Чтение 47–й страницы книги ~Наемник~

- Я провожу вас до квартиры. - Сказал он.

- Отлично. - Она взяла его под руку и они прошли через редеющую
толпу. - Вы часто устраиваете подобные вечеринки?

- Когда можем. Они добрались до двери. Из ниоткуда появился рядовой в
белой куртке, чтобы открыть ее. Лицо его пересекал рваный шрам,
спускавшийся по шее, пока не исчезал за воротником, и она подумала, что
побоялась бы с ним встретиться где-нибудь в другом месте.

- Спокойной ночи, мисс. - Сказал рядовой. Голос у него был странный,
почти хриплый, словно он был крайне озабочен насчет нее. Они прошли через
плац. Ночь была ясная, и небо полно звезд. Шум бегущей реки слабо
доносился до старой крепости.

- Я хотела бы, чтобы это никогда не кончилось. - Сказала она.

- Почему?

- Потому, что вы создали там искусственный мир, стену славы,
отгородившую от реальностей того, что мы делаем. А когда это кончится, мы
возвращаемся к войне. И к тому, что ты там хотела сказать, когда велел
тому парню спеть ту зловещую древнюю пограничную балладу.

- Это хорошо сказано. Стена славы, наверное, это конечно то, чем мы и
занимаемся. Они добрались до блока номеров, отведенных старшим офицерам.
Его дверь была по соседству с ее. Она остановилась перед ней, не испытывая
охоты заходить. Комната будет пуста, а завтра ждет Совет, и... Она
повернулась к нему и с горечью спросила:

- А должно ли это кончиться? Я была счастлива на несколько минут. А
теперь...

- Это не обязательно должно кончиться, но знаешь ли ты, что ты

делаешь? - Нет. - Она отвернулась от собственной двери и открыла

его. Он последовал за ней, но не вошел. Она с миг постояла в дверях,
а затем рассмеялась. - Я собиралась сказать что-нибудь глупое. Что-нибудь
вроде: "Давай выпьем по последней!" Но я бы имела ввиду не это, и ты бы
знал. Так какой смысл играть в игры?

- В играх нет никакого смысла. Между нами. Игры - для солдатских
девушек и влюбленных.

- Джон, боже мой, Джон, ты так же одинок, как и я?

- Да. Конечно.

- Тогда мы не можем позволить этой вечеринке окончиться. Нельзя, пока
есть хоть один миг, когда она может продолжаться. Она прошла в его
комнату. Помедлив несколько секунд, он последовал за ней и закрыл дверь.

За ночь она сумела забыть конфликт между ними, но когда утром она
покинула его квартиру, баллада снова стала преследовать ее.

Она знала, что должна что-то предпринять, но не могла предупредить
Баннистера. Совет, революция, независимость - все не утратило своей
важности. Но хотя она будет служить этому делу, она чувствовала себя
отделенной от него.

- Я - совершеннолетняя дура. - Твердила она себе. Но дура она или
нет, она не могла предупредить Баннистера. Наконец, она убедила
встретиться с Фалькенбергом Президента, подальше от кричащих масс Палаты
Совета. Баннистер перешел прямо к сути дела.

- Полковник, мы не можем бесконечно держать в поле крупную армию.
Ранчеро мисс Хортон из Долины, может быть, и готовы платить эти налоги, но
большинство нашего народа не может.

- А чего вы, собственно, ожидали, когда начали это? - Спросил
Фалькенберг.

- Затяжной войны. - Признал Баннистер. - Но наши первоначальные
успехи подняли надежды, и мы получили неожиданных сторонников. Они требуют
кончать.

- Солдаты хорошей погоды. - Презрительно фыркнул Фалькенберг. - Дело
достаточно обычное, но почему вы позволили им приобрести столь много
влияния в вашем Совете?

- Потому что их было много.

"И все же они поддерживают тебя в Президенты, - подумала Гленда Рут.
- Пока мои друзья и я были на фронте, ты здесь, в тылу, организовывал
новоприбывших, заграбастывал власть... Ты не стоишь жизни ни одного из тех
солдат, Джона или моих."

- В конце-концов, это ведь демократическое правительство. - Сказал
Баннистер.

- И, таким образом, совершенно неспособное совершить чего-либо,
требующего постоянных усилий. Можете ли вы позволить себе этакую
значительную демократию?

- Вас наняли не для того, чтобы изменять структуру нашего
правительства! - Закричал Баннистер. Фалькенберг активировал карту на
столе.

- Смотрите, мы окружили равнины войсками. Иррегулярные части могут
удерживать перевалы и болота практически вечно. Любая реальная угроза
может быть парализована моим полком, находящимся в мобильном резерве.
Конфедераты не могут добраться до нас. Но мы не можем рисковать открытым
боем с ними.

