Ларри НИВЕН

ЗАЩИТНИК

И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из

Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он

руки своей и не взял также от дерева жизни, и не

вкусил, и не стал жить вечно.

И выслал его Господь Бог из сада Едемского,

чтобы возделывать землю, из которой он взят был.

И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада

Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся,

чтобы охранять путь к дереву жизни.

КНИГА БЫТИЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ФИЗПОК

Он сидел перед восьмифутовым кругом прозрачного носового
иллюминатора, занятый бесконечными поисками, которые уже не волновали его.
Ровно десять лет назад те же самые звезды вспыхнули красными точками при
его пробуждении. А когда он очистил передний план, они засияли адским
голубым светом, таким ярким, что можно было читать. Ближе к краям они
казались совсем одинаковыми. Только звездами, белыми точками,
разбросанными поперек черного неба. Это было одинокое небо. Огненное
великолепие родины скрылось за пылевыми облаками.

Свечение в центре не было звездой. Большое как Солнце, темное
посередине и достаточно яркое, чтобы выжечь глаза человеку. Это было пламя
реактивного двигателя Баззарда, пылающее всего в восьми милях отсюда. Из
года в год Физпок наблюдал за ним, просто чтобы убедиться, что пламя горит
ровно. Когда-то давным-давно он уловил его медленные периодические
колебания как раз вовремя, чтобы предотвратить превращение корабля в
крохотную сверхновую. Бело-голубое пламя нисколько не менялось за те
недели, что он наблюдал за ним.

Долго, бесконечно медленно за иллюминатором Физпока проползали
небеса. Но он совсем не занимался воспоминаниями об этом путешествии.
Период ожидания был слишком беден событиями, чтобы отложиться в его
памяти. Для представителя расы Пак, достигшего стадии защитника, было
обычным вспоминать на досуге о прошлом, когда он был ребенком, а позднее -
производителем, когда мир был новым и ярким, а сам он - свободным от
ответственности. Только опасность, угрожающая ему самому либо его детям,
могла пробудить защитника от его обычной дремотной вялости, принудить к
непревзойденной по ярости битве.

Физпок сидел, грезя на своем ложе бедствий.

Приборы контроля положения кабины находились возле его левой руки.
Когда ему хотелось есть, а происходило это через каждые десять часов, его
узловатая рука, напоминающая гроздь черных орехов, погружалась в паз
справа и извлекала оттуда изогнутый мясистый желтоватый корень, размером
со сладкий картофель. По земному времяисчислению прошли уже недели с тех
пор, когда Физпок покидал ложе бедствий. Все это время двигались лишь его
руки и челюсти. Глаза его не двигались вовсе.

Этому предшествовал период неистовых упражнений. Долг защитника -
всегда быть в готовности.

Он защитник, даже если защищать некого.

Полет протекал достаточно стабильно, чтобы тревожить Физпока.
Узловатые пальцы защитника задвигались, и небо начало поворачиваться
вокруг него. Теперь в иллюминатор лился другой яркий свет. Когда источник
света оказался в центре, он остановил вращение.

Ставшая более яркой, чем любая звезда, цель его путешествия все же
была слишком тусклой, чтобы перестать быть звездой. Но она сделалась ярче,
чем ожидал Физпок, и он понял, что упустил время. Слишком много грез! И не
удивительно. Он провел более тысячи двухсот лет на своем ложе, оставаясь в
неподвижности, чтобы сохранить запасы пищи. Тридцатикратная экономия, не
считая эффекта теории относительности.

Несмотря на то, что все это напоминало наиболее тяжелый случай
артрита в истории медицины, несмотря на недели, проведенные наподобие
паралитика, действия узловатого защитника были мгновенными. Пламя
двигателя сделалось мягким, расплывчатым, начало угасать. Выключить
двигатель Баззарда - штука почти такая же хитрая, как и включить его. При
скоростях, развиваемых двигателем, межзвездный водород превращается в
гамма-лучи. Его приходится отводить магнитными полями, если только он не
использовался в качестве горючего.

Он достиг области пространства, где вероятность - наибольшая. Звезда
перед ним - самая подходящая из всех возможных. Настало время торжества
Физпока. Те, кому он пришел помочь (если они вообще существовали, если они
все не умерли к этому времени, если их планета обращается вокруг именно
этой звезды, а не другой - с меньшей степенью вероятности), не ждали его.
Их разум мог быть почти на уровне животных. Возможно, они овладели или не
овладели огнем, но телескопов у них не было. И все же они ожидали его
прибытия... В определенном смысле. Если они существуют вообще, то они
ожидают его вот уже два с половиной миллиона лет.

Он их не обманет.

Не должен.

Защитник без потомства подобен существу без цели в жизни. При такой
аномалии следует отыскать свою цель, причем быстро, либо погибнуть. Скорее
всего - погибнуть. Тогда в мозгу защитника или его железах начинались
рефлекторные судороги. Пропадало чувство голода. Иногда одному из них
удавалось отыскать народ, который мог сделаться потомством всех Пак, но
тогда он должен был найти способ служения этому народу. Физпок был одним
из этих счастливцев.

Ужасно, если он ошибался.

Ник Соул направлялся домой.

Его окружала тишина космического пространства, поскольку он приучил
себя не слышать гудения корабельного двигателя. Редкая, угольного цвета,
двухнедельная щетина покрывала его щеки и выбритый череп по обе стороны от
белоснежного чуба зонника. Если бы он хотел, то мог бы почувствовать
собственный запах. Он покинул шахтные разработки в кольцах Сатурна на
одноместном корабле и с лопатой в руках (поскольку магниты,
предназначенные для добычи монополей из астероидного железа, поразительно
напоминали лопату). Ему следовало бы остаться там подольше, но не хотелось
думать, что цивилизация Зоны способна обойтись без него хотя бы в течение
трех недель.

Сто лет назад монополи были только теорией, причем теорией спорной.
Теория магнетизма утверждала, что северный магнитный полюс не может
существовать отдельно от южного магнитного полюса. И наоборот.
Количественная же теория подразумевала, что они могут существовать
автономно.

Первые постоянные поселения расцвели на наиболее крупных астероидах
Зоны, когда группа исследователей обнаружила, что монополи вкраплены в
железо-никелевые ядра астероидов. Сегодня они стали уже не теорией, а
процветающей отраслью индустрии Зоны. Магнитное поле, генерируемое
действием монополей, ослабевало в линейной, а не в квадратной зависимости.
Говоря практически, двигателям и приборам, основанным на действии
монополей, предстояло большое будущее. Монополи были крайне важны везде,
где вес расценивался как значимый фактор, а в Зоне вес был значимым
фактором всегда. Но добычу монополей производили поодиночке.

Нику не особенно повезло. Кольца Сатурна никогда не были хорошим
местом для разработок: слишком много льда, слишком мало металла.

В электромагнитном поле вокруг корабельного трюма содержалось не
более двух пригоршней магнитных полюсов. Не слишком большая добыча после
двух недель утомительной работы... И тем не менее - это хорошие деньги на
Церере.

Он не сомневался, что ничего путного не найдет. Горные разработки
служили лишь предлогом для Первого Председателя Политической Секции Зоны
удрать из своего проклятого учреждения, глубоко упрятанного в скалах
Цереры. Удрать от постоянно раздирающих "ООН-Зону" мелких склок, от жены и
детей, друзей и врагов, знакомых и незнакомцев. А на следующий год, когда
закончатся безумные недели суматошных событий, когда пройдут еще десять
месяцев политической лихорадки в Солнечной Системе, он вернется обратно.

Ник наращивал скорость, направляясь к Церере. Сатурн сказочной
безделушкой висел за его спиной, когда Ник увидел, что шахтный магнит
медленно отделяется от грузового отсека. Где-то слева обнаружился новый
мощный источник монополей.

Усмешка расколола его лицо, словно молния чистое небо. Лучше поздно,
чем никогда! Плохо, что он обнаружил это на обратном пути, но он в любом
случае может это проделать, раз уж обнаружил... то, что оказывает
воздействие. Стрелка детектора колебалась между двумя точками, одной из
которых был грузовой отсек его судна.

Он потратил минут двадцать, фокусируя свой переговорный лазер на
Церере.

- Говорит Ник Соул. Повторяю, Николас Брустер Соул. Я хочу