витоны не имеют к трагедии никакого отношения? На первый взгляд, они
действительно ни при чем: лицо такое мирное, и тому же профессор умер,
а не был похищен. И что самое паршивое, если вскрытие покажет, что
смерть наступила в результате сердечного приступа, то это не будет
значить ровным счетом ничего.
квазиэлектричесние нервные токи с такой силой и быстротой, что могут
парализовать сердечные мышцы. Люди - а особенно старые - часто умирают
от такой напасти, никак не связанной со сверхъестественным
вмешательством. Так что же всетаки случилось с Фармилоу - вышел ли его
жизненный срок, или же он умер потому, что его мудрый старый ум
взлелеял какую-то мысль, способную перерасти в угрозу?
словами. "Или вы, как всегда, прибудете слишком поздно?" На этот раз
она прямо как в воду глядела! Я просто Джонни-опоздайка, и так каждый
раз! Почему, черт бы меня побрал, я не бросился и старику сразу, как
только она мне все рассказала? - Он сокрушенно потер лоб. - Иногда мне
кажется, что я так никогда и не научусь поторапливаться. - Он оглядел
комнату. - Что ж, олух, берись за дело!"
лаборатория, а скорее кабинет и одновременно библиотека. Без особого
трепета он перевернул все вверх дном, твердо решив найти что-нибудь
стоящее. И ничего не нашел - ни единой вещи, от которой можно было бы
протянуть какую-то ниточку. Масса книг, документов и бумаг, казалось,
содержала так же мало смысла, как речь политического деятеля. На
худощавом лице Грэхема появилась печать безнадежности; наконец он
прекратил поиски и собрался уходить.
постепенно сползло вперед, руки раскинулись на блестящей поверхности
стола. Взяв холодный труп под мышки, Грэхем поднял скорбную ношу и
перенес на диван. Что-то упало на пол и покатилось с металлическим
позвякиванием. Уложив профессора, Греем прикрыл ему лицо, сложил на
груди старческие руки с набухшими венами. Потом отыскал упавший
предмет.
серебристый колпачок около ножки стола. Грэхем поднял карандаш.
Очевидно, он выпал из окоченевших пальцев Фармилоу или скатился с его
колен.
последние каракули других умерших - и карандаш стал казаться ему
весьма многообещающим подарком судьбы. Ведь Фармилоу вполне могли
выбросить из этой жизни в следующую - если это возможно - как раз в
тот миг, когда его мозг уже сформулировал мысль, которую рука
готовилась записать. Это было совсем не в характере витонов - дать
жертве передышку. Они убивают без всякого предупреждения или
колебания, и к тому же окончательно и бесповоротно.
не умеют читать. Как столь очевидная мысль не пришла ему в голову
раньше? Ведь у витонов нет органов зрения, их заменяет экстрасенсорное
восприятие. Это значит, что они выносят смертный приговор тому, кто
вынашивает опасные замыслы или собирается их записать непонятным для
них образом. Может быть, напечатанные или написанные на бумаге знаки
ничего не говорят вражеским органам чувств: они разбираются в мыслях,
но не в почерке или машинописи. Они владыки неуловимого, но не
конкретного и вещественного.
записка скорее всего сохранилась, не была уничтожена, точно так же,
как не были уничтожены другие послания. Грэхем еще раз перерыл ящики
стола в поисках памятных книжек, записок, любых торопливых каракулей,
которые могли бы сообщить посвященному что-то важное. Внимательно
осмотрев все, что было на столе, и убедившись в девственной чистоте
блокнота и промокашки, он напоследок пролистал от корки до корки два
научных трактата.
вечерний выпуск лежал сложенным посередине стола, как будто Фармилоу
собирался его просмотреть, но потом внезапно потерял всякий интерес к
тому, что творится в мире. Устремив зоркий взгляд на страницу газеты,
разведчик глубоко вздохнул: карандашная пометка!
изобразить в минуту безумия или на пороге смерти.
