Чтение 47–й страницы книги ~Цари-жрецы Гора~

Теперь, когда я лучше знал, как обстоят дела в рое, я не хотел больше
держать ее здесь. Мне казалось, что в войсках Миска она будет в большей
безопасности. Больше того, смотрители вивария исчезли, остальные клетки
опустели, и она со временем может просто умереть с голоду. Мне не хотелось
приходить в виварий время от времени, чтобы кормить ее; к тому же, если
понадобится, я смогу запереть ее куда-нибудь вблизи штаба Миска. Если
ничего не подвернется, можно ее просто посадить на цепь возле моей клетки.

Вика склонилась передо мной, плечи ее дрожали, но она не смела
поднять голову, не смела прочесть свою судьбу в моем взгляде.

Хотел бы я верить ей, но знал, что не могу.

- Я вернулся за тобой, Вика из Трева, рабыня, - строго сказал я, -
чтобы забрать тебя из клетки.

Вика медленно подняла голову. Глаза ее сверкали, губы дрожали.

- Спасибо, хозяин, - негромко и покорно ответила она. Глаза ее
наполнились слезами.

- Зови меня Кабот, если хочешь.

На Горе я не возражал против владения женщинами, но мне никогда не
нравилось, когда меня называют "хозяин".

Достаточно просто быть хозяином.

Женщины, которыми я владел, Сана, Талена, Лара и другие, о ком я не
писал, племенные рабыни, нанятые на время в тавернах Ко-ро-ба или Ара,
рабыни для страсти, данные другом на ночь в знак гостеприимства, - все они
знали, что я хозяин, и этого вполне достаточно.

С другой стороны, я никогда особенно и не возражал против этого,
потому что, недолго пробыв на Горе, обнаружил, что это слово вызывает
неописуемую дрожь у девушки, когда она его произносит; она в этот момент
знает, что она рабыня. Не знаю, так ли было бы с девушками Земли.

- Хорошо, Кабот, мой хозяин, - сказала Вика.

Посмотрев в глаза Вики, я увидел в них слезы радости и благодарности,
но было в них и какое-то другое, более нежное чувство, которого я не смог
разгадать.

Она поклонилась в позе рабыни для страсти, сложив руки на бедрах, но
бессознательно, просительно повернула ко мне ладони. Как будто просила
позволения встать и прийти ко мне в объятия. Я строго посмотрел на нее,
она повернула ладони к бедрам, снова опустилась на колени и опустила
голову, глядя мне в ноги.

Все ее тело дрожало от желания.

Но она рабыня и не смела заговорить.

Я строго посмотрел на нее.

- Подними голову, рабыня.

Она подняла голову.

Я улыбнулся.

- К моим губам, рабыня, - приказал я.

С криком радости и со слезами она бросилась ко мне в объятия.

- Я люблю тебя, хозяин, - воскликнула она. - Я люблю тебя, Кабот, мой
хозяин!

Я знал, что она говорит неправду, но не осадил ее.

Я больше не хотел быть жестоким с Викой из Трева, кем бы она ни была.

Через несколько минут я строго сказал ей:

- У меня нет на это времени, - и она рассмеялась и отступила.

Я повернулся и вышел из клетки, и Вика, как ей и подобало, счастливо
шла в двух шагах за мной.

Мы спустились к транспортному диску.

Ал-Ка внимательно осмотрел Вику.

- Она очень здоровая, - сказал я.

- Ноги не кажутся сильными, - ответил Ал-Ка, разглядывая прекрасные
бедра, икры и лодыжки рабыни.

- Я против этого не возражаю, - сказал я.

- Я тоже, - согласился Ал-Ка. - Ведь можно заставить ее побегать взад
и вперед, и они у нее окрепнут.

- Верно.

- Я думаю, как-нибудь я тоже возьму себе женщину. - Потом добавил: -
Но с более сильными ногами.

- Хорошая мысль, - сказал я.

Ал-Ка вывел диск из вивария, и мы направились к комнате Миска, а
носители гура двигались над нами.

Я держал Вику за руки.

- Ты знала, что я за тобой вернусь?

Она вздрогнула и посмотрела вперед, в темный туннель.

- Нет, я знала только, что ты поступишь, как захочешь.

Она посмотрела на меня.

- Может ли бедная рабыня попросить, - прошептала она негромко, -
чтобы хозяин призвал ее к своим губам?

- Приказываю, - сказал я, и ее губы тут же отыскали мои.

Позже в тот же день появился Мул-Ба-Та, теперь просто Ба-Та; он
привел с собой множество прежних мулов. Они пришли с пастбищ и грибных
плантаций, и, подобно носителям гура, в пути они пели.

Одни несли на спинах мешки с лучшими спорами, другие сгибались под
тяжестью больших корзин с только что сорванными грибами; эти корзины они
несли по двое на палках. Те, что пришли с пастбищ, гнали перед собой
длинными заостренными палками больших серых артроподов, скот царей-жрецов,
или несли вязанки лоз с большими листьями растения сим, пищи этого скота.

- Скоро зажжем лампы, - сказал Ба-Та. - Мы просто сменим пастбища,
вот и все.

- Грибов нам хватит, - заметил один из работников грибных плантаций,
- пока мы не посадим свежие споры и не вырастим новый урожай.

- Все, что мы не смогли унести, мы сожгли, - добавил другой.

Миск с удивлением смотрел, как эти люди подходили ко мне и уходили
дальше.

- Мы приветствуем вашу помощь, - сказал он, - но вы должны
повиноваться царям-жрецам.

- Нет, - возразил один из них, - мы больше не повинуемся
царям-жрецам.

- Но мы исполним приказы Тарла Кабота из Ко-ро-ба, - добавил другой.

- Я думаю, вам следует держаться в стороне от войны между
царями-жрецами, - сказал я.

- Ваша война - это наша война, - возразил Ба-Та.

- Да, - согласился один из работников с пастбищ, держа заостренную
палку, как копье.

Один из грибников посмотрел на Миска.

- Мы выросли в рое, - сказал он царю-жрецу, - и он такой же наш, как
и твой.

Антенны Миска согнулись.

- Я думаю, он говорит правду, - сказал я.

- Да, - ответил Миск, - поэтому я и загнул свои антенны. Я тоже
думаю, он говорит правду.

И вот люди, прежние мулы, неся с собой запасы пищи, начали переходить
на сторону Миска и его немногих последователей.

Я решил, что исход битвы в основном зависит от серебряных труб,
которых у Сарма большинство, но все же умение и храбрость прежних мулов
могут сыграть свою роль в исходе битвы за рой в глубинах Сардара.

Как и предсказывал Ал-Ка, вскоре загорелись лампы, кроме тех, которые
были уничтожены огнем серебряных труб.

Инженеры-мулы, ученики царей-жрецов, соорудили вспомогательную
энергетическую установку и подали энергию в систему.

Когда лампы вначале затлели, потом загорелись ярким сиянием, люди в
лагере Миска громко радовались; все, кроме носителей гура, для которых
свет не важен.

Заинтересовавшись твердостью пластика клеток в виварии, я поговорил
об этом с Миском, и мы с ним и с другими царями-жрецами и людьми создали
флот бронированных транспортных дисков; на них ставили серебряные трубы,
превращая в исключительно эффективное оружие; даже без труб они отлично
служили для разведки и относительно безопасного передвижения. Огненные
залпы серебряных труб обжигали пластик, но не могли его пробить, если,
конечно, действие было недолгим. А простой факел, как я узнал позже, не
может даже следа оставить на этом прочном материале.

На третью неделю войны, вооруженные бронированными транспортными
дисками, мы начали перемещать фронт боевых действий в сторону армии Сарма,
которая по-прежнему значительно превосходила нас по численности.

Наша разведка действовала значительно лучше, и обширная
вентиляционная сеть давала быстрым ловким пастухам и носителям гура доступ
почти в любое место роя. Больше того, бывшие мулы, воевавшие на нашей
стороне, одевались в пластиковую одежду без надписей запахом, и это давало
им лучшую возможную в рое маскировку. Например, в разное время возвращаясь
с рейда, неся с собой захваченную серебряную трубу, которая больше не
нужна ее убитому владельцу из армии Сарма, я часто оставался не замеченным
даже Миском, хотя стоял в футе от него.

К своему смущению, но ради собственной безопасности, те цари-жрецы,
которые присоединились к Миску, на груди и спине носили ясно видную букву
горянского алфавита - первую букву имени Миска. Вначале они возражали
против этого, но потом, когда некоторые чуть не наступали на безмолвных
носителей гура или забредали, сами того не заметив, в их расположение - а
ведь эти паукообразные гуманоиды вооружены серебряными трубами, - их
мнение изменилось, и они очень заботились, чтобы буква была видна ясно, и
тут же подновляли ее, если краска снашивалась. Цари-жрецы нервничали,
проходя, например, в футе от мускулистого парня с грибных плантаций,