и ты, - эрудит, постольку я позволю себе привести соответствующую
цитату. Ворон, как ты, несомненно, помнишь, обвиняет ласточку в
легкомысленности и недостойной непоседливости.
сплетенные пальцы. Цири тряхнула головой, выпрямилась, вызывающе глянула
на него и докончила:
ni, quirk, quirk!
молчания Высогота, не меняя позы, - приносит извинения юной эрудитке.
Седой ворон, которому всюду мнятся предательство и обман, просит
ласточку, единственная вина которой в том, что она молода, полна жизни и
привлекательна, простить его.
прикрывая шрам на лице. - Такие комплименты можешь держать при себе. Они
не исправят кривых швов, которыми ты заметал мне кожу. И не думай, что
такими фокусами ты добьешься моего доверия. Я по-прежнему не знаю, кто
ты таков. Почему обманул меня относительно дней и дат. И с какой целью
заглядывал мне меж ног, хотя ранена я была в лицо. И одним ли только
заглядыванием все кончилось.
вообразила, соплячка?! - крикнул он. - Да я тебе в отцы гожусь!
мне и не дед, и не прадед. И вообще я не знаю, кто ты таков. Только
наверняка уж не тот, за кого себя выдаешь. Или хочешь, чтобы тебя за
него принимали.
коркой крови и тины вместо лица, без сознания, запаскудевшую и грязную.
Я тот, кто взял тебя к себе в дом, даже не зная, кто ты такая, а
предполагать имел право самое худшее. Кто перевязал тебя и уложил в
постель. Лечил, когда ты умирала от лихоманки. Ухаживал. Мыл. Всю. В
районе татуировки тоже.
На этом свете, - проворчала она, - жульническая явь частенько
прикидывается истиной, ты сам так сказал. Я тоже, представь себе,
немного знаю свет. Ты спас меня, перевязал, ухаживал. За это тебя
благодарю. Я благодарна тебе за... доброту. Но ведь я знаю, что не
бывает доброты без...
конечно. Я человек бывалый, возможно, даже знаю мир не хуже тебя, Цири.
Раненых девочек, как известно, обдирают со всего, что имеет хоть
какую-то ценность. Если они без сознания или слишком слабы, чтобы
защищаться, то обычно дают волю своим похотям и страстям, порой прибегая
к развратным и противным натуре приемам. Верно?
очередной раз заливаясь румянцем.
соответствующую кучку. - И так же верно ведущее нас к заключению, что
мы, Цири, ничего не знаем друг о друге. Перед нами лишь внешность, а
ведь она бывает так обманчива.
удалось проделать нечто вроде неглубокой разведки, мы по-прежнему ничего
друг о друге не знаем. Я не знаю, кто такая ты, ты не знаешь, кто такой
я...
затаился вопрос, которого он и ожидал. Что-то странное сверкнуло в них,
когда она заговорила: - Кто начнет первым?
***
обомшелой стрехой, если б заглянул внутрь, то при свете каганка и
тлеющих в камине углей увидел бы седобородого старика, склонившегося над
кипой шкур. Увидел бы пепельноволосую девушку с безобразным шрамом на
щеке, совершенно не сочетающимся с огромными, как у ребенка, зелеными
глазами.
которую никто не отваживался ступить.
***
Был исследователем, историком, философом, этиком. Я был профессором
Оксенфуртской Академии. Мне пришлось оттуда бежать после опубликования
некоего труда, который сочли безбожным, за что тогда, пятьдесят лет
назад, грозила смертная казнь. Мне пришлось эмигрировать. Жена
последовать за мной не пожелала и бросила меня. Остановился я лишь
далеко на юге, в Нильфгаардской империи. Стал преподавать этику в
Императорской Академии в Кастелль Граупиане и проработал там почти
десять лет. Однако и оттуда вынужден был бежать после того, как
опубликовал некий трактат... Между прочим, труд этот рассматривал
проблему тоталитарной власти и преступного характера завоевательных
войн, но официально произведение и меня обвинили в метафизическом
мистицизме и клерикальной схизме. Сочли, что я действовал по наущению
экспансивных и ревизионистских жреческих групп, реально правивших
королевствами нордлингов. Довольно забавно в свете смертного приговора,
вынесенного мне за атеизм двадцатью годами раньше. Впрочем, к тому
времени экспансивные жрецы на Севере уже давно были забыты. Но в
Нильфгаарде этого не учитывали. Брачные узы мистицизма и суеверия с
политикой преследовались и сурово наказывались.
раскаялся, может, сфабрикованное против меня дело и развалилось бы, а
император ограничился б немилостью и Не стал применять драконовы меры.
Но я был зол, раздражен и убежден в своих истинах, которые считал
вневременными, стоящими выше той или иной власти либо политики. Я
почитал себя обиженным, причем обиженным несправедливо. Тиранически.
Поэтому установил плотные контакты с диссидентами, тайно порицающими
тирана. Не успел я оглянуться, как уже сидел вместе с диссидентами в
узилище, а некоторые из "сокамерников", стоило им увидеть инструменты
допросов, туч же указали на меня как на главного идеолога движения.
на изгнание и пригрозил немедленно расправиться в случае возвращения на
имперские земли.
диссидентов, чиновников, юристов. На коллег и друзей, которые при первом
же намеке на опасность отреклись от меня. На вторую жену, которая, как и
первая, считала, что неприятности мужа - вполне достаточный повод для
развода. На детей, незамедлительно отказавшихся от меня. Я стал
отшельником. Здесь, в Эббинге, на болотах Переплюта. Унаследовал эту
развалюху после одного пустынника, с которым мне случайно довелось
познакомиться. К несчастью, Нильфгаард аннексировал Эббинг, и я, хотел я
того или нет, снова оказался в Империи. У меня больше нет ни сил, ни
желания продолжать скитания, поэтому я вынужден скрываться.
Императорские приговоры не имеют сроков давности и остаются в силе даже
в том случае, если вынесший их правитель давным-давно преставился, а у
правящего нет поводов с приятностью вспоминать своего предшественника и
разделять его взгляды. Смертный приговор остается в силе. Таков закон и
обычай Нильфгаарда. Приговоры за измену государству не устаревают и не
подлежат амнистии, которую каждый новый император непременно объявляет
после коронации. В результате восхождения на престол нового императора
амнистируются все, кто был обречен его предшественником... за
исключением повинных в измене государству. Безразлично, кто правит в
Нильфгаарде: если станет известно, что я жив и нарушил приговор
изгнания, пребывая на имперской территории, меня обезглавят на эшафоте.
***
поведения благородного, порядочного, приличного и вежливого. О вершинах
добра, на которые дух человеческий возносят справедливость и
моральность. И о безднах зла, в которые низвергают человека порок и
непорядочность.
смеши, не то у меня шрам на морде лопнет. Тебе повезло, что тебя не
преследовали, не насылали на тебя охотников за наградами вроде Бонарта.
Тогда б ты увидел, что это за штука - бездна зла. Этика? Дерьмо цена
всей твоей этике, Высогота из Корво. Нет, Высогота, не порочных или
непорядочных сбрасывают в бездну, нет! О нет! Как раз порочные, злые, но
решительные сбрасывают туда моральных, порядочных и благородных, но, на
свое несчастье, робких, колеблющихся и не в меру щепетильных.
целый век, никогда не поздно чему-нибудь подучиться. Воистину, всегда
Корнев Павел
Никитин Юрий
Роллинс Джеймс
Адамов Григорий
Перумов Ник
Шилова Юлия