорящие, приказывающие и протестующие. Услышала топот множества
ног; идущие, казалось, колеблются, останавливаются, но продолжают
неумолимо приближаться. Голоса и шаги ханг-худзе, разбойников, убивших ее
мужа, Кенвуда и носильщиков какой-то час назад. Если бы не Кенвуд, они
убили бы и ее. Но теперь они нашли ее след.
что после смерти соединится со своим милым мягким мужем, которого она так
любила, хоть он и был вдвое старше ее. Если бы они убили ее быстро... Но
она знала, что этого они не сделают. И не могла даже подумать о том, что
ждет ее до прихода смерти. И у нее нет оружия, чтобы убить себя. А под
сердцем у нее новая жизнь.
нерожденного ребенка что-то в ней призывало к мести. Не мести ханг-худзе -
они всего лишь стая диких зверей и поступают так, как велит их природа.
Месть против тех, кто спустил их, кто направил. Потому что она знала, что
это было сделано, хотя не могла бы сказать, откуда знает. Это быстрое
убийство не было неожиданным и случайным. В этом она уверена.
заглушает горе и ужас, все сильнее бьется в ней. Как будто в ее душе забил
с силой горький источник. Когда его темные волны поднимутся высоко,
коснутся ее губ, они сможет напиться... и тогда к ней придет знание... она
узнает, кто спланировал все это и почему. Но ей нужно время, время, чтобы
пить эти воды, время узнать и отомстить. Она должна жить... ради мести...
грудь сжатыми кулаками, холодными глазами без слез посмотрела в спокойное
небо. И ответила:
Тот, что даст мне отомстить, будет моим богом!
неохотно они приближаются. Как будто боятся. Она посмотрела на заросли у
лестницы. Непроходимо; во всяком случае для нее. Если она попытается там
спрятаться, они ее найдут. Она должна подниматься - выше по ступеням. Там,
наверху, может быть какое-нибудь укрытие... может, святилище...
так медленно, так нерешительно... спорят, возражают...
раньше, чем они ее увидят, возможно, они за ней не последуют. Она начала
подниматься...
Самка, лисица. С шелковистой красно-рыжей шкурой. Со странно широкой
головой и раскосыми зелеными глазами. На голове пятно, серебристо-белое, в
форме колеблющегося на ветру пламени свечи.
женщина. Безумная мысль пришла ей в голову, рожденная отчаянием и отказом
от Бога, которого ее с детства учили считать всеблагим, всемудрым,
всемогущим. Она протянула руки к лисе. Закричала ей:
отомстить... сестра!
ханг-худзе, она ждала ребенка... кто знает, какие фантастические тропы
нереальности могут возникнуть в таком состоянии?
снова подумала, что она похожа на изящную женщину. Лиса остановилась на
расстоянии вытянутой руки, смотрела на Джин своими раскосыми зелеными
глазами, яркими и блестящими, как драгоценный камень цвета зелени моря;
никогда Джин не видела таких глаз у животных. В этом взгляде виднелась
легкая насмешка, чуть заметная угроза. И когда взгляд лисы пробежал по
окровавленным плечам Джин и опустился на ее большой живот, женщина могла
поклясться, что увидела во взгляде человеческое понимание и жалость. Джин
прошептала:
преследователи, сразу за поворотом, из-за которого она только что вышла.
Скоро они увидят ее. Она стояла, с надеждой глядя на лису... она не знала,
на что надеется.
он верил, бросил его на растерзание зверям, сомкнулось над Джин Мередит.
То, на что она надеялась, от чего ожидала помощи, было смутным и не
поддавалось выражению. Чудо чуждого бога, теперь, когда она отказалась от
своего? Или более глубокий импульс отразился в этом ее обращении к
животному? Атавистическое пробуждение, антропоморфизм, восходящий к
незапамятному прошлому, когда человек считал зверей и птиц обладающими
такими же душами, как он сам, только они ближе к природе, которая дала им
мудрость больше человеческой; они слуги и посланники могучих божеств,
почти боги сами.
птицами, как с мужчинами и женщинами, называя их брат Волк и брат Орел. И
разве святой Конан не крестил тюленей на Оркнейских островах, как крестил
он язычников? Прошлое и все мысли людей прошлого снова рождаются в нас. И
иногда странные двери открываются в сознании, и из них выходят странные
духи. И кто может сказать, насколько они реальны?
убежала! Всхлипывая, Джин снова стала подниматься по лестнице.
звуков. С непристойными жестами, выкрикивая угрозы, они побежали к ней.
Впереди, с лицом, изрытым оспинами, с ножом в руке, предводитель,
полукровка-тибетец, тот самый, что первым ударил ножом ее мужа.
Неспособная пошевелиться, не в силах даже закрыть глаза, Джин смотрела,
как они приближаются. Предводитель заметил это, понял, отдал короткий
приказ, и вся свора пошла шагом, насмехаясь над ней, продлевая ее мучение.
ступенях между ними и ею. Это лиса. Она стояла, спокойно разглядывая их.
Надежда вернулась к Джин Мередит, растопила холодный ужас, от которого она
оцепенела. К ней вернулась способность двигаться. Но она не пыталась
бежать. Не хотела бежать. Крик о мести снова рвался из нее. Она
чувствовала, что этот призыв достиг лисы.
увидела, как сверкнули ее зеленые глаза, как, будто в улыбке, оскалились
белые зубы.
Предводитель достал пистолет и выстрелил в лису.
Джин Мередит не видела ее лица, ей видны были только рыжие волосы,
уложенные на маленькой красивой головке. Шелковое красно-рыжее платье, без
рукавов, падало к ногам женщины. Женщина подняла руку и указала на
предводителя. За ним его люди стояли молча, неподвижно, как только что
Джин Мередит, и ей показалось, что их держит тот же ледяной ужас. Глаза их
не отрывались от женщины.
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Максимов Альберт
Круз Андрей