очевидно, сделал это уже после того, как его схватили. Ведь смерть не
наступает одновременно с остановкой сердца, мозг продолжает работать
еще несколько секунд. Однажды я видел парня, который пробежал шагов
десять, пока не понял, что уже мертв".
того света Кое-как нацарапанное кольцо отражало последнее усилие
Фармилоу - упрямое стремление угасающего разума оставить хоть какой-то
ключ, пусть грубый, неясный, несовершенный. По-своему трогательный
жест посмертный вклад профессора в копилку ума и сообразительности
человеческого рода. Только уж больно странным он оказался, трудно себе
представить что-нибудь более странное: в кружке красовалось
изображение медведя!
фоне айсберга, правая передняя лапа призывно вытянута, на морде -
мерзкое выражение самодовольного торгаша. Он рекламировал огромный
нарядный грузовик-рефрижератор, ниже были начертаны хвастливые слова:
"Рекомендую лучший в мире рефрижератор - вы найдете меня на его
дверце!"
Грзхем и снова бросил сокрушенный взгляд на рисунок - Надо поспать, -
решил он. - Если я хоть немного не сосну, мне прямая дорога в
психушку!
Потом выключил свет и удалился.
полицейское управление. Грэхем сообщил о Фармилоу и, перемежая слова
зевками, дал краткие инструкции. Потом набрал номер Боро 8-19638, не
получил ответа и сонно удивился, что офис Разведывательного управления
не откликается. Он слишком устал, чтобы ломать себе голову, ощущать
подозрения или тревогу. Не отвечают - ну и черт с ними!
воспаленные от усталости веки. А на расстоянии мили застыли во тьме
обезлюдевшие зенитная батарея, прибор управления огнем, радар службы
оповещения, подслушивающая установка; их команды были насильственно
удалены со своих постов. Ничего не ведая об этом, Грэхем беспокойно
вертелся в постели, одолеваемый фантастическими сновидениями. Он видел
брошенный офис, окруженный морем живой светящейся голубизны, через
которое пробирался гигантский медведь.
дала о себе знать утром. Он попытался дозвониться до офиса
Разведывательного управления - ответа по-прежнему не было. На этот раз
он среагировал мгновенно. "Тут что-то не так, - предупредил
отдохнувший, снова бдительный ум, - будь начеку!"
невинно. Вокруг царило нарочитое спокойствие, свойственное только что
поставленной мышеловке. Ближайшие витоны болтались далеко на востоке;
свисая из-под пышных облаков, они, казалось, созерцали собственные
пупки.
на зловещее здание, то на грозное небо. У него не оставалось другой
возможности выяснить, что же случилось с телефоном Лимингтона, кроме
как пойти и посмотреть самому. Он решительно вошел в здание и
направился к лифтам. И сразу же из ниши по соседству с лифтами, где
обычно находился лифтер, выступил мужчина и шагнул ему навстречу.
облепившие белое как мел лицо. Костюм, ботинки, шляпа - все на нем
было черное. Просто крик похоронной моды.
снесло бы полчерепа. Упав ничком, он почувствовал, как осколки пули
злобно прожужжали над самой его головой. Оказавшись на полу, он бешено
рванулся прямо под ноги противнику. Он надеялся сбить незнакомца, пока
тот не выстрелил снова, но знал, что не успеет.
оглушительно прогремел выстрел. За ним последовала нервная реакция -
рот открылся, чтобы испустить крик, но звук замер в горле. Грэхем
изумленно осознал, что не ранен, и в тот же миг услышал слабый клекот
и глухой стук.
кровью лицо. Огонек безумия так и остался в глазах даже после того,
как их блеск угас. С проворством акробата Грэхем вскочил на ноги и
тупо уставился на поверженного врага.
мужчины в черном, он рванулся к лестнице, вьющейся вокруг шахты
пневматического лифта, и склонился над телом, неловко замершим у ее
подножия.
пошевелился; при этом спереди, на пиджаке, открылись четыре сочащихся
Корнев Павел
Круз Андрей
Каменистый Артем
Каменистый Артем
Круз Андрей
Шилова Юлия