Клиффорд САЙМАК

МИР-КЛАДБИЩЕ

Впервые я увидел Кладбище при свете дня. От его красоты захватывало
дух. Сверкающие надгробные памятники рядами тянулись по долине и покрывали
склоны близлежащих холмов. Аккуратно подстриженная, нигде не вытоптанная
трава изумрудным ковром устилала землю. Величественные сосны, которые
отделяли одну аллею могил от другой, тихо и заунывно шелестели.

- Прямо за душу берет, - проговорил капитан звездолета похоронной
службы.

Он постучал себя по груди, очевидно, показывая мне, где у него
находится душа. У меня сложилось впечатление, что человек он не очень
далекий.

- Сколько бы ты ни шатался по космосу, сколько бы планет ни
перевидал, Мать-Земля тебя не отпускает, - продолжал он. - Ты всегда
помнишь о ней. Но стоит лишь приземлиться здесь и выйти из корабля, как
обнаруживаешь, что подзабылось-то, оказывается, куда как много. Мать-Земля
слишком велика и прекрасна, чтобы ее можно было удержать в памяти целиком.

Корпус звездолета, разогревшийся при посадке, теперь, потрескивая,
отдавал тепло. Экипаж, не дожидаясь, пока корабль остынет окончательно,
приступил к разгрузке. Распахнулись черные бортовые люки; оттуда,
позвякивая и лязгая цепями, высунулись стрелы кранов. От длинного
приземистого здания, которое, судя по всему, исполняло роль этапного
ангара, к звездолету устремились автомобили.

Капитана, похоже, все это нисколько не заботило. Он по-прежнему
зачарованно разглядывал Кладбище. Вдруг он величаво повел рукой.

- Какие просторы! - сказал он. - А ведь сейчас мы видим только
крохотный его кусочек. Оно давно переросло Северную Америку.

Он не сообщил мне ничего нового. Я прочитал гору книг о Земле,
просмотрел и прослушал сотни кинопленок и магнитных лент. Я бредил Землей
с детства. Наконец-то сбылась моя мечта, а этот придурок капитан вещает с
таким видом, будто планета принадлежит ему одному. Хотя, быть может, тому
есть основания: ведь он работает на Кладбище.

Он ничуть не преувеличивал, говоря о крохотном кусочке. Ряды
памятников, бархатное покрывало травы, величественные сосны - подобная
картина являлась, пожалуй, неотъемлемой частью пейзажа как в Северной
Америке, так и на древнем острове Британия, на европейском континенте, в
северной Африке и в Китае.

- И каждый его дюйм, - не унимался капитан, - так же тих, покоен,
торжествен и содержится в таком же порядке, что и уголок, который мы видим
перед собой.

- А остальное? - спросил я.

Капитан обернулся ко мне.

- Что остальное? - раздраженно бросил он.

- Остальная территория планеты. Как с ней? Насколько мне известно,
Кладбище владеет не всей Землей.

- Помнится, - заметил капитан ядовито, - вы меня об этом уже
спрашивали. И что вам неймется? Поймите, кроме Кладбища, тут нет ничего,
заслуживающего внимания.

Так оно, в общем-то, и было. Во всех современных, то есть менее чем
тысячелетней давности, книгах о свободