ублюдка.
лежавшие над нами. Отсюда они казались необъятными, полными складок и
изгибов. Высоко на холмах еще маячило солнце, но свет его был слабым и
неясным.
пожаловался я.
Он передал мне трубу. - Не на этом склоне, а дальше, прямо на этой стороне
холма. С корабля его не видно. Вон там, где что-то вроде выступа перед
гребнем.
засечь его. Но порыв ветра раздвинул деревья как раз на столько, чтобы
можно было увидеть что-то белое, а после этого очертания приняли уже более
отчетливую форму:
огромная - пережиток старых колониальных времен; однако окружавшие его
элегантные белостенные террасы были увенчаны бойницами и амбразурами для
пушек.
всегда до смерти боялись восстания. Правда, когда случались мятежи, спасти
их не могли никакие стены.
по тому склону - и все это через густой лес, почти что джунгли, будь они
прокляты. Далековато, а? Нам понадобятся припасы. Слушай-ка, тебе лучше
бежать назад на берег, встретить Молл и ее ребят. Пусть тащат сюда все
припасы из лодок.
шестьдесят человек - и это против трех сотен или даже больше?
оставили на "Непокорной" ни одного человека - а на это мы пойти не можем -
нас все равно было бы меньше.
Молл в деле, по-настоящему. Она... у нее есть опыт. Только вот она не
может вызывать это в обязательном порядке, по всяком случае, не часто. -
Джип криво усмехнулся. - Был момент, еще на корабле, когда я было подумал,
что ты нашел некий фокус. Как бы там ни было, у нас все равно нет времени,
чтобы привести еще людей. Вся наша надежда - на внезапность... и быстроту.
Вспомни, они ведь прошли через эти кусты всего несколько часов назад. Они,
конечно, направляются в замок, но они еще не там!
неподвижным. Негромкий рокот прибоя стал тоже звучать приглушенно. В
рябившем небе вокруг сердитой луны танцевали звезды. Лодка Молл
направлялась к берегу: я прохаживался вдоль пляжа, встречая ее и
развлекаясь гротескными выпадами крабов, разбросанных по линии прилива. Я
заметил, как зашевелился песок, и присел на корточки рядом с маленьким
провалившимся кратером черепашьего гнезда, где почти все черепашата уже
вылупились. Оглядевшись, я заметил только одного крошечного черепашонка,
покрытого песком и решительно доковылявшего уже почти до линии воды. Я
встал и подошел, чтобы помочь ему, но меня опередил стремительно
атаковавший краб, который схватил крошечное существо своей огромной
клешней и утащил его в свою нору. Я бросил ногой в нору песком: чувствуя
себя бесполезным, но вовремя остановился; это ведь часть процессов,
происходящих в природе, правильно? Скажите это черепашке.
Фосфоресцирующий свет капал с весел, кружился вокруг наших ног, пока мы
втаскивали баркас в бухту. Молл выпрыгнула на берег, и, когда она
проходила мимо меня, я коснулся ее руки:
Но... пусть все думают, что это была просто грубая шутка, Молл. Для меня
это что-то значило. Для тебя тоже.
Ступай, не смей следовать за мной, ступай похвастайся своей
мужественностью перед собратьями-мужчинами! Теперь в ней никто не
усомнится! Но прошу тебя, выбери себе кого-нибудь другого для упражнений!
право думать, что я стал бы так выставляться? Я бы не стал этого делать,
так же, как и ты! Ты мне нравишься! Я восхищаюсь тобой - я тебе обязан
жизнью! Я даже немножко люблю тебя - по-твоему, это невозможно?
по коже побежали мурашки - настолько этот смех показался мне
нечеловеческим. - И я все еще тяну эту лямку! Ах, какая ирония - быть
любимой тем, кому не решишься дать отпор, чтобы не убить те обрывки
чувства, что он себе оставил. - Я хотел протянуть руку; сам я этого не
осознал, зато Молл поняла: - Нет, не смей меня больше лапать! Я редко
пользуюсь услугами жеребцов! - Затем, слегка оттаяв, неловко потерла рукой
мое колено. - Даже таких горячих. Ну, будет тебе, господин хороший! -
мягко прибавила она. - Я с тобой не лягу, но проживи я еще тысячу лет, я
тебя не забуду. - Большим и указательным пальцами она ущипнула
чувствительный нерв на моей ноге с такой силой, что я с визгом вскочил на
ноги. - Совсем. Довольно тебе этого?
