Чтение 8–й страницы книги ~Амулет безумного бога~

накренится, столкнул в море.

- Хокмун, дружище! - раздался из-под маски Вепря знакомый голос. - До
чего же я рад вас видеть! Вы просили помочь - и я помог, сбросил лишний
груз...

Хокмун попытался схватить одного из тонущих, но не дотянулся. Он
завороженно смотрел, как Вепри, облаченные в тяжелые доспехи и маски, с
кажущейся медлительностью исчезают под водой.

Потом он перевел взгляд на уцелевшего гранбретанца, который
протягивал ему руку.

- Д'Аверк, вы утопили своих друзей! Мне кажется, будет справедливо,
если вы разделите их судьбу.

- Друзей? Что вы, мой дорогой герцог! Это всего-навсего слуги. - Плот
подскочил на волне, и д'Аверк испуганно присел. - Они были верными
слугами, но и занудами, каких поискать, - продолжал француз как ни в чем
ни бывало. - А занудства я не переношу. Позвольте, я помогу вам подняться.
Мое суденышко невелико, но все же...

С помощью д'Аверка Хокмун вскарабкался на плот. Повернувшись к
кораблю, едва различимому в сумраке, он помахал рукой. Канат тотчас
натянулся - значит, Оладан заметил сигнал.

- Это просто счастье, что вы проходили мимо, - хладнокровно заметил
д'Аверк, когда плот медленно подтягивали к кораблю. - Я уж, признаться,
считал себя покойником и простился с надеждой осуществить мои великие
замыслы. И тут, откуда ни возьмись, наш благородный герцог Кельнский на
своем замечательном корабле. Гора с горой не сходится, а человек...

- Вы правы, но если не прикусите язык, то отправитесь следом за
верными слугами, или кто они вам, - прорычал Хокмун. - Ну-ка, держите
канат!

Плот погрузился в волну и ударился о полусгнивший борт "Улыбающейся
девушки". Сверху сбросили веревочный трап. Хокмун поднялся по нему и
перевалился через борт.

Пока он переводил дух, сидя на палубе, над фальшбортом появилась
голова спасенного. Увидев ее, Оладан с проклятьем выхватил меч.

- Он наш пленник, и нужен живым! - остановил Хокмун друга. - Если мы
попадем в ловушку, он нам очень пригодится.

- Как это мудро! - восхищенно сказал д'Аверк и закашлялся. - Прошу
прощения - тяготы, выпавшие на мою долю, изнурили меня. Боюсь, сейчас вам
от меня мало проку. Но если я переоденусь, выпью горячего грога и проведу
ночь в постели...

- Скажите спасибо, что мы вам позволим гнить в трюме, - проворчал
Хокмун. - Оладан, отведи его в нашу каюту.

В крошечной каюте, в тусклом свете подвешенного к потолку фонаря,
Хокмун и Оладан смотрели, как д'Аверк снимает маску, доспехи и мокрое
платье.

- Как вы оказались на плоту? - спросил Хокмун, когда француз
энергично растирался полотенцем.

Для него этот человек оставался загадкой. Его хладнокровие было
достойно восхищения, и вообще, д'Аверк вызывал у Хокмуна симпатию -
видимо, потому, что не скрывал честолюбивых замыслов, не желал
оправдываться за свои преступления, даже за бессмысленное убийство слуг.

- О, это долгая история, мой дорогой друг. Оставив солдат разбираться
со слепым чудовищем, которое вы на нас натравили, мы с Экардо и Петером
удалились в горы. Вскоре прилетел вертолет - помните, я послал за ним,
чтобы доставить вас к Королю-Императору, - и стал кружить над тем местом,
где только что стоял Сориандум... Пилота явно удивило исчезновение целого
города, да и нас, признаться, тоже... Надеюсь, когда-нибудь вы мне
объясните, в чем тут дело. Так вот, мы сразу поняли, что попали в
затруднительное положение... У вас найдется что-нибудь перекусить? -
спросил вдруг француз.

- Кок готовит ужин, - ответил Оладан. - Продолжай....

- поскольку находились в пустынном краю, а лошадьми не располагали.
Кроме того, мы не смогли взять в плен вас. К счастью, о том, что мы должны
были это сделать, знал только пилот орнитоптера...

- И вы убили его? - спросил Хокмун.

- Увы. Но это было необходимо. Потом мы забрались в машину в надежде
добраться до ближайшего города.

- И не справились с управлением?

Д'Аверк улыбнулся.

- Вы угадали, герцог. Из меня неважный пилот. Я поднял машину в
воздух, но вскоре эта шельма закапризничала и занесла нас... один Рунный
Посох знает куда. Признаюсь, я изрядно струхнул. Эта чертовка металась из
стороны в сторону и в конце концов полетела вниз, и я с трудом посадил ее
на песок у берега реки. К счастью, мы отделались легкими ушибами. Потом
Экардо и Петер закатили истерику, разругались друг с другом - в общем,
забыли всякие приличия. Даже меня перестали слушаться. Но все же они
помогли мне соорудить плот - мы решили спуститься по реке к ближайшему
городу...

- Это тот самый плот, с которого я вас снял? - спросил Хокмун.

- Совершенно верно.

- Как же вы попали в море?

- Отливы, мой дорогой друг, - небрежно махнув рукой, ответил д'Аверк.
- Течения. Мне и невдомек было, что мы находимся возле самого устья реки.
Нас подхватило сильное течение и мигом вынесло в открытое море. На этом
плоту... На этом проклятом плоту мы провели несколько дней, и все это
время Петер и Экардо ныли, обвиняя друг друга в нашем бедственном
положении, тогда как упрекать им следовало меня. О, я просто не нахожу
слов, насколько тяжелым было это испытание.

- И поделом вам! - проворчал Хокмун.

Раздался стук в дверь. Оладан впустил в каюту неряшливого кока с
подносом, на котором стояли три миски с подозрительно пахнущим серым
тушеным мясом.

Хокмун забрал у него поднос и дал д'Аверку миску и ложку. После
недолгих колебаний француз набил мясом рот. Съев все до последней крошки,
он поставил миску на поднос и сказал:

- Восхитительно. Для корабельной кухни совсем неплохо.

Хокмун, которого от этой стряпни затошнило, протянул французу свою
миску, и Оладан последовал его примеру. Но д'Аверк вежливо отказался:

- Благодарю вас. Во всем надо знать меру.

Хокмун незаметно улыбнулся, снова восхитившись его хладнокровием.
Только острый голод мог заставить д'Аверка есть такую гадость, но при этом
француз ухитрился не потерять достоинства.

Д'Аверк потянулся, напружинив мускулы, совершенно не
соответствовавшие его показной немощи.

- Господа, прошу меня простить, - зевая, сказал он. - Мне необходимо
выспаться.

- Могу предложить вам свою постель. - Хокмун показал на узкую койку,
не упомянув, что в ней гнездятся полчища клопов. - А я одолжу гамак у
капитана.

- Огромное вам спасибо, - сказал д'Аверк, и Хокмун удивился
серьезности его тона.

- За что?

Д'Аверк закашлялся, а потом поднял глаза и произнес прежним
насмешливым тоном:

- Как за что, мой дорогой герцог? За то, что спасли мне жизнь.

К утру шторм утих. Море еще волновалось, но намного меньше, чем
накануне.

Хокмун и д'Аверк встретились на палубе. Француз вышел из каюты в
куртке и зеленых бархатных бриджах, но без доспехов. Он поклонился
Хокмуну.

- Как спалось? - поинтересовался герцог Кельнский.

- Превосходно, - усмехнулся д'Аверк, и Хокмун понял, что ему здорово
досталось от клопов.

- Вечером будем в порту, - сказал Хокмун. - Вы - мой пленник, или
заложник, если вам больше нравится это слово.

- Заложник? Думаете, Темной Империи небезразлично, жив я или мертв?

- Увидим. - Хокмун потер Черный Камень. - Но предупреждаю: если
попытаетесь бежать, я вас убью. Убью, глазом не моргнув - так же, как вы
прикончили своих людей.

Д'Аверк откашлялся в носовой платок и напыщенно произнес:

- Я обязан вам жизнью, и она принадлежит вам. Можете забрать ее,
когда пожелаете.

Хокмун нахмурился. Д'Аверк был слишком хитер, и герцог подумал, что
напрасно спас его. Хлопот с ним, похоже, не оберешься, а будет ли выгода -
еще не известно.

К ним подбежал встревоженный Оладан.

- Герцог Дориан! - тяжело дыша после бега, он протянул руку. - Парус!
Движется нам навстречу!

- Ну и что с того? - улыбнулся Хокмун. - Для пиратов мы - не добыча.

Но через несколько секунд он заметил волнение среди экипажа и схватил
за руку ковылявшего мимо капитана.

- В чем дело, капитан Маусо?

- Беда, сударь! - прохрипел шкипер. - Большая беда. Разве вы не
видите парус?

Хокмун всмотрелся в очертания чужого корабля. Он заметил эмблему на
черном парусе, но разглядеть ее не смог.

- Не станут они с нами связываться, - сказал он. - Вы говорили, на
борту нет груза. Зачем им рисковать ради пустого корыта?