Чтение 7–й страницы книги ~Галактики как песчинки~

настороженно последовал за ней, пользуясь тем преимуществом, что рядом
находилась небольшая плантация, которая давала ему возможность оставаться
незамеченным. Металлический садовник продолжал орудовать ножницами на краю
газона, даже не подозревая о его существовании.

Позади дома Плойплой не остановилась. Ветер, шелестящий ее длинным
платьем, шевелил листьями перед ней. Он тосковал по дикому, запущенному
саду, как священник, мечтающий о крещении, и обрывал последние розы.
Позже, эти упавшие лепестки металлический садовник всосет в себя с
дорожек, газонов, плит двора, а пока что они крошечными волнами
разбегались под его ногами.

Экстравагантная архитектура скрывала Плойплой в тени. Причуды рококо
здесь смешивались с гениальностью фантастических портале и крыше.
Балюстрады взмывали и опадали, лестницы уходили в округлые арки, серые
лазурные карнизы почти касались земли. И все это пребывало в печальном
запустении. Дикий виноград, уже ощущавший свою победу, силился сбросить
мраморные статуи с постаментов, скрытый лепестками роз, цеплялся за каждый
выступ мраморных ступеней. И все это создавало идеальную декорацию для
одинокой фигуры Плойплой.

Если не считать легкого румянца на нежных щеках, лицо девушки было
абсолютно белым. А вот волосы ее были черными, прямыми, скрепленными лишь
в одном месте, на затылке, они хвостом спускались ей на спину. Выглядела
она и в самом деле ненормальной, ее печальные глаза скользили по огромным
вазам, как если бы те опаляли все, находившееся в их поле зрения. Смитлао
сосредоточился, пытаясь разобрать, что же она там так старательно
рассматривает.

Дикарь, которого он заметил с воздуха, только что пробрался между
стволами вязов сквозь густые заросли.

Внезапный ливень как из ведра окатил все вокруг, барабаня по листьям
кустарника, и тут же прекратился. За весь этот недолгий ливень Плойплой не
изменила своей позы, а дикарь ни разу не посмотрел вверх. Вновь засияло
солнце, накинув на особняк тени от вязов, а каждый цветок засверкал
полученными от дождя драгоценностями.

Смитлао усомнился в тех мыслях, которым он предавался в гостинице
Ганпата насчет грядущего конца человечества. Теперь же он подумал о том,
что сейчас, когда раса людей-паразитов вымерла, для природы так просто все
начать

Он взволнованно ожидал, заранее предполагая, что сейчас развернется
часть драмы. По искрящемуся газону засновали крошечные, выискивающие след,
созданьица, взбежали по лестнице и исчезли из поля зрения под аркой. Это
были хранители периметра, которые спешили поднять тревогу и сообщить, что
в сад пробрался самозванец.

Минуту спустя они вернулись. Их сопровождали четыре крупных робота;
одного из них Смитлао узнал - это был жабоподобный механизм, допрашивающий
его при прибытии. Они целеустремленно прокладывали себе путь среди роз -
четыре угрожающие фигуры различного назначения. Железный садовник
пробормотал что-то, и присоединился к процессии, разыскивающей дикаря.

- Шансов спастись у него не больше, чем у загнанной собаки, - заметил
сам себе Смитлао.

Фраза прозвучала многозначительно, поскольку собаки, признанные
излишней роскошью, еще давным-давно были истреблены.

Дикарь тем временем пробился сквозь преграду зарослей и стоял уже на
краю газона. Он отломал от куста ветку с листьями и заправил ее за рубашку
так, что частично прикрыл себе лицо, другую ветку он засунул себе в брюки.
Когда роботы подошли вплотную, он поднял руки над головой, сжимая в них
третью ветку.

Механизмы окружили его, монотонно жужжа и пыхтя.

Жабообразный робот защелкал, размышляя над тем, как поступить дальше.

- Идентификация! - наконец потребовал он.

- Я - розовый куст, - ответил ему дикарь.

- Розовый куст производит розы. Ты не производишь розы, следовательно
ты не розовый куст, - констатировала железная жаба.

В следующий момент ствол самого крупного по калибру ружья оказался
направлен прямо в грудную клетку дикаря.

- Мои розы уже умерли, - ответил дикарь, - но листья еще сохранились.
Спроси садовника, если ты не знаешь, что такое листья.

- Этот предмет - предмет с листьями, - наконец сообщил садовник
низким голосом.

- Я знаю, что такое листья, у меня нет необходимости спрашивать
садовника об этом. Листья - это орнамент на деревьях и растениях, который
придает им зеленый цвет, - изрекла жаба.

- Этот предмет - предмет с листьями, - повторил садовник, потом после
небольшой паузы присовокупил для ясности, - листья придают ему зеленый
цвет.

