вопящего так что слышно было в Пидруде. Он видел Доминика Барджазеда,
прибитого к дереву определенными стрелами. Он видел Доминика Барджазеда,
падающего под громадой камней. Он видел...
обществе не снимает заживо кожу с врага, никто не поворачивает свою злобу
на насилие - даже над Домиником Барджазедом. Как, думал Валентин, я могу
права требовать управления миром, если не могу справиться со своими
собственными эмоциями. Он знал, что пока в его душе кипит эта злоба, он
так же не пригоден править миром, как и сам Доминик Барджазед. Нужно
бороться с этими чувствами. Биение крови в висках, дикая жажда мести - все
это должно очиститься, прежде чем он сделает хоть одно движение к Доминику
Барджазеду.
вдохнул холодный воздух, и постепенно напряжение ушло из тела. Он нашел то
место в своей душе, куда так неожиданно вошло горячее вожделение мести, и
очистил это место в своей душе и задержаться в нем, и чувствовать, что в
Замке только двое - он и Доминик Барджазед, и дверь - единственный барьер
между ними.
последовать.
врагу.
слишком дешево, слишком легко. Он послал нежный сон - сон любви и дружбы и
печали о том, что случилось. Такое послание могло только удивить Доминика
Барджазеда. Валентин показал ему головокружительный и прекрасный город
развлечений Верхний Морпин, и их двоих, идущих рядом по авеню Облаков,
дружески разговаривающих, улыбающихся, спорящих о различиях между ними,
пытающихся сгладить расхождения и опасения. Это был рискованный путь, он
мог подвергнуть Валентина насмешками и презрению, если Доминик Барджазед
не поймет мотивов Валентина. Но и действовать на него угрозами и яростью
тоже было безнадежно. Может, мягкий путь приведет к победе. Такое послание
требовало больших резервов души, поскольку наивно было бы предполагать,
что Доминика Барджазеда можно обольстить ложью, и если бы любовь Валентина
не была искренней, и это не было бы видно, передача была бы глупостью.
Валентин не знал, сможет ли он найти в себе любовь к человеку, сделавшему
столько зла, однако же нашел и послал ее.
ждать какого-нибудь знака изнутри.
пугающей, переполняющий, вылетел из имперских комнат, подобно яростному,
горячему суврейльскому ветру. Валентин почувствовал опаляющий взрыв
глумливого отказа Доминика Барджазеда. Тот не нуждался ни в любви, ни в
дружбе. Он послал недоверие, ненависть, злобу, презрение, воинственность -
декларацию продолжающейся войны.
способен на послания. Наверняка тут действовала какая-то машина его отца,
какое-то колдовство Короля Снов. Вообще-то Валентин и ожидал чего-нибудь в
этом роде. Но это было неважно: Валентин крепко сказал в иссушающей силе
энергии, посланной ему Домиником Барджазедом.
насколько послание Доминика было грубым и враждебным. Он послал сон
прощения, полного забвения. Он показал Доминику Барджазеду гавань,
флотилию суврейльских кораблей, ожидающую его возвращения его возвращения
в земли отца, большой церемонии отплытия, стоят на набережной, смеются,
прощаются - два добрых врага, имевших полную власть и теперь расстающихся
по-хорошему.
нему ядовитой грязи. В третий раз собрал силы Валентин, он стал готовить
опять послание. он не хотел опуститься до уровня Барджазеда и все еще
надеялся победить его теплом и добротой, хотя любой сказал бы, что глупо
даже пытаться. Валентин закрыл глаза и сосредоточился на серебряном
обруче.
Валентина, как раз когда он входил в транс.
несвойственной ему злостью. Он был так потрясен неожиданностью, что не
сразу узнал голос Карабеллы. Она испуганно попятилась.
к себе Карабеллу и сказал:
коврами. Она шла с уверенностью, удивительной для того, кто никогда не
бывал здесь раньше. Они пришли к той части имперских комнат, которой
Валентин не помнил - к служебному входу где-то за тронным залом,
маленькому скромному помещению. Слит, стоя на плечах Залзана Кавола,
всунулся до половины в фрамугу и производил какие-то манипуляции на
внутренней стороне двери. Карабелла сказала:
минутку...
довольный собой.
ждать его, Милорд?
святотатственных слов.
помощи. Отойдите назад. Я приказываю не входить, пока не позову.
запнулась и закрыла рот. Залзан Кавол рыкнул и беспомощно развел руками
всеми сразу. Валентин толкнул дверь и вошел в какой-то вестибюль, видимо,
кухонный проход, едва ли знакомый Короналю. Он осторожно прошел через него
и очутился в зале, обитым парчой - комнаты для одевания. Позади была
Часовня Деккерта, а дальше - судейский зал Лорда Престимиона, громадная
сводчатая комната с великолепными окнами матового стекла и канделябрами
работы лучших мастеров Ни-мойи. А за ним был Тронный зал с громадным
троном Конфалума. Где-то в этих апартаментах Валентину предстояло найти
Доминика Барджазеда.
пользовались несколько месяцев. Каменная арка в Часовню Деккерта не была
занавешена. Валентин прошел туда, никого не увидел и пошел дальше по
короткому изогнутому коридору с ярким, зеленым с золотым мозаичным
орнаментом, к судейскому залу. Глубоко вздохнув он открыл дверь.
только один из больших канделябров, и то в дальнем конце, тускло освещая
зал. Валентин посмотрел направо и налево, по рядам деревянных полированных
скамей, по занавешенным альковам, в которых позволялось скрываться принцам
и герцогам, пока над ними вершился суд, на высокий трон Короналя...
у подножия трона.
стоять меньше чем в сотне футов от человека с бывшим его, Валентина лицом.
До этого Валентин дважды видел поддельного Короналя во время фестиваля в
Пидруде и чувствовал тогда, сам не зная почему, что взгляд Короналя
пачкает его и вытягивает из него энергию. Но это было до того, как
Валентин снова обрел память. Теперь он видел в слабом свете высокого,
сильного чернобородого мужчину с жесткими глазами, одетого как принц и
вовсе не съежившегося, бормочущего с страхе, а встретившего его с холодным
спокойствием и угрозой.
ледяным, недоступным? Но потом подумал, что за время, пока Доминик владел
его телом, чернота души узурпатора поступила на его лице и изменила черты
Короналя выражением болезненной ненависти. Валентин начал начал привыкнуть
к своему новому, жизнерадостному и добродушному лицу и теперь, глядя на
свое бывшее лицо не ощущая получить его обратно.
хмуришься, Доминик? Это лицо более известно улыбкой.
слишком мягким, слишком легкой души, чтобы править.
жонглером.
Соломатина Татьяна
Журавлев Владимир
Шилова Юлия
Березин Федор
Посняков Андрей
Курылев Олег