были усыпаны сувенирами с дюжины планет. Экзотические раковины лежали
рядом с набитыми чучелами рептилий и обрамлялись светящимися камнями, за
которые можно было получить баснословные деньги, потрудись он их продать.
селектор. По экрану замелькали изображения, пока он не увидел колонну
солдат, марширующих через огромный открытый каменный пузырь. В этой
огромной пещере они казались карликами.
район лунной базы. Палата Сената и правительственные кабинеты были намного
ниже пещеры, столы глубоко похороненные в скале, что никакое оружие не
могло уничтожить лидеров Кодоминиума внезапным ударом. Над ними были
охраняющие их воины, а эта группа шла сменить охрану.
звук марширующих солдат. Они шли осторожно в низкой гравитации,
приспособив шаг к своему низкому весу; и они, думал он, шагали бы столь же
четко на планете с высокой гравитацией.
значками из темных, богатых бронзой сплавов, найденных на Кенникоте,
береты, сделанные из какой-то рептилии, плавающей в Танитских морях.
Подобно кабинету Гранд Адмирала, Десантники Кодоминиума демонстрировали
влияние планет, находящихся во многих световых годах от Земли.
убавил звук, когда солдаты начали петь. Лермонтов улыбнулся про себя. Эта
песня была официально запрещена и она, конечно, неподходящим выбором для
караула, собирающегося занять посты перед палатами Гранд Сената. Она также
была очень близка к официальной маршевой песне Десантников. И это, подумал
Лермонтов, должно было-бы кое-что сказать любому слушающему Сенатору (если
Сенаторы когда-нибудь слушали армейцев). Донеслись размеренные стихи,
медленно, в такт со зловещим скользящим шагом солдат:
на вращающуюся Землю.
если у нас будет время. Могут ли политики выиграть достаточно времени?
на консоли письменного стола и тот исчез, отключив телефон безопасности с
Лунной Базой. Его лицо сохраняло выражение удовольствия и отвращения, как
всегда, когда он кончал разговор с братом.
Может быть это потому, что он знает меня лучше, чем я сам.
Речь началась спокойно, как начинались все речи Гармона. Полная
резонирующих тонов и призывов к разуму. Спокойный голос просил внимания,
но теперь он стал громче и требовал его. Фон позади него тоже изменился,
так что Гармон стоял теперь под звездами и полосами, покрывающими
полушарие, с огромным американским орлом над Капитолием. Гармон доводил
себе до одного из своих знаменитых приступов бешенства, и его лицо
искажалось от обилия эмоций.
бы он ни мог быть - а, друзья мои, мы все знаем, сколь велик он некогда
был, - он больше не один из нас! Его камарилья, темные людишки,
нашептывающие ему, разложила даже такого великого человека, как президент
Липскомб! А наша нация истекает кровью из тысяч ран! Народ Америки, услышь
меня! Она истекает кровью из незаживающих ран в лице этих людей и их
Кодоминиума!
войну. Я молю бога, чтобы этого не случилось, но если это случится, то
зачем эти тяжелые времена. Многие из нас будут убиты, но мы умрем как
мужчины! Сегодня наши друзья и союзники, народы Венгрии, Румынии, чехи,
словаки, поляки - все они стонут под гнетом своих коммунистических хозяев.
Кто держит их там? Мы! Наш Кодоминиум! Мы не стали больше, чем
рабовладельцами. Лучше уж умереть как мужчины. Но до этого не дойдет.
Русские никогда не станут драться. Они размякли. Так же размякли как и мы.
Их правительство охвачено тем же разложением, что и наше. Народ Америки,
услышь меня. Народ Америки, слушай! Грант тихо произнес два слова
телевизору и тот выключился. Ореховая панель скользнула над потемневшим
экраном и Грант снова проговорил два слова. Стол открылся, предложив
бутылочку молока. Он ничего не мог поделать со своей язвой, несмотря на
все достижения медицинской науки. Деньги не были проблемой, но никогда не
было времени для хирургического вмешательства и недель с регенерационными
стимуляторами. Он полистал документы на столе. Большая часть была
рапортами с ярко-красными обложками службы безопасности и Грант на миг
закрыл глаза. Речь Гармона была важной и, вероятно, повлияет на
предстоящие выборы. Этот человек начинает досаждать, подумал Грант.
содроганием отложил эту мысль в сторону. Гармон когда-то был его другом. -
Господи, до чего же мы докатились? - Он открыл первый рапорт. Произошли
беспорядки на съезде в Международной Федерации Труда. Трое убиты и гладкие
планы переизбрания Матта Бреди полетели к черту. Грант снова поморщился и
выпил еще молока. Сотрудники разведки заверяли его, что это пройдет легко.
Он порылся в рапортах и обнаружил, что ответственность за это несут трое
из детей крестоносцев Харви Бертрама. Они установили подслушивающие
устройства в номере Бреди. Этот идиот не придумал ничего лучше, как
заключать сделку именно там. Теперь ребята Бертрама имели достаточно
доказательств продажности боссов, чтобы воспламенить чувства делегатов на
дюжине съездов. Рапорт заканчивался рекомендацией правительству бросить
Бреди и сосредоточить поддержку на Макнайте, который обладал хорошей
репутацией и чье досье в здании ЦРУ разбухло от информации. Макнайтом
будет легко управлять. Грант кивнул про себя и нацарапал свою подпись на
бланке действия. Он бросил его на поднос "Совершенно секретно: исходящее"
и следил как он исчез. Не было смысла терять время. Затем он праздно
поинтересовался, а что будет с Бреди. Матт Бреди был хорошим членом
Объединенной Партии, во всяком случае, не давал спуску ребятам Бертрама.
Он взял следующую папку, но прежде чем он открыл ее, вошла секретарша.
Грант поднял взгляд и улыбнулся, радуясь своему решению игнорировать
электронику. Некоторые администраторы неделями не видели своих секретарш.
тоника.
снадобья, опрокинул его в горло, запив затем молоком. Потом он взглянул на
часы, но в этом не было необходимости. Мисс Экридж знала время пути до
каждого кабинета в Вашингтоне. Не было времени браться за другой рапорт и
это устраивало Гранта. Он позволил ей помочь ему облачиться в черный
пиджак и расчесал немногочисленные седые волосы. Он не чувствовал себя
шестидесятилетним, но выглядел теперь таковым. Это случилось как-то все
Курылев Олег
Скальци Джон
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Орлов Алекс