Чтение 5–й страницы книги ~Проблема туземцев~

Это мирный договор, который провозглашает окончание
хатеро-ньютаитянской войны и устанавливает отныне и навеки добрососедские
отношения между нашими миролюбивыми народами.

Ошеломленный Дантон взял в руки свиток. Он видел, что спутники Аниты
уже вкапывают в землю межевые столбы, расписанные в красную и черную
полоску. Работая, мужчины пели, как нельзя более довольные тем, что им
удалось так быстро и легко справиться с проблемой туземцев.

- А не кажется ли тебе, - начал Дантон, - что может быть, ...э-э,
лучшим выходом была бы... ассимиляция?

- Я это предлагала, - покраснев, сказала Анита.

- Правда? Значит, ты согласилась бы...

- Конечно, да, - не глядя на него, проговорила девушка. - Я считаю,
что слияние двух могущественных рас принесло бы замечательные результаты.
И потом... Ах, Данта, какие чудесные сказки и легенды рассказывал бы ты
нашим детишкам!

- Я научил бы их охотиться и ловить рыбу, - подхватил Дантон, -
показал бы им, как распознавать съедобные коренья, и многое другое.

- А ваши колоритные племенные песни, пляски, - вздохнула Анита. - Как
все было бы чудесно. Я очень огорчена.

- Но должен же быть выход! - Может, мне поговорить со старейшинами?
Неужели нет надежды?

- Никакой, - ответила Анита. - Я бы убежала с тобой, Данта, но нас
ведь поймают, не сейчас, так позже.

- Они никогда нас не найдут, - уверил ее Дантон.

- Возможно. Я бы с радостью рискнула.

- Милая!

- Но не во мне одной дело. А твой несчастный народ, Данта? Хаттериты
возьмут заложников и, если я не вернусь, поубивают их.

- Да нет здесь никакого народа! Нет его, черт меня возьми!

- Я тронута, что ты так говоришь, - нежно произнесла Анита. - Но
нельзя жертвовать человеческими жизнями ради любви двух отдельных лиц. Ты
предупреди своих соплеменников, Данта, чтобы не нарушали границу. В них
будут сразу же стрелять. Прощай и помни, что тропа мира лучше, чем тропа
войны.

Девушка убежала. Дантон долго смотрел ей вслед. Он и злился, что ее
благородные чувства обрекли их на бессмысленную разлуку, и в то же время
еще сильней любил ее за сострадание к его соплеменникам. То, что
соплеменников не существует в природе, не умаляло заслуг девушки. Она ведь
этого не знала.

Наконец он повернулся и побрел в глубь чащи.

Остановился он около тихого пруда, над которым нависли ветви
гигантских деревьев. Черную гладь воды окаймляли заросли цветущего
папоротника; усевшись здесь, он стал раздумывать, как ему доживать свой
век. Анита потеряна. Все связи с подобными ему оборвались. Ну что ж, ему
никто и не нужен, утешал он себя. Он отлично проживет и в резервации; если
захочет, снова посадит огород, будет опять высекать статуи, напишет новые
сонаты, опять станет вести дневник...

- К черту! - крикнул он деревьям.

Он был сыт по горло сублимацией. Его влекло к Аните, тянуло к людям.
Одиночество опротивело ему.

Но что же делать,

Выхода, казалось, не было. Прислонившись к стволу дерева, Дантон
задумчиво смотрел на неистово синее нью-таитянское небо. Если бы эти
хаттериты не погрязли так в своих дурацких предрассудках, и не боялись так
туземцев, и...

План возник молниеносно, безумный, опасный план...

- Попробовать стоит, - подумал Дантон. - А убьют, так и ладно.

И он заспешил к пограничной меже.

Увидев, что Дантон приближается к лагерю, один из часовых направил на
него винтовку. Дантон поднял руки.

- Не стреляй! Мне нужно поговорить с вашими вождями.

- Убирайся в резервацию! - крикнул ему часовой. - Не то буду
стрелять.

- Но мне нужно видеть Симеона, - настаивал Дантон.

- Приказ есть приказ, - и с этими словами часовой прицелился.

- Стой, погоди-ка. - Из космического корабля вылез хмурый, как туча,
Симеон. - Что тут стряслось?

- Опять пришел этот туземец, - пояснил часовой. - Прихлопнуть его,
сэр?

- Чего тебе нужно, - спросил Симеон Дантона.

- Я пришел, дабы возвестить вам, - громовым голосам начал Дантон, -
объявление войны!

Лагерь всполошился. Через несколько минут все мужчины, женщины и дети
сгрудились около корабля. Старейшины - группа седобородых старцев -
держались с краю.

- Ты ведь принял мирный договор, - заметил Симеон.

- Мы, вожди племен, живущих здесь, на острове, - выступая вперед,
заявил Дантон, - обсудили договор и находим, что он несправедлив.
Нью-Таити - наша. Она искони принадлежала нашим отцам и отцам наших отцов.
Здесь растили мы детей, сеяли злаки и собирали плоды хлебного дерева. Мы
не хотим жить в резервации!

- Ах, Данта! - воскликнула, выходя из корабля, Анита. - Я ведь
просила тебя принести твоему народу мир.

- Они не послушались бы меня, - ответил Дантон. - Все племена
поднялись. И не одни только цинохи, мой народ, но и дровати, лорогнасти,
ретелльсмбройхи, виттели. Я уже не говорю о зависимых и малых племенах.

- И много у вас народу? - спросил Симеон.

- Пятьдесят или шестьдесят тысяч воинов. Но, конечно, не у каждого
есть винтовка. Большинству придется довольствоваться более примитивным
оружием, вроде отравленных дротиков и стрел.

Тревожный ропот пробежал по рядам толпы.

- Многих из нас убьют, - бесстрастно продолжал Дантон. - Пусть: мы
готовы к этому. Каждый ньютаитянин будет сражаться как лев. На одного
вашего воина обрушится тысяча наших. Кроме того, к нам, конечно, примкнут
наши родичи с соседних островов. И каких бы жертв и бедствий это нам ни
стоило, мы опрокинем вас в море. Я сказал.

Дантон повернулся и горделиво зашагал к джунглям.

- Ну, а теперь-то можно прихлопнуть его? - взмолился часовой.

- Опусти винтовку, дурень! - рявкнул Симеон. - Погоди, Данта! Я думаю
мы поладим. К чему нам зря проливать кровь?

- Я согласен, - степенно ответил Дантон.

- Чего вы требуете от нас?

- Равноправия.

Старейшины, не сходя с места, принялись совещаться. Симеон выслушал
их и направился к Дантону.

- Это требование исполнимо. Больше вы ничего не хотите?

- Нет, больше ничего, - ответил Дантон. - Если, разумеется, не
считать того, что для скрепления договора главенствующим родам хаттеритов
и ньютаитян надлежит связать себя нерасторжимыми узами. Мы предлагаем
брак.

Старейшины опять посовещались, и военачальник получил новые
наставления, столь сильно взволновавшие его, что на шее у него вздулись
жилы. Впрочем, Симеон усилием воли овладел собой и, поклонившись в знак
повиновения старейшинам, прошествовал к Дантону.

Старейшины уполномочили меня, - сказал он, - предложить тебе кровное
братство. Мы с тобой, как представители главенствующих родов, смешаем
кровь и после свершения этой трогательной, чисто символической церемонии
преломим хлеб, посыплем его солью...

- Э, нет, - ответил Дантон. - У нас на Нью-Таити такое не принято. Я
настаиваю на браке.

- Но, черт возьми, любезный...

- Таково мое последнее слово.

- Мы никогда не согласимся! Никогда!

- Значит, будем воевать, - объявил Дантон и удалился в джунгли.

Он и впрямь был не прочь начать войну, хотя и не представлял себе,
каким образом один-единственный туземец сможет вести военные действия
против большого отряда вооруженных мужчин.

Дантон пытался что-нибудь изобрести, когда к нему явились Симеон и
Анита.

- Твоя взяла, - сердито буркнул Симеон. - Старейшины согласны.
Хаттеритам осточертело порхать с планеты на планету. Мы сталкиваемся с
проблемой туземцев нее в первый раз, и, куда бы мы не перебрались, нам от
нее, наверное, не избавиться. Мы сыты ею по горло и предпочитаем, - Симеон
судорожно глотнул воздух, однако мужественно договорил: - Согласиться на
ассимиляцию. По крайней мере так решили старейшины. Я лично выбрал бы
войну.

- И потерпели бы поражение, - заверил его Дантон, вдруг почувствовав
себя в силах в одиночку расправиться с хаттеритами.

- Возможно, - согласился Симеон. - Впрочем, если бы не Анита, нам
пришлось бы воевать.

- Почему?

- А потому, любезнейший, что во всем лагере она единственная девушка,
которая согласно выйти замуж за голого и грязного язычника-дикаря!

Итак, они поженились, и Данта, именуемый отныне Другом Белого
Человека, принялся помогать хаттеритам в покорении новых земель.
Пришельцы, в свою очередь, приобщили его к чудесам цивилизации. Данту
научили играть в такие игры, как бридж, "станьте в круг". Вскоре хаттериты
построили первую подземку, чтобы, как все цивилизованные люди, давать