ядовитых огромных насекомых, тут и там, которых он брезгливо убирал
щипцами, однако не прежде, чем они болезненно укусят Ронтлесеса, так что
жертва визжала и извивалась с удивительной энергичностью. Потом из
распяленного рта Ронтлесеса он начал вытаскивать блестящее розовое яйцо,
которое оказалось слишком большим, чтобы его можно было вынуть. Фокусник
возился над задачей извлечения этого яйца, торчащего изо рта жертвы.
Сперва Ронтлесес побагровел, а потом посинел, когда фокусник сжал вместе
его ноздри, как бы для того, чтобы лучше ухватиться за его лицо. В конце
концов палач похлопал по яйцу своим жезлом, и из него проклюнулись жирные
сонмы белых сегментчатых червей - некоторые из них упали на пол,
некоторые, казалось, заползли в рот и глотку Ронтлесеса. Ронтлесес
выкашлял червей и судорожно втянул воздух. Лицо его уже переменилось
каким-то существенным образом, поэтому он казался совершенно иным
человеком.
тонкий белый шелк на бывшего надзирателя, который обвис в раме, вероятно,
истощенный вступительными пытками. Складки шелка сомкнулись над жертвой,
как туман, и благодаря какому-то трюку, казалось, прикрывали какое-то
нечеловеческое тело, скорее, что-то чудовищное, что-то, чреватое
безобразием. Факелы на секунду погасли, по шелку пробежало движение - и
потом фокусник сорвал его прочь.
огромного паука с получеловеческим лицом. Каким-то образом связки его ног
были растянуты или разрезаны, чтобы можно было завернуть его ноги за
голову и через плечо. Пальцы ног смотрели вниз совершенно неестественным
образом. Они слабо подрагивали, а руки его бешено размахивали где-то за
ягодицами. К его животу прикрепили четыре искусственные лапы, они
размахивали куда энергичнее, чем его естественные члены, и мгновением
позже Руиз увидел, что они представляли собой змей, которые были заключены
в прозрачные трубки. Рептилии без разбора кусали и друг друга, и плоть
Ронтлесеса, с большим энтузиазмом.
теперь была на нем надета и закрывала нижнюю половину лица, одновременно
была и кляпом. Но глаза его были безумными от боли, и он бешено мотал
головой в разные стороны, добавляя к впечатлению от его нового тела весьма
драматический штрих.
насекомое, которое кусает руку своего господина.
зарылись в кожу жертвы и исчезли, пока фокусник не хлопнул в ладоши и не
прокричал заклинание, после чего насекомые вылезли и улетели. Выходные
отверстия после них составили ярко-красную надпись угловатыми фараонскими
буквами. Казалось, это было извинение, но прочесть его можно было только
секунду, прежде чем кровь побежала по торсу Ронтлесеса и замазала буквы.
и унимал кровь.
человеком, если не считать его глаз, которые смотрели на мир с равной
долей изумления и боли. Он свисал с рамы и принимал дальнейшие
издевательства, причиняемые ему, с большей покорностью, чем палач считал
пристойной. Пошли в ход огонь, ножи, многочисленные разъедающие яды, и
снова Ронтлесес извивался настолько активно, насколько позволяло его
перебитое тело. Над ним были проделаны варварские ухищрения и самые
изощренные пытки в течение примерно еще получаса.
пропустил смерть Ронтлесеса, которую отметило молчание толпы. Молчание
показалось таким зловещим, что он встал, и, выглянув из своей клетки,
увидел финал.
Руиза.
речи.
металлическим звенящим голосом, который абсолютно не подходил говорящему.
- Вухийя убил меня, но больше он зла не совершит.
улыбку.
его рта. Глаза были мутными и смотрели немного в разные стороны. Это, по
мнению Руиза, было самой слабой частью иллюзии.
мне мозг своими ядами, поэтому я не смог выполнить свой долг и заслуживаю
не менее того, что я получил. Но я получил и прощение моего Лорда, и
теперь я в Земле Вознаграждения без сожалений о прошлом.
сторону Лорда Бринслевоса, потом упал обратно в гроб.
рядом заговорил:
гораздо худшего, а теперь вместо него будет страшно страдать продавец
змеиного масла.
в чем же состояла жестокость? Информационные погружения уклончиво говорили
о некоторых деталях уголовной юстиции Фараона. Поэтому некоторые
подробности остались за кадром. Руиз почувствовал, как смертная сеть тянет
сжаться вокруг его мозга, несколько сильнее, чем раньше, и на секунду он
почти соблазнился поддаться ей и избавить себя даже от возможности, даже
мыслей о подобной муке, подобном унижении. Но он встряхнулся и крепче взял
себя в руки, зажав в кулак свои непокорные чувства.
это.
площадь опустела. Температура упала, пока Руизу не пришлось стоять в
центре клетки, поскольку он не в состоянии был чувствовать прикосновение
металла, ледяного в это время ночи, к своему обнаженному телу. Он обернул
себя руками и прыгал с ноги на ногу, сводя до минимума то время, которое
каждая нога оставалась в соприкосновении с железом. Кроме этого, такое
упражнение давало возможность вызвать его внутреннее тепло.
тихий, под звездным блеском, а Денклар все еще не приходил. Руиз начал
стучать зубами, а настроение его падало.
клеткой и подавил взрыв истерического смеха. Но шаги казались легче, чем
могли быть шаги Денклара, и голос слишком нежный и мелодичный для
трактирщика заговорил с ним из темноты.
ее принял.
если бы могла, но чем я могу помочь? Вот еще одна тростинка. Сбереги ее до
самой крайней нужды.
рот, пересохший, как пепел, как из-за лишений этого дня, так и от
пережитого ужаса. Жидкость показалась ему замечательной на вкус, и на
какой-то миг он был всем доволен. Это чувство ушло почти так же быстро,
как и пришло.
наружу, - скажи мне, ты сегодня вечером видела Денклара? Как он выглядел?
Он пропал. Никто не знает, где он. Повара страшно растерялись, потому что
такой наплыв людей, деревенщина пришла посмотреть на казнь и все такое.
Очень странно, Денклар всегда на месте, когда можно подзаработать серебра.
какой-то причине, которой Руиз не знал? Или что-то еще было не так,
что-то, что еще не пришло ему в голову? В нем росло убеждение, что второе
объяснение каким-то образом более верное, но день, проведенный в клетке и
Искупление надзирателя, которое ему пришлось наблюдать, в сочетании
замедлили его мышление, и оно уже не было таким тонким. Он стал стучать
себя кулаком по лбу. Думай, Руиз Ав, заставлял он себя. Но никакие мысли
не появлялись.
надо идти, ночь холодная, а я не одета.
единственным выходом. - Ты сказала мне, что помогла бы, если бы только
могла.
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия