Чтение 4–й страницы книги ~Лесные женщины~

- Воздух этого места хорош для меня. - Маккей подавил растущий гнев.
- Я хочу прожить здесь с год или больше, пока здоровье не поправится. Я
хотел бы купить часть вашей земли и построить себе дом.

- Да, мсье? - в мощном голосе старика теперь звучала ядовитая
вежливость. - Но позволительно ли спросить, почему бы вам не остаться в
гостинице? Там хорошие условия, и вы там понравились.

- Я хочу быть один, - ответил Маккей. - Мне не хочется жить рядом с
людьми. Мне нужна своя земля, я хочу спать под собственной крышей.

- Но почему вы пришли ко мне? - спросил Поле. - На той стороне озера
много места, можете выбирать. Там хорошо, а эта сторона несчастливая,
мсье. Но скажите, какая часть моей земли вам приглянулась?

- Вон та маленькая роща, - ответил Маккей и указал на рощу.

- Ага! Я так и думал! - прошептал Поле и понимающе переглянулся с
сыном. Потом мрачно посмотрел на Маккея.

- Роща не продается, мсье, - сказал он наконец.

- Я могу дорого заплатить, - сказал Маккей. - Назовите цену.

- Она не продается, - повторил Поле, - ни за какую цену.

- Послушайте, - рассмеялся Маккей, хотя сердце у него упало от такого
бесповоротного отказа. - У вас много акров, что вам до тех нескольких
деревьев? Я могу позволить себе исполнение своих прихотей. Я дам вам
столько, сколько стоит вся остальная ваша земля.

- Я спросил вас, какое место вам нужно, и вы ответили, что всего
несколько деревьев, - медленно сказал Поле, и высокий сын за ним
неожиданно резко и злобно рассмеялся. - Но в этом больше, мсье. Гораздо
больше. И вы это знаете, иначе зачем бы вам платить? Да, вы знаете. Вы
знаете, что мы должны уничтожить эту рощу, и хотите спасти ее. И кто вам
сказал об этом, мсье? - рявкнул он.

В его лице, придвинувшемся к Маккею, в оскаленных зубах была такая
злоба, что Маккей невольно отступил.

- Несколько деревьев! - насмехался старый Поле. - Тогда кто ему
сказал, что мы собираемся делать, а, Пьер?

Сын его снова рассмеялся. И, слушая его смех, Маккей почувствовал,
как в его крови снова вспыхивает та же слепая ненависть, что и во время
его бега по шепчущему лесу. Он справился с собой, отвернулся. Он ничего не
может сделать - сейчас. Поле остановил его.

- Мсье, - сказал он. - Подождите. Войдите. Я хочу кое-что сказать
вам. И показать тоже. Кое о чем, возможно. попросить.

Он отступил в сторону, поклонился с грубой вежливостью. Маккей прошел
в дверь. Поле и его сын шли за ним. Он оказался в большой, тускло
освещенной комнате, с высоким потолком, по которому шли почерневшие от
дыма балки. С балок свисали связки лука. травы и копченые окорока. С одной
стороны широкий очаг. Возле него сидел второй сын Поле. Когда они вошли,
он поднял голову, и Маккей увидел повязку на левой части головы,
скрывавшую глаз. Маккей узнал в нем того, кто срубил стройную березу. Он с
явным удовлетворением увидел, что удар пихты оказался нелегким.

Старый Поле подошел к сыну.

- Смотрите, мсье, - сказал он и снял повязку.

Маккей со слабой дрожью ужаса увидел почерневшую пустую глазницу,
безглазую, окруженную красным.

- Милостивый Боже, Поле! - воскликнул он. - Ему нужна медицинская
помощь! Я разбираюсь в ранах. Я сейчас поплыву на тот берег озера и
принесу свою медицинскую сумку. Я позабочусь о нем.

Старый Поле покачал головой, хотя его угрюмое лицо на время
смягчилось. Он вернул повязку на место.

- Заживет, - сказал он. - Мы тоже в этом разбираемся. Вы видели, как
это было. Смотрели со своей лодки, когда проклятое дерево ударило его.
Выбило глаз, и он повис на щеке. Я отрезал его. Теперь заживет. Нам не
нужна ваша помощь, мсье.

- Не нужно было рубить березу, - сказал Маккей, скорее про себя.

- Почему? - яростно спросил Поле. - Она его ненавидела.

Маккей смотрел на него. Что знает этот старый крестьянин? Его слова
укрепили упрямое убеждение, что то, что он видел и слышал в роще, было
реальностью - не сном. И следующие слова Поле еще более укрепили эту
уверенность.

- Мсье, - сказал Поле, - вы пришли как посол - в некотором роде. Лес
разговаривал с вами. Что ж, я буду говорить с вами, как с послом.
Четыреста лет здесь жили мои предки. Сто лет как мы владеем этой землей.
Мсье, все эти годы не было ни одного мгновения, чтобы деревья нас не
ненавидели - а мы не ненавидели деревья.

- Все эти сотни лет между нами и лесом ненависть и война. Мой отец,
мсье, был убит деревом; мой старший брат искалечен другим. Отец моего
отца, он был дровосеком, заблудился в лесу; когда его нашли, он лишился
рассудка, кричал, что лесные женщины околдовали его и насмехались над ним,
заманивали его в болота, прямо в трясину, в густой кустарник, мучили его.
В каждом поколении деревья брали с нас свою дань - и не только мужчин, но
и женщин, - калечили и убивали.

- Совпадения, - прервал Маккей. - Это ребячество, Поле. Нельзя винить
деревья.

- В глубине души вы в это не верите, - сказал Поле. - Послушайте,
наша вражда очень древняя. Она началась столетия назад, когда мы были
рабами, крепостными господ. Чтобы готовить пищу, топить зимой, они
позволяли нам брать хворост, мертвые ветви, засохшие прутики, упавшие с
деревьев. Но если мы срубали дерево, чтобы нам было тепло, чтобы было
тепло нашим женщинам и детям, нас вешали, или бросали в темницы, где мы
гнили, или пороли нас так, что спины наши превращались в кровавое решето.

- У них, у господ, были широкие поля, а мы должны были выращивать
пищу на клочках, где деревья считали ниже своего достоинства расти. И если
они прорастали на наших жалких клочках, тогда, мсье, мы должны были
оставлять их в покое, иначе нас пороли, или бросали в темницы, или вешали.

- Они напирали на нас, деревья, - в голосе старика звучала фанатичная
ненависть. - Они крали наши поля, вырывали пищу изо рта наших детей;
бросали нам хворост, как подаяние нищим; искушали нас согреться, когда
холод пробирал нас до костей, и мы повисали, как плоды, на их ветвях,
когда поддавались искушению.

- Да, мсье, мы умирали от холода, чтобы они могли жить! Наши дети
умирали от голода, чтобы у их поросли было место для корней! Они презирали
нас, деревья! Мы умирали, чтобы они могли жить, а ведь мы - люди!

- А потом, мсье, пришла революция и свобода. Ах, мсье, как мы
отплатили им! Огромные стволы ревели в очагах в зимний холод - больше
никаких подачек хворостом. На месте деревьев появились поля - больше не
умирали с голоду наши дети, чтобы их дети могли жить. Теперь деревья наши
рабы, а мы их хозяева.

- И деревья знают это и ненавидят нас!

- Но удар на удар, сто их жизней за нашу одну - мы возвращаем им
ненависть. Мы рубим их, жжем, мы сражаемся с ними...

- Деревья! - закричал Поле неожиданно, глаза его сверкали кровавым
гневом, лицо сморщилось, на углах рта показалась пена, он сжимал кулаки. -
Проклятые деревья! Армии деревьев ползут... ползут... все ближе и ближе...
напирают на нас! Крадут наши поля, как и в старину! Строят темницы вокруг
нас, как старину строили темницы из камня! Ползут... ползут! Армии
деревьев! Легионы! Проклятые деревья!

Маккей слушал, пораженный. Какая невероятная ненависть! Безумие! Но в
чем его исток? Какой-то глубокий унаследованный инстинкт, идущий от
предков, для которых лес был символом их ненавистных хозяев. Предков, чей
прибой ненависти бился о зеленую жизнь, объявленную хозяевами табу, как
нелюбимый ребенок ненавидит любимого, кому достается вся любовь и все
подарки. Такому свихнувшемуся разуму убийственное падение дерева,
калечащий взмах ветви могут показаться сознательными, естественный рост
растений кажется неумолимым наступлением врага.

И все же - удар ветви пихты после падения березы был сознательным, и
были лесные женщины в роще...

- Терпение. - Стоявший сын коснулся плеча старика. - Терпение! Скоро
мы нанесем свой удар.

Безумие частично отступило во взгляде Поле.

- Мы срубаем их сотнями, - прошептал он. - Но они возвращаются
сотнями! А тот из нас, кого они ударяют, не возвращается. Нет! На их
стороне численность и - время. А нас всего трое, и времени у нас мало. Они
следят за нами, когда мы идем по лесу, готовые поймать, ударить,
раздавить!

- Но, мсье, - он обернул налитые кровью глаза к Маккею. - Мы нанесем
свой удар, как сказал Пьер. Ударим по роще, которую вы захотели. Ударим по
ней, потому что это сердце леса. Тайная жизнь леса здесь бьет ключом. Мы
знаем - и вы тоже знаете! Если мы уничтожим ее, мы лишим леса сердца,
дадим ему понять, кто тут хозяин.

- Женщины! - Глаза стоявшего сына блестели. - Я видел там женщин!
Прекрасные женщины с блестящей кожей, которые манят... и насмехаются и
исчезают, как только пытаешься схватить их.

- Прекрасные женщины заглядывают в наши окна и смеются над нами, -
прошептал одноглазый сын.

- Больше они не будут насмехаться! - крикнул Поле, снова охваченный
безумием. - Скоро они будут лежать, умирая! Все они - все! Они умрут!

Он схватил Маккея за плечи, затряс его, как ребенка.

- Идите скажите им это! - кричал он. - Скажите, что сегодня мы их
уничтожим. Скажите, что это мы будем смеяться, когда придет зима и мы
будем смотреть, как их круглые белые тела горят в очаге и отдают нам
тепло! Идите - скажите им это!

Он повернул Маккея, подтолкнул к двери, распахнул ее и спустил его со
ступенек. Маккей слышал, как засмеялся высокий сын, как захлопнулась
дверь. Ослепший от гнева, он взбежал по ступеням и бросился на дверь.
Снова рассмеялся высокий сын. Маккей бил в дверь кулаками, бранился. Трое