да? По-твоему, мы должны добиваться свободы путем переговоров.
Благословенный разум! Братская любовь!.. Скажи, отчего ты избегаешь меня,
Амери? По-твоему, я такое же чудовище, как все остальные?
ради Бога! Я ведь уже объясняла, почему не могу тебе помочь. Конечно, ты
расстроена и нуждаешься в утешении: сперва не поспела к драке в Финии,
теперь еще один прокол с беднягой лоцманом... Но не пытайся использовать
меня для удовлетворения своих низменных страстей. У меня свои убеждения, в
которых нет места насилию и сексу. Я не призываю тебя их разделять, но
уважать меня ты обязана.
загорелое лицо доставляло странный контраст с ореолом светлых волос.
твоими душеспасительными речами. Одно время мне казалось, что я тебе
небезразлична...
вами!
принудительное давление. Монахиня с криком отшатнулась. - О, прости,
Амери! Прости! Я больше не буду, честное слово! Не смотри на меня и _н_е
д_у_м_а_й_ обо мне так! - Светлая головка поникла. - Ну почему?.. Разве
грех мечтать о крупице счастья и тепла? Может, завтра мы умрем, и все
будет кончено.
что все будет кончено. Вот еще одна причина моего отказа.
А если и есть, кто докажет, что ему не все равно, что он не играет с нами
в кошки-мышки? Ты образованная женщина, врач и прекрасно понимаешь, что
доказательств нет!
инстинктах. В непонятном, нелогичном стремлении к любви, дающей и не
требующей ничего взамен.
честно любить на словах?
Клод. Я отправилась в изгнание, чтобы доказать самой себе, что достойна
любви. А ты, милая Фелиция, вообще не умеешь любить. По-человечески, во
всяком случае. И не в любви ты нуждаешься, а в чем-то ином... ужасном. Моя
любовь тебя удовлетворить не может, а то, что ты называешь любовью,
жестоко и несправедливо по отношению ко мне. Я искренне желаю тебе помочь,
но не знаю как, и мне остается лишь молиться за тебя.
валяй! Послушаем, как ты молишься за жестокую, бесчеловечную, заблудшую
душу!
прозвучали тихие, напевные слова:
тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды. Воззову к Богу
Всевышнему, Богу, благодетельствующему мне; Он пошлет с небес и спасет
меня; посрамит ищущего поглотить меня; пошлет Бог милость Свою и истину
Свою [Библия. Пс. 56; 2-4].
девушка высвободилась из ее объятий и утерла слезы.
будет еще страшней. Если ублюдок Гарри опять вырвется, то шхуну разнесет в
щепки и все мы потонем. Я боюсь, что не смогу его удержать. Уверенность
изменила мне. А для метапсихических игр это смертельно. Если заранее
боишься провала, все распадается... Что же мне _д_е_л_а_т_ь_?!
то должен помочь без того, чтоб его умоляли! Или он хочет, чтоб я ползала
перед ним на коленях? Что ему надо?
осуществлении твоих нужд всегда благо.
верой горы сдвинешь! Кому тогда нужен Бог, если мы сами совершаем то, о
чем просим в молитвах? Значит, я должна молиться самой себе? Но в себя я
тоже не верю!
"молитва" кажется тебе смешным, забудь его, назови как хочешь. Попытайся
завтра попросить сил у Вселенского Разума, у источника жизни. И неважно,
знает он о тебе или нет, ты имеешь право приобщиться к его силе - не
только ради себя самой, но ради всех, чьи жизни от тебя зависят.
По крайней мере, это нечто реальное. Хорошо, Амери, я попробую.
лоб, затем через ее плечо окинула взглядом черные холмы на фоне багряного
вечернего неба.
сверкающая вереница.
Роны по Большой Южной дороге.
приозерного городка Сейзораска. Ищут нас.
медиумов, поэтому они не знают, что я подслушиваю их умственный ропот.
Недалекие провинциалы! Но южнее за нами будут охотиться асы.
хлопьями плотного тумана. Приблизившись к глубокой быстрине, они
обнаружили, что не одни на реке: еще три судна остановились перед
стремниной, видимо, не решаясь выходить на двадцатикилометровый участок
неспокойной воды, пока совсем не развиднелось.
порогах они все равно ничего нам не смогут сделать. Бурке, Бэзил, тащите
сюда этого зомби!
лоцмана, сыпавшего проклятия с посиневших губ, прикрутили к креслу около
штурвала, Фелиция отослала всех на корму.
как может.
Фелиция заставила Гарри помахать рукой и дернула за сигнальный шнур:
туу-туу-туу! Затем они вышли на быстрину...
торквес, слышишь, новый, ничуть не хуже прежнего, только помоги нам,
Гарри, проведи свою посудину через подводные рифы! Ну давай, милый,
балансируй на острие ножа среди чудовищных воронок и пенных волн, не
подкачай, Гарри, жми на педали, как органист, верти свой штурвал, виртуоз
Гарри, вспомни о новом торквесе и былых наслаждениях, постарайся, чтобы
валы и скалы не зацапали нас в свою пасть, обуздай неистовую Рону, я с
тобой, Гарри, видишь, я держу тебя и нисколечко не боюсь! О нет, Гарри,
надо полегоньку, ну еще чуть-чуть, с Божьей помощью, там, впереди, то ли
справа, то ли слева, наша общая мать, наша земля, ты ведь знаешь, как к
ней пройти, Гарри, Гарри, Гарри? Ну же, старина, выбирайся из водоворота,
не то я так тебя скручу, своих не узнаешь! Гарри, нас затягивает, Господи,
Господи, сейчас опять врежемся, не смей, свинья поганая, убью, не дам нас
погубить, ты не смеешь, я тебе не позволю..."
последней вспышке яростного сопротивления. А затем с неожиданной легкостью
выскользнул и пошел своим путем туда, куда она не решилась за ним
последовать. Уже в одиночестве возвратилась к управлению шхуной,
предательски застигнутой огромной волной, что делила Рону на два
грохочущих потока. Судно все набирало скорость, подпрыгивая на рифах и
вибрируя, словно на нем выбивали барабанную дробь.
Монитор жизненных сил у него на лбу был непроницаемо черен.
заступила на его место, ухватилась за штурвал, стала жать на педали и
направила всю свою психокинетическую энергию под корпус, поднимая судно.
слышишь? Если можешь, сделай меня еще сильнее! Выше... выше... помоги мне!
Ради всего, чем ты жив, что любишь, помоги! Выше! Еще выше! Я чувствую, ты
во мне, и все они во мне, все слышат меня и помогают, ведь я не только для
себя стараюсь, барабанная дробь прекращается, свист и рокот мутной воды
смолкают, воронки и скалы выпустили нас, отступили."
Белов Вольф
Трубников Александр
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Мурич Виктор
Сертаков Виталий