Аиды, баска, убей его!
Дел выбила клинок из его рук. Кончик ее яватмы уперся в его горло.
— На колени, — едва переводя дыхание, прохрипела Дел. — Ты заставил моего отца встать на колени.
Баска, это не Аджани.
Мой меч лежал на земле. Мой чистый, серебристый меч из Северной стали.
Меч, из которого вышел Чоса Деи.
Баска… подожди…
— Дел… — выдавил я.
Аджани оскалил зубы. Чоса Деи смотрел из его глаз.
— Ты знаешь, кто я?
— Я знаю, кто ты.
Аджани откинул со лба волосы. Черты его лица изменялись. Он стал податливым, мягким, он мог растаять как воск.
— Я сказала: на колени, — снова потребовала Дел.
У круга стояли сотни людей, парализованных страхом. Они ожидали конца боя. Я лежал на земле и тяжело дышал, пытаясь разогнать туман в голове и перед глазами. Я думал: если я смогу добраться до меча…
Но Аджани стоял слишком близко к клинку. Ему достаточно было наклониться. Если он наклонится…
— Дел… — снова прохрипел я и лишился последних сил.
Аджани не вставал на колени. Чоса Деи не позволял ему это.
— Я — сама власть, — объявил он. — Ты думаешь, что можешь победить меня? Ты думаешь, я исполню твое приказание после того, как так долго ждал исполнения моего?
Аиды, ему не нужен меч. Ему хватит своего умения.
Аиды, баска… убей его… не играй с этим человеком… даже ради твоей гордости, не играй…
Аджани развел руки. Он изменился, стал подтянутым, стройным, сильным. Я рядом с ним казался хилым мальчишкой. Его великолепие соперничало с великолепием Дел.
— Ты знаешь, кто я?
Не знаю как Дел, а я не понял, который из мужчин задал этот вопрос.
Дел взяла рукоять по-другому. Меч ударил сверху вниз и перерезал сухожилие.
Аджани упал, этого она и добивалась. Его поза ничем не напоминала позу сломленного человека, но Дел было достаточно им того, что он уже не возвышается над ней — и надо мной, когда я, пошатываясь, умудрился подняться на ноги.
Он сиял очень ярко.
— Давай, — прошептал я.
Дел начала петь.
Чоса Деи вселился в тело, но Аджани не сдался. Он был рожден на Севере и понял, что случилось. Я увидел это в его глазах — в еще человеческих глазах Аджани, хотя лицо его уже растекалось. Он ссутулился перед мечом с кровавым ожерельем на шее. Бореал хотелось пить, она уже попробовала его крови.
Дел пела песню о близких ей людях, которых потеряла: отец, мать, братья, дяди, тети. Так много убитых родственников. Остались только двое: Джамайл и делила. Мужчина, который уже не сможет зачать ребенка, и женщина, которая уже не сможет ребенка выносить.
Дел убьет Аджани. Но она не победит.
Делила закончила песню. Она стояла и смотрела на него. Чувствовала ли она себя обманутой из-за того, что Аджани был не один? Из-за того, что убить ей придется не только врага, за которым она столько лет охотилась?
Чоса Деи был не глуп. Он потянулся, коснулся меча, сжал слабые пальцы на рукояти, поднял меч с земли и чернота натекла на клинок: лучше меч, чем мертвое мясо.
Светлые волосы, мокрые от пота, спутались. Великолепное Северное лицо снова отвердело. Чоса Деи ушел.
Аджани откинул волосы со лба. В одной руке он держал почерневшую яватму, но не пытался воспользоваться ею. Бореал целовала его горло. Аджани просто смотрел на женщину, владевшую Бореал, прародительницей бурь.
— Кто ты? — спросил он.
Дел не потрудилась ответить.
— У тебя есть дочь, — сказала она.
И снесла ему голову.
=18=
Тело упало на землю. Дел, освободившаяся наконец-то от груза мести, покачнулась и ноги у нее подогнулись.
Аиды, баска, не теряй сознание… только не сейчас.
Дел попыталась подняться, но не смогла. Изнеможение и переживания лишили ее сил. Она только тяжело дышала, цепляясь за свой меч.
Аиды, Тигр, а ты что стоишь?
Круг исчез. Он пропал сразу после того, как уснула магия. Теперь любой легко мог до нас добраться.
Дел убила Аджани. Люди считали его джихади.
Я услышал завывания, крики разъяренных танзиров, звон Южной стали.
— Прости, Эснат, — пробормотал я. — Думаю, войну Хаджиб получит.
Только Самиэль мог помочь… Пока борджуни не добрались до Дел.
Первым к нам подбежал Беллин.
— Не трогай его! — закричал я.
Он подхватил клинок и едва я сделал неуверенный шаг — я в тот момент был не лучше Дел — меч полетел ко мне. Я подхватил его в воздухе.
Южане зашевелились, закричали — они увидели обезглавленного джихади, женщину с мечом и Песчаного Тигра со своей яватмой. И еще молодого чужеземца с топорами.
Беллин ухмыльнулся.
— Сделай что-нибудь, — крикнул он. — Ты вроде умел обращаться с этой штукой.
Сделать что-нибудь?
Ну хорошо.
Может спеть?
Толпа надвигалась на нас, но я разрезал воздух клинком и люди отпрянули. За мной стоял Алрик, дразня воздух кончиком меча в предвкушении новой битвы.
Алрик, Беллин и я. И Дел, но она лежала и не пыталась подняться. Нам удалось остановить толпу, но это ненадолго. Нам нужна была чья-то помощь.
Помочь мог Самиэль, достаточно было только запеть.
Запеть. Ненавижу пение. Но как еще вызвать магию?
Беллин жонглировал топорами. Этот номер производил впечатление не только на меня. Люди смотрели с какой легкостью чужеземец обращался с оружием и дружно шагнули назад, когда Беллин обошел меня и Дел, ограждая нас от нападения завесой из стали.
— Просто любопытно, — отметил он, — почему ты решил запеть? Интересное ты выбрал время, не говоря уже о том, что у тебя ни голоса, ни слуха.
Я продолжал петь, хотя мысленно согласился, что ни каждый рискнул бы назвать это пением.
— Яватма, — сказал Алрик, словно это слово давало ответ на все вопросы. Кто-то может и понял бы, но Беллин был чужеземцем.
— Подними Дел, — приказал я и снова вернулся к песне. Самиэлю она вроде бы нравилась.
Позади нас, где-то очень далеко, послышался вой — приближались племена.
Мы пошли к городу. Аиды, если они до нас доберутся, нас прикончат меньше чем за минуту. Конечно мы с Самиэлем будем отбиваться, но рано или поздно скажется численный перевес, и мы проиграем.
Беллин, всегда готовый помочь, стал мне подпевать. Голос у него был получше моего, но он не знал мою песню.
Самиэль, кажется, не возражал.
— Алрик, Дел с тобой?
— Да, Тигр… Пошли, надо торопиться.
— Тигр? — слабо позвала Дел. — Тигр, это был Джамайл…
Орловский Гай Юлий
Орлов Алекс
Мичурин Артем
Прозоров Александр
Свержин Владимир