мой друг! Благословение!
ощущение клаустрофобии. Воздух здесь был жарче, тяжелее, невероятно
влажный, как тяжелый выдох, притом из скверно пахнущего рта, потому что
был наполнен зловонием. Он пульсировал металлическим стрекотом цикад и
отвратительным кваканьем древесных лягушек. Несколько наших фонарей мало
что могли здесь сделать, разве что привлекали внимание разнообразной
ночной фауны, слепо натыкавшейся на них. Мой ранец, казалось, застревал в
каждой веточке, мимо которой мы проходили. Я начинал разделять точку
зрения Ле Стрижа насчет юга, а мы ведь еще не прошли через заросли.
клинки были более эффективны, чем мечи. Мы не соблюдали осторожности,
оставляя за собой след; даже напротив. Пока мы прорубали себе путь,
отовсюду с испуганным чириканьем взлетали маленькие птички.
что так громко верещат.
наше приближение. Или увидеть нас; как только мы вышли из зарослей, фонари
один за другим были погашены. Тропа была узкой, и Волки намеренно не стали
ее сильно расчищать. Она вела нас меж высокими папоротниками, под петлями
висячих лиан, невидимых в темноте, зато всегда готовых нас подвесить, в
мрачную тень королевских пальм и манговых деревьев, где почва была
осклизлой от их перезрелых плодов. Нас окружал веселый говорок маленьких
ручейков. Довольно часто один из ручейков пересекал нашу тропу, и мы
скользили, с плеском и бранью идя по грязи, разгоняя во все стороны
маленьких лягушек. Когда луна поднялась достаточно высоко, чтобы ее свет
стал проникать сквозь деревья, казалось, стало полегче, но при этом она
отбрасывала странные тени, испещренные пятнами, двусмысленные, наполовину
живые, и мы не могли удержаться, чтобы не протыкать их по пути мечами.
стирая ноги. Воздух стал чище, наполнился сладкими пьянящими ароматами.
Благодатный бриз, примчавшийся с прибоем, освежил влажный шепот леса. Там
и тут раздавались крики сов, больше похожие на уханье, чем те, что мне
когда-либо доводилось слышать дома. А некоторые другие звуки, доносившиеся
до нашего слуха, пугали нас до смерти - пронзительные вопли и дикий
невнятный хохот. Однако меня гораздо больше беспокоили молчаливые
препятствия, которые было невозможно обойти. Тропа была крутой, и когда
подо мной начинал крошиться и осыпаться мягкий суглинок, я ловил себя на
мысли, что завидую когтистым лапам Волков. На верхних склонах заросли
стали реже, зато более цепкими: в основном, сизаль и другие украшенные
шипами ужасы. Матросы шли, как автоматы, у которых не было возраста, но
что до меня, то я начинал уставать все сильнее и сильнее. Наконец, Джип
приказал остановиться, и я налетел на него раньше, чем приказ дошел до
моего сознания. Краснеющая, разбухшая луна висела на одном уровне с нами -
впереди, за кивающими кронами пальм. Мы поднялись на первый склон. Оставив
остальных перекусить сухим печеньем и выпить тепловатой воды, мы на животе
поползли вперед, чтобы заглянуть за край склона.
и есть ли у них тут змеи или какие-нибудь скорпионы. - Ты что-нибудь
видишь?
долина, обрамленная деревьями, чьи верхушки касались слабого призрачного
тумана, висевшего под луной. В разрывах тумана я заметил дрожащую
серебряную ленту и услышал шум воды, рокотавший громче прибоя. Вода
Посняков Андрей
Лукьяненко Сергей
Березин Федор
Корнев Павел
Флинт Эрик
Флинт Эрик