Чтение 3–й страницы книги ~Шутка Джоконды~

Из дома вышел старик, в дорогом, сером в полоску костюме и направился
к нам. Правда, впечатление портила мятая рубашка и грязные кроссовки. В
руках он держал двуствольный дробовик.

Я опустил стекло.

- Привет, Джулио. Как поживаете?

- Что вам надо? - прорычал он. - Убирайтесь отсюда!

- Я бы хотел с вами поговорить.

Джулио поднял дробовик.

- Не о чем нам говорить.

- Я хочу лишь задать пару вопросов.

- Послушайте, мистер... Еще одно слово, и я начну стрелять.

- Вы продали "Мону Лизу" мистеру Колвину. Где вы взяли этот портрет?

- Я вам ничего не скажу.

- Прекрати, Джулио, - я вышел из машины. - Где пещера?

У старика отвисла челюсть.

- Откуда вы знаете о пещере?

- У меня есть свои секреты, - уклонился я от прямого ответа.

- Так вы телепат?

- Правильно. И прошу в дальнейшем иметь это в виду. Так где пещера?

- А вы не заявите в полицию?

- Разумеется, нет. Наоборот, ты сможешь на этом заработать. Пещера
там? - Руководствуясь шестым чувством, я направился к оливковой рощице.
Джулио и Кэрол последовали за мной.

- Я нашел ее три или четыре года назад и никому о ней не рассказывал,
- объяснял на ходу Джулио. - А потом подумал, почему я не могу красиво
одеваться? Почему модная одежда только у ловкача Марио? Но я продал одну
картину Только одну.

- А сколько картин в пещере?

- Пятьдесят. Или шестьдесят.

- Довольно глупо из такого разнообразия выбрать именно "Мону Лизу".

- Но, синьор, - Джулио всплеснул руками, - они все "Моны Лизы".

Я остановился, как вкопанный.

- Что?

- Они все "Моны Лизы", - повторил Джулио.

- То есть в пещере пятьдесят или шестьдесят одинаковых картин?

Джулио переступил с ноги на ногу.

- Не совсем они одинаковые.

- Но какой в этом смысл? - Я посмотрел на Кэрол, но и та не могла
сказать ничего вразумительного. - Пошли, разберемся на месте.

Мы вошли в рощицу, и Джулио, положив дробовик на землю, отбросил
несколько листов ржавого железа. Перед нами открылась черная дыра с
уходящими вниз каменными ступенями. Джулио пошел первым, мы - за ним.
Лестница привела нас в подземный коридор. Стало совсем темно. Я дернул
Джулио за рукав.

- Мы же ничего не увидим. У тебя есть фонарь?

- Я купил один на деньги, полученные от синьора Колвина, но в нем
сели батарейки.

Он зажег спичку, а от нее - фитиль керосиновой лампы, стоящей на
каменном полу. Дрожащий огонек осветил массивную деревянную дверь. Джулио
повозился с замком и толкнул ее. Несмотря на почтенный возраст, она
бесшумно отворилась и... Мы стояли на пороге большой пещеры. Я почти
физически ощутил, как, мимо меня проскальзывали закутанные в плащи люди,
жившие здесь много веков тому назад. Я слышал шаги великого маэстро,
тайком спускающегося по ступеням. Я видел таинственную машину, порожденную
разумом гения.

- Чего вы ждете? - И Джулио, высоко подняв фонарь, вошел в пещеру.

Мы последовали за ним. В слабом свете керосиновой лампы пред нами
предстало круглое сооружение, напоминающее обод лежащего на боку колеса.
Под ободом виднелись шестерни и соединенный с Ними длинный стержень с
рукояткой на конце, похожий на коленчатый вал автомобиля. Сооружение
выглядело, как карусель, только вместо лошадок на ободе стояли картины,
обращенные к центру. Там располагалась будка с тремя стенами, в одной из
которых на уровне глаз я заметил две дырки.

И тут меня осенило. Леонардо да Винчи, величайший ум человечества,
художник, инженер, философ, изобрел движущиеся картинки. Синематограф!

И машина, долгие столетия простоявшая в пещере, не что иное, как
самое дорогое сокровище, когда-либо найденное человеком. Перед ней
бледнела даже могила Тутанхамона. К тому же машина составляла лишь часть
уникальной находки. Великий Леонардо, с его стремлением к совершенству,
взял за основу самое знаменитое свое творение. "Мона Лиза", жемчужина
мирового искусства, стала для него кадром первого в истории человечества
фильма.