- Я знаю, что такое листья - снова повторила жаба, - у меня нет
необходимости спрашивать тебя, садовник.

Было похоже на то, что в силу ограничений присущих машинам, этот
диалог будет продолжаться между роботами, но тут вмешался еще один
механизм, подметивший кое-что другое.

- Этот розовый куст разговаривает, - заявил он.

- Розовые кусты не могут разговаривать, - после паузы в ответ изрекла
жаба.

Поделившись оным перлом, она погрузилась в молчание, размышляя,
вероятно о причудах жизни. Потом медленно произнесла:

- Следовательно или этот розовый куст не розовый куст, или этот
розовый куст не говорит.

- Этот предмет - предмет с листьями, - упрямо продолжал утверждать
садовник. - Но это не розовый куст. У розового куста есть прилистник, а у
этого предмета прилистника нет. Это сломанная крушина. Сломанная крушина
известна так же как и ягодоносная ольха.

Видимо, эти специализированный знания простирались далеко за пределы
словарного запаса жабы. Последовало напряженное молчание.

- Я - сломанная крушина, - произнес дикарь тем же голосом и затем
добавил. - я не умею говорить.

Услышав это, машины принялись переговариваться, неуклюже передвигаясь
вокруг него с целью лучшего рассмотрения и неоднократно сталкиваясь между
собой в ходе процедуры. В конце концов голос жабы прервал их механическое

- Поскольку этот предмет с листьями - мы должны искоренить его. Мы
должны убить его, - сообщила она.

- Вы не должны его искоренять. Это работа только для садовников. -
заявил садовник.

Он отрегулировал движение своих ножниц, телескопически выдвинул
огромную косу и набросился на жабу.

Его ужасающее оружие оказалось бесполезным против брони механического
противника. Однако, позже он сообразил, что в своем расследовании они
попали в замкнутый круг.

- Мы должны уйти и спросить Чарльза Ганпата, что нам делать, - заявил
он. - Идем туда.

- Чарльз Ганпат на совещании, - сказал робот-слуга. - Чарльзу Ганпату
нельзя мешать, когда он на совещании, следовательно мы не должны мешать
Чарльзу Ганпату.

- Следовательно мы должны подождать Чарльза Ганпата, - невозмутимо
изрекла металлическая жаба.

Она первой вышла на дорогу, вблизи того места, где притаился Смитлао,
остальные тоже ускорили шаг и скрылись в доме.

Смитлао мог только лишь поражаться хладнокровию дикаря. То, что тот
остался жив было чудом. Попытайся он убежать - его убили бы немедленно: с
такими ситуациями роботы встречались часто. Лишь хитрая болтовня,
вдохновляемая обстоятельствами, спасла его от неминуемой смерти от рук
робота, а роботы - создания примитивно мыслящие.

В компании же они, часто случается, страдают от неприятностей,
которые причиняют человеческим существам - из-за тенденции демонстрировать
свою логику на объекте знакомства.

- Логика! Вот в чем вся беда. Вот чем руководствуются все роботы!
Человек наряду с логикой обладает и разумом; он способен справляться с
делом лучше, чем его роботы, тем не менее он проиграл свою битву с
природой. А природа, подобно роботам, признает лишь логику. Что это за
парадокс, над которым так и не может восторжествовать человек.

Как только колонна механизмов скрылась в доме, дикарь пробежал по
лугу и преодолел первый пролет ступеней, ведущих его к неподвижно стоявшей
девушке. Смитлао прокрался под буковое дерево, неподалеку от них, он
ощущал себя злодеем, наблюдавшим за своими жертвами без посредства
экранов, но не мог заставить себя оторваться, он чувствовал, что перед ним
стоит маленькая загадка, отмечающая конец всего, чем был человек. Дикарь
все ближе и ближе подходил к Плойплой, медленно двигаясь по террасе,
словно загипнотизированный.

Она первая заговорила с ним.

- Ты был изобретателен.

Щеки ее белого лица вновь покрылись румянцем.

- Мне пришлось быть изобретательным весь этот год, что я знаю тебя.

И теперь, когда благодаря его изобретательности они оказались лицом к
лицу, силы оставили их: дикарь беспомощно остановился. Это был высокий
юноша, стройный и мускулистый, в изношенной одежде и с неприятной бородой.
Он не мог отвести глаз от Плойплой.

- Как ты нашел меня? - спросила девушка.

Голос ее, так не похожий на голос дикаря, Смитлао едва расслышал.
Пленительная улыбка, непостоянная как осень, играла на ее лице.

- Это что-то вроде инстинкта... я словно слышал твой зов, - ответил
дикарь. - Все, что только может быть ошибочным в этом мире - ошибочно.
Наверное, ты единственная в этом мире женщина, которая может любить, а я -
вероятно, единственный в мире мужчина, способный ответить тебе. И я