- Так что же мы можем предпринять? - Потребовал Баннистер. - Франклин
наверняка пришлет подкрепления. Если мы станем ждать, то проиграем.

- Я в этом сомневаюсь. У них тоже нет десантных судов. Они не могут
высадить сколь-нибудь реальные силы на нашу сторону фронта, а что им толку
добавлять к своим силам в столице?

- В конечном итоге мы уморим их голодом. Сам Франклин, должно-быть
испытывает трудности от потери снабжения зерном. Они будут не в состоянии
вечно кормить свою армию.

- Рай для наемника. - Пробормотал, словно про себя, Баннистер. -
Затяжная война и никаких боев. Вам придется, черт побери, атаковать, пока
у нас еще есть войска! Говорю я вам, наша поддержка тает.

- Если мы двинем свои войска туда, где до них смогут добраться танки
вон Меллентина имея место для маневрирования, они не растают, а сгорят.

- Скажи ты ему, Гленда Рут. - Обратился к ней Баннистер. - Меня он не
станет слушать. Она посмотрела на невозмутимое лицо Фалькенберга и хотела
закричать: "Джон, он может быть прав! Я знаю своих людей, они не могут
держаться вечно. Даже если бы они могли, Совет будет настаивать..." Его
взгляд не изменился. Я ничего не могу сказать, подумала она, я не знаю
ничего, чего не знает он, потому что он прав, но и не прав тоже. Это всего
лишь вооруженные штатские. Они не железные. Все то время, что мои люди
охраняют эти перевалы, их ранчо приходят в упадок. Не правда ли, Говард?
Не рай ли это для наемника? Но она не хотела этому верить. Вернулось
незванным то видение, что посетило ее той ночью. Она боролась с ним
памятью о вечеринке и после нее.

- Какого черта вы, собственно, ждете, полковник Фалькенберг? -
потребовал ответа Баннистер. Фалькенберг ничего не ответил, и Гленда Рут
хотела заплакать, но не стала.

Совет не проголосовал и шесть дней спустя. Гленда Рут использовала во
время заседаний все парламентские трюки, которым научил ее отец, а после
того, как они делали каждый раз перерыв на день, она сновала от делегата к
делегату. Она давала обещания, которые не могла выполнить, эксплуатировала
старых друзей и приобретала новых, и каждое утро была уверена, что не
сможет больше долго затягивать.

Она сама была не уверена, зачем она этим занимается. Голосование по
военной политике было связано с назначением Силаны вновь губернатором
Алланспорта, а она знала, что этот человек был некомпетентным, но самое
главное, что после дебатов и политических встреч, Фалькенберг приходил за
ней, или присылал младшего офицера проводить ее до ее квартиры. И она была
рада пойти. Они редко говорили о политике, или даже вообще много
разговаривали. Достаточно быть с ним. Но когда она уходила, то снова
боялась. Он никогда ей ничего не обещал.

На шестую ночь она присоединилась к нему на поздний ужин. Когда
ординарцы увезли тележку с едой, она мрачно сидела за столом.

- Именно это ты и имел ввиду, не так ли? - Спросила она.

- Насчет чего?

- Что мне придется предать либо своих друзей, либо свое командирство.
Но я даже не знаю, друг ли ты мне, Джек. Что мне делать? Он очень мягко
коснулся ее щеки:

- Тебе предстоит говорить разумно, взывая к здравому смыслу, и
удержать их от назначения Силаны в Алланспорт.

- Но чего мы ждем? Он пожал плечами.

- Ты предпочла бы, чтобы дело дошло до открытого разрыва? Их не
остановить, если мы проиграем это голосование. Толпа уже сейчас требует
твоего ареста. Последние три дня Кальвин держат Штабной Караул в полной
готовности на случай, если они будут достаточно глупы попытаться его
произвести. Она содрогнулась. Но прежде, чем смогла еще что-нибудь
сказать, он мягко поднял ее на ноги и прижал к себе. Снова все ее сомнения
исчезли, но она знала, что они вернуться. Кого она предавала? И ради чего?

Толпа заорала прежде, чем она смогла заговорить.

"Наемникова шлюха!" - Крикнул кто-то. Ее друзья ответила своими
эпитетами, и прошло пять минут, прежде чем Баннистер смог восстановить
порядок. "Долго ли я смогу продержаться? По крайней мере еще день, или
около того, я полагаю. Я его шлюха? Если нет, то я не знаю, что я. Он
никогда мне не говорил." Она старательно достала бумаги из чемоданчика, но
возникла еще одна перебивка: через зал быстро, почти бегом, прошел курьер
и вручил Говарду Баннистеру тоненькое послание. Коротышка президент
мельком пробежал его, потом стал читать внимательно. Зал замолк, так как
все следили за лицом Баннистера. Президент продемонстрировал целую гамму
эмоций: удивление, недоумение, затем старательно сдерживаемую ярость. Он