Чтение 6–й страницы книги ~Вне закона на Горе~

Башнями. Иногда его и теперь так называют. А само слово Ко-Ро-Ба было
весьма обычным, на древне-горийском языке оно означало деревенский рынок.

Буря не прекращалась, но я не обращал на нее внимания. Вымокший,
замерзший, я карабкался наверх, прикрываясь щитом от ветра. На перевале я
остановился, протер глаза и стал ждать, когда вспышка молнии осветит мой
город, который я не видел столько лет.

Меня тянул мой город, я жаждал встречи с отцом, великолепным Мэтью
Кэботом, администратором Ко-Ро-Ба, со всеми моими друзьями, с гордым
Тэрлом, моим учителем фехтования, милым застенчивым маленьким писарем
Торном, который даже сон и еду считал досадными помехами в своих занятиях
по изучению древних свитков, но больше всего я жаждал встречи с Таленой -
той, которую я любил больше всего на свете, за которую сражался на крыше
цилиндра Справедливости, которая тоже любила меня - с темноволосой
прекрасной Таленой, дочерью Марленуса, бывшего убара города Ар.

- Я люблю тебя, Талена, - крикнул я.

И когда этот крик сорвался с моих губ, небо расколола ослепительная
вспышка молнии, вся долина среди холмов стала ослепительно белой и я
увидел, что она пуста.

Ко-Ро-Ба исчез!

Город исчез!

После молнии все погрузилось в непроницаемый мрак и ужасающий грохот
наполнил меня ужасом.

Снова и снова вспыхивали молнии, каждый раз погружая меня во тьму,
снова и снова странные удары грома грохотали надо мной, и каждый раз я
видел одно и то же: долина пуста, Ко-Ро-Ба исчез.

Я резко обернулся, прикрывшись щитом. Копье было наготове.

И при следующей вспышке молнии увидел мантию Посвященного, выбритую
голову и печальные глаза одного из касты Благословенных. Говорили, что они
слуги самих Царствующих Жрецов. Он стоял на дороге, спрятав руки в мантию
и глядя на меня.

Мне показалось, что он не похож на других Посвященных, которых я
встречал на Горе. Я не мог точно сказать, что отличает его от остальных
членов касты, но в нем было что-то такое, что выделяло его из их числа. В
нем не было ничего необычного, разве что лоб был гораздо выше, чем у
остальных людей, а глаза наверняка видели намного больше, чем глаза
остальных людей.

И меня пронзила мысль, что я, Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба, простой
смертный, ночью на этой дороге, возможно, смотрю в глаза самому
Царствующему Жрецу.

Мы долго смотрели друг на друга. Буря стихала, молнии перестали рвать
ночь, гром больше не терзал мои уши. Ветер успокоился. Тучи рассеялись. В
лужах холодной воды на каменных плитах я видел отражение трех лун Гора.

Я повернулся и посмотрел на долину, где когда-то стоял Ко-Ро-Ба.

- Ты Тэрл из Ко-Ро-Ба, - сказал человек.

Я удивился.

- Да, - сказал я и повернулся к нему.

- Я ждал тебя.

- А ты, - спросил я, - Царствующий Жрец.

- Нет.

Я посмотрел на него и увидел в нем простого человека и ничего больше.

- Ты говоришь от имени Царствующих Жрецов?

- Да.

Я поверил ему.

Конечно, Посвященные всегда утверждали, что говорят от имени
Царствующих Жрецов, но на самом деле они просто определяли их волю по
соответствующим приметам и предсказаниям.

Но этому человеку я поверил.

Он не был похож на других Посвященных, хотя и носил их одежду.

- Ты из касты Посвященных?

- Я тот, кто передает волю Царствующих Жрецов смертным, - сказал
человек, не считая нужным отвечать на мой вопрос.

Я молчал.

- Значит, - сказал человек, - ты Тэрл из города.

- Я Тэрл из Ко-Ро-Ба, - гордо ответил я.

- Ко-Ро-Ба уничтожен, - сказал человек. - Его как-будто никогда и не
было. Его камни люди рассеяны по всему миру. И нет места, где два камня
города или два его жителя были бы рядом друг с другом.

- Почему уничтожен Ко-Ро-Ба?

- Такова воля Царствующих Жрецов.

- Но почему?

- Они выразили свою волю, - ответил человек, - и нет никого, кто мог
бы спросить Царствующих Жрецов, почему они так решили и так сделали.

- Я не принимаю их волю.

- Покорись.

- Нет.

- Если так, - сказал человек, - то тебе придется одному скитаться по
миру - без друзей, без города, без стен, которые ты мог бы назвать своими,
без Домашнего камня, которому можно поклоняться. Следовательно, ты будешь
человеком без города и предупреждением всем, что нельзя пренебрегать волей
Царствующих Жрецов.

- Что с Таленой, - спросил я, - что с отцом, с друзьями, со всеми
жителями города?

- Рассеяны по всему свету, и ни один камень не положен близко с
другим.

- Разве я не служил Царствующим Жрецам при штурме Ара? - спросил я.

- Царствующие Жрецы использовали тебя в своих целях и они довольны
твоей службой.

Я поднял копье и почувствовал, что могу убить этого человека в белом,
который стоял передо мной и говорил жуткие слова.

- Убей меня, если хочешь.

Я опустил копье. Мои глаза наполнились слезами. Я был в смятении.
Может, это по моей вине город уничтожен? Может, это я навлек несчастье на
город, на его жителей, на моего отца и моих друзей? Неужели я так глуп,
что не понимаю какое я ничтожество перед могуществом Царствующих Жрецов? И
неужели я теперь обречен бродить по дорогам и полям Гора, сжигаемый
угрызениями совести, живое олицетворение того, на какую судьбу обрекают
Царствующие Жрецы глупых гордецов?

И вдруг я прекратил жалеть себя. Я смотрел в глаза человека и увидел
в них человеческую теплоту и слезы. Он плакал, жалея меня. Да, это была
жалость - запретное чувство, и все же он не мог скрыть его. Могущество,
которое исходило от него, исчезло. Сейчас передо мной был просто человек,
обычный человек, хотя и одетый в белую мантию гордой касты Посвященных.

Казалось, он борется с собой, как будто хочет говорить сам, как
человек, а не произносить слова Царствующих Жрецов. Он страдал от боли,
сжимал руками голову, пытаясь что-то сказать мне. Его рука протянулась ко
мне и он заговорил, хрипло и неразборчиво, голосом далеким от звенящего
повелительного тона, каким он говорил вначале.

- Тэрл из Ко-Ро-Ба, - сказал он, - упади грудью на свой меч.

Казалось, что он вот-вот упадет и я поддержал его.

Он смотрел мне в глаза.

- Упади грудью на свой меч, - просил он.

- Разве это не противоречит воле Царствующих Жрецов? - спросил я.

- Да, - ответил он.

- Почему ты предлагаешь мне сделать это?

- Я был с тобой при штурме Ара, на крыше цилиндра Справедливости я
дрался вместе с тобой против Па-Кура и его людей.

- Посвященный?

Он покачал головой.

- Нет, я был одним из стражей Ара и дрался, чтобы спасти свой город.

- Ар великолепен, - мягко сказал я.

Он умирал.

- Ар блистателен, - сказал он слабым голосом, но твердо. Он снова
взглянул на меня. - Умри, Тэрл из Ко-Ро-Ба, - сказал он. - Герой Ара, -
глаза его загорелись огнем, - не позорь себя.

Внезапно он завыл как раненая собака, и то, что случилось позже, я не
могу описать. Мне показалось, что его голова вспыхнула изнутри, как будто
в черепе начала кипеть огненная лава.

Это была жуткая смерть. Он умер потому, что решился сказать мне то,
что было у него на сердце.

Уже стало светлее. Утро поднималось над нежными холмами, которые
когда-то укрывали Ко-Ро-Ба. Я снял ненавистную мантию Посвященных с тела
человека и отнес его обнаженное тело далеко от дороги.

Когда я начал засыпать его камнями, то заметил, что от черепа почти
ничего не осталось - лишь горстка обгорелых костей. Его мозг буквально
выкипел. Утренний свет высветил среди костей что-то золотое, и я поднял
это. Предмет оказался паутинкой из тонкой золотой проволоки. Мне она была
не нужна и я отбросил ее в сторону.

Затем я накидал камней, чтобы обозначить могилу и чтобы хищники не
могли добраться до тела.

Я положил в изголовье большой плоский камень и концом копья нацарапал
на нем все, что знал об этом человеке: "Я из блистательного Ара."

Я, стоя возле могилы, вынул меч из ножен. Он сказал мне, что бы я
бросился на него и избежал позора, не подчинившись воле Царствующих
Жрецов.

- Нет, друг, - сказал я останкам воина Ара, - нет, я не брошусь на
меч, но не буду и унижаться перед Царствующими Жрецами и вести жизнь,
полную позора, которую они мне уготовили.

И я поднял меч в направлении долины, где когда-то стоял Ко-Ро-Ба.

- Много лет назад, - сказал я, - я поклялся, что мой меч будет
служить тебе, Ко-Ро-Ба, и буду верен этой клятве.