Едва дыша от волнения, я вошел в будку и прильнул к отверстиям. Я не
ошибся. Сквозь линзы, спрятанные в дереве, я увидел еще один портрет
флорентийской красавицы. В мерцающем свете керосиновой лампы она выглядела
удивительно живой. Руки ее находились чуть выше, чем на двух портретах,
виденных мною ранее, словно она хотела поднести их к шее. Отступив на шаг,
чтобы хоть немного свыкнуться с увиденным, я заметил, что Джулио повесил
лампу на крюк, торчащий из стены, и пошел вдоль обода, спичками зажигая
остальные лампы. Покончив с этим, он взялся за рукоятку стержня.

- Разве механизм еще работает? - удивился я.

- Я смазал и почистил шестерни, так что теперь они как новенькие. Он
повернул рукоятку, и обод пришел в движение, медленно набирая скорость.
Джулио махнул рукой, приглашая меня взглянуть в окуляры. Я шумно глотнул и
вновь вошел в будку. Чудо следовало за чудом. Мне предстояло увидеть в
действии шедевр Леонардо, прикоснуться к сотворенному им совершенству. И,
быть может, раскрыть секрет загадочной улыбки Джоконды.

Благоговейно прильнул я к отверстиям в стене и увидел живую
двигающуюся Мону Лизу.

Она подняла руки к шее, легким движением обнажила левую грудь, поведя
плечиком, поправила платье и, сложив руки, улыбнулась.

- О боже! - прошептал я. - О боже, боже, боже!

Джулио крутил ручку, и я снова и снова смотрел, этот удивительный
фильм, не в силах оторвать глаз. Леонардо добился полной тождественности с
реальностью.

Кэрол дернула меня за рукав.

- Пустите меня. Я тоже хочу посмотреть.

Я отступил в сторону, пропустив ее к окулярам. Джулио радостно крутил
рукоятку. Через минуту она повернулась ко мне.

- Это невозможно. Я не слишком хорошо разбираюсь в искусстве, но
Леонардо не мог пойти на такое...

- Все художники одинаковы, - возразил я. - Они делают то, что требует
покупатель. Известно, что Леонардо часто приходилось выполнять капризы
знати, а высокорожденные славились не столько умом, как пороком.

- Но такая работа...

- Возможно, у него были помощники. Создавая статую герцога Сфорца, он
вполне мог тайком приезжать сюда и рисовать левую...

- Давайте обойдемся без пошлостей, - прервала меня Кэрол и
повернулась к вращающейся машине. - Сколько, по-вашему, это стоит?

- Кто знает? Картин примерно шестьдесят. Если вывезти их из Италии,
каждая будет стоить миллион. Может, десять миллионов. А может, и миллиард,
особенно та...

- Я знал, что этот день будет для меня удачным, - послышался знакомый
голос.

Я обернулся. У двери, с дробовиком в руках, стоял Марио. Оба ствола
смотрели мне в живот.

- Что тебе надо? - рявкнул я и, поняв нелепость вопроса, добавил: -
Почему ты угрожаешь мне?

- А разве вы не угнали мамин автомобиль? - Марио хмыкнул. - И не
грозили мне полицией?

- Неужели ты принимал мои слова всерьез?

- Конечно, синьор, особенно, когда вы заговорили о шестидесяти
миллионах.

- Знаешь что... - Я шагнул к нему, но Марио остановил меня, подняв
дробовик на пару дюймов.

- Да?

- Ты ведешь себя глупо. Денег хватит на всех. Я хочу сказать, что
пятнадцать миллионов из шестидесяти - твои.

- Я предпочел бы получить все.

- Неужели ты убьешь нас из-за каких-то сорока пяти миллионов?

- Лицом к стене! Все трое! - скомандовал Марио. Мы безропотно
подчинились. - А теперь я погляжу, что тут у вас творится.

Обод с картинами еще кружился на хорошо смазанных шестернях. Марио
прошел в будку, прильнул к окулярам и вздрогнул от изумления. Коротко
глянул на нас, вновь приник к окулярам. Наконец, с бледным, как полотно,
лицом вышел из будки и направился к нам. Я сжал руку Кэрол, ожидая
выстрела.

Но Марио, казалось, нас не видел. Он снял с крюка керосиновую лампу и
швырнул ее во вращающийся обод. Звякнуло стекло и языки пламени заплясали
на сухом дереве.

- Болван! - завопил я. - Что ты делаешь?

- Вы видите, что я делаю, - держа меня на мушке, Марио разбил об обод
все лампы. Одна за другой картины превратились в бесполезный пепел.

- Сумасшедший! - проревел я, перекрывая треск горящего дерева. - Что
ты натворил?

- Ничего особенного, - спокойно ответил Марио. - Уничтожил
порнографический фильм.

- Ты... - я не находил слов. - Ты просто дьявол. Ты грабил меня с
первой минуты нашего знакомства, ты обворовываешь свою несчастную мать, ты
пытался продать мне женщину, ты хотел купить Кэрол, ты торгуешь