часы. На самом деле, минуты или даже секунды. Потом я почувствовал
перемежающуюся тень, мягкую, целительную полутьму.
голубом полумраке; в движении ощущалось каким-то образом приближение к
дому, к концу пути. Мы как будто находились на краю освещенного
пространства, в той области, где быстрые световые волны, которые мы
называем фиолетовым светом, смешиваются с еще более быстрыми; мозг их
воспринимает, но не может описать в цветовых терминах. И глаза мои как
будто затянулись пленкой; вероятно, следствие яркого света, подумал я,
нетерпеливо тряся головой.
покалывание на коже головы, смотрел, не веря своим глазам. Я увидел скелет
руки. Кости казались серовато-черными, они были резко очерчены, как в
хирургическом экспонате; костяная рука как будто что-то сжимает.
скелет лошади, на которой могла бы скакать сама смерть; голый лошадиный
череп свисает впереди на длинных шейных позвонках.
рука скелета тут же придвинулась ко мне, оказалась перед моими глазами,
коснулась меня.
происходит. И так велико было мое облегчение, так приятно среди
необъяснимого ухватиться за что-то понятное, что я рассмеялся вслух.
я уже знал, что увижу. И увидел: два скелета, черепа опираются на кости
рук, скелеты прислонились к скелету лошади.
скелета - Руфь и Норала!
из "Танца Смерти" Дюрера. И в то же время оно почему-то успокаивало.
знаний. Эффект освещения; как я и предположил, световые волны, с меньшей
длиной волны, чем едва исследованные ультрафиолетовые лучи; эта область
исследована еще в меньшей степени.
ореола, который бывает при рентгене: его лучи не могут сделать полностью
невидимой плоть, окружающую кости. А тут скелеты видны совершенно четко, и
ни следа плоти.
излучение. У него свойства рентгеновских лучей. Меня вы увидите
скелетом...
распрямился, посмотрел на меня. Даже понимая причину, я не мог сдержать
дрожи, когда его череп придвинулся ко мне.
привлекло зрелище впереди. Я увидел, как отвисла нижняя челюсть, лишенная
плоти; потом шевельнулась: он собрался заговорить.
женщина и девушка.
быстро, что даже в моем лишенном суеверий сознании появилась мысль о
колдовстве. В следующее мгновение мы трое стояли, глядя друг на друга,
снова облеченные в плоть, и пони больше не казался конем смерти, это снова
был наш мохнатый терпеливый маленький спутник.
вокруг пронизывали желтоватые отблески, похожие на лучи скрытого солнца.
Мы проходили широким, казавшимся бесконечным коридором. Желтый свет
становился интенсивней.
Надеюсь, они во всех отношениях от них отличаются. Иначе у нас могут быть
неприятности.
возможностей для лечения - если доживем до него, - мрачно закончил он.
замолчал.
яркость которого я не могу описать. Помещение больше десяти главных залов
Карнака; обширнее знаменитого зала в ужасном Аменти, где на троне между
Искателем Сердец и Пожирателем Душ сидит Осирис и судит души только что
умерших.
подобный храм. Ни в каких сохранившихся от молодости земли развалинах не
ощущал я так ясно чуждости и необычности этого места. Ни в руинах храмов,
некогда бывших жилищем богов Древнего Египта, ни в колоннадах святилищ
Древней Греции и императорского Рима, ни в какой мечети, соборе, церкви.
утверждает науки, или эти боги создали человека, как считают верующие; и
во всех них чувствовалось присутствие человека.
отношения к человеку.
монолитов я испытал нечто подобное, нечеловеческое; мрачный неуступчивый
чуждый дух, будто не люди, а каменные исполины воздвигли эти большие
менгиры.
рассеянный солнечный свет. Снизу поднимались сотни гигантских
прямоугольных столбов, с полированной поверхности которых, казалось,
струится шафрановый свет.
правильно, подавляюще математически. От их массивности исходило ощущение
силы, загадочной, механической, но живой; что-то священническое,
жреческое; они напоминали храмовую стражу.
Высоко над столбами плыли десятки шаров, похожих на бледные замороженные
солнца. Большие и маленькие, по всему верху горели эти странные
светильники, неподвижные, висящие без всякой опоры. С их сферических
поверхностей и исходило светло-золотое освещение, застывшее, неподвижное,
какое-то замороженное.
сказать...
электричества. - Голос Вентнора звучал спокойно. Теперь, когда мы явно
приближались к сердцу загадки, он овладел собой, снова стал спокойным
хладнокровным наблюдателем-ученым.
начала этой странной поездки, которая, по-видимому, подходила к концу.
Перед все новыми и новыми загадками мозг отказывался от речи, он апатично
передоверил зрению и слуху сбор сведений, поиски причин, чего-то такого,
что способствовало бы пониманию.
ровно, без всяких усилий, что мы, казалось, стоим неподвижно, а огромные
колонны скользят мимо нас. Голова у меня закружилась от этого призрачного
движения. Я закрыл глаза.
зеленоватого сияния - занавеса. Высоко, выше бледно-золотистых солнц,
поднимались его складки.
этих лучей. А вокруг плясали прозрачные тени, образовавшиеся от смешения
золотого света шаров с зеленоватым сиянием занавеса.
остановился. Норала спрыгнула с него, помогла спуститься Руфи, потом
повернулась и махнула нам рукой.
магнитная сила слабеет, уходит. Встал с колен и увидел, как спрыгнул
Вентнор и с ружьем в руке подбежал к сестре.
слившихся кубов. Меня что-то осторожно подталкивало. Рядом со мной стоял
Дрейк, держа за повод пони.
оказались на поверхности; мы с Дрейком в изумлении, а маленькое животное
тут же принялось разминать ноги и облегченно ржать.
разъединились; к ним подплыл куб, на котором ехали женщины.
она с тобой сделала?
были широко раскрытые мечтательные невидящие глаза. Лицо спокойное и
неподвижное - зеркальное отражение неземного спокойствия Норалы.
пространства, как отражение золотого голоса Норалы. - Брат, со мной все в
Лондон Джек
Махров Алексей
Белогорский Евгений
Афанасьев Роман
Жюль Верн
Василенко Иван