узами брака, любви или политики с половиной господ Маннерана - не спасали
меня. Казалось, они сами изгнали меня, чтобы спасти собственную шкуру, но
это не так!
драгоценности, все мое богатство стали для меня совершенно недоступными.
Еще мальчишкой-принцем, спасаясь бегством из Саллы в Глин, я был более
предусмотрителен и часть своих денег послал впереди себя. Теперь же я был
гол как сокол. Мои капиталы, конечно, будут конфискованы, и мои сыновья
останутся нищими. Я растерялся: что делать?
примерно такого же телосложения, что и я, принес несколько комплектов
довольно приличной одежды. Секретарь казначейства добыл мне порядочное
состояние в валюте Саллы. Герцог Смор прямо с себя снял несколько колец и
кулон, чтобы я не выглядел нищим у себя на родине. Маркиз Войн подарил мне
кинжал, рукоятка которого была украшена драгоценными камнями. Михан обещал
поговорить с Сегвордом Хелаламом и рассказать ему подробности моего
падения. Михан был уверен, что Сегворд отнесется к этому с сочувствием и
сможет своим влиянием защитить моих сыновей, чтобы на них не пали грехи,
совершенные их отцом.
небольшую инкрустированную бриллиантами шкатулку из чистого золота, в
каких обычно хранят лекарство.
изумлении я спросил у него, как ему удалось раздобыть такое богатство?
Герцог рассказал, что недавно тайно посылал своих слуг в Шумар, которые
вернулись с небольшим запасом порошка. Он заверял меня, что у него есть
еще, но я был уверен: он отдал мне все.
благодарностей.
герцог.
представится возможности проститься с нею.
даровать мне этот звонок. Линии связи могли прослушиваться. Никто не
должен знать, что в эту ночь я находился в доме герцога, поэтому я не стал
настаивать. Позвонить Халум я мог бы завтра из Саллы, когда буду в
безопасности.
вывел меня из дома. Нас ждал его великолепный лимузин, окруженный
телохранителями на мотоциклах. Герцог обнял меня. Я залез в машину и
откинулся на спинку сиденья, чтобы скрыть свое лицо за занавесками.
Водитель поднял поляризованные стекла, и машина плавно покатилась, набирая
скорость.
мы выехали на шоссе. Я сидел как каменный, совсем не думая о произошедшем.
Наш путь лежал на север. Мы ехали очень быстро: солнце еще не взошло,
когда мы въехали в имение маркиза Война, находившееся у границы с Саллой.
Внезапно густые заросли расступились, и я увидел берега реки Войн. Машина
остановилась. Какие-то люди в темных одеждах помогли мне выбраться из нее,
будто я был калекой, и повели к длинному узкому причалу, едва различимому
в утреннем тумане, окутавшем реку. Я сел в очень маленькую лодку, однако
она быстро помчалась по бурлящим водам широкого Война. Я все еще не
понимал трагизма своего нового положения. Муки пришли со временем.
всего это был личный причал какого-то аристократа. Только теперь я
почувствовал тревогу. Через мгновение я ступлю на землю Саллы. В каком же
месте? Как мне добраться до жилых районов? Я же не мальчишка, чтобы
просить водителей проходящих грузовиков подвести меня.
уткнулась в дерево причала, передо мной выросла возникла какая-то фигура и
протянула руку. Ноим! Он помог мне взобраться на причал и крепко обнял.
рад, что ты будешь со мной.
отбросил вежливое обращение и обратился ко мне со словом "я"!
Шумарскому и сообщил о благополучном прибытии. Разумеется, именно он
попросил Ноима встретить меня на границе. Затем я связался с Халум.
Сегворд уже рассказал ей о причинах моего внезапного исчезновения.
почему-то никогда не говорил мне об этом снадобье. Ты рисковал всем, лишь
бы пользоваться им, - значит оно играло важную роль в твоей жизни. И ты
все держал в тайне от своей названой сестры?
удержался бы и предложил попробовать. На это она сказала:
оставаться у него столько, сколько пожелаю - недели, месяцы и даже годы.
По всей вероятности, моим друзьям в Маннеране со временем удастся
освободить часть моих капиталов, и я смогу купить земли в Салле и зажить
жизнью сельского барона. Или, возможно, Сегворд, герцог Шумарский и другие
влиятельные лица смогут отменить обвинение в мой адрес, и я вернусь в
южную провинцию. Но до тех пор, сказал мне Ноим, его дом будет моим.
Однако я почувствовал некоторую отчужденность в его отношении ко мне.
Казалось, гостеприимство было оказано только из уважения к тем узам,
которые нас связывали. Причину отчужденности я понял только через
несколько дней. Мы сидели после обеда в огромном беломраморном зале для
пиршеств и вспоминали дни нашего детства. Это была основная тема наших
разговоров, намного более безопасная, чем недавние события. Неожиданно
Ноим спросил:
людей?
говоришь? Я ничего не знаю!
дьявольское зелье, в течение нескольких недель я просыпался каждое утро в
холодном поту. Мне тогда казалось, что я схожу с ума.
Какие-то обрывки мыслей разных людей, переплетающиеся с собственными
мыслями.
удовольствия?
Кинналл, твой побратим никогда не был слишком набожным. Он
богохульствовал, он показывал исповедникам язык, он смеялся над легендами
о богах, не так ли? И с помощью этой дряни ты едва не сделал его верующим,
Кинналл! Страх перед тем, что открывает разум, страшно знать, что нет
никакой защиты, что могут проникнуть прямо к тебе в душу и сам ты можешь
сделать это. Такой страх невозможно перенести.
повторить общение.
Ноима звучал твердо. - Личность священна. Душа является собственностью
только ее владельца. Обнажать ее - грязное удовольствие.
улыбке. - Что ж, хорошо. Весьма грязное удовольствие делиться ею, Кинналл.
Даже несмотря на то, что мы побратимы. Когда мы расстались, у меня было
такое чувство, будто я весь изгажен. Пыль и грязь на душе. Ты хочешь,
чтобы это случилось с каждым? Чтобы каждый из нас испытывал чувство вины?
воспринимаешь. После этого чувствуешь себя лучше и чище!
Поговори с теми, кто испытал это, - предложил я.
безземельные беглецы, тогда можно будет спросить у них о красоте и чудесах
самообнажения, извини меня, единения.
шумарское снадобье показало ему такое о себе и, возможно, обо мне, что
заставляло его ненавидеть человека, давшего ему это зелье. Ноим был одним
Елманов Валерий
Посняков Андрей
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Флинт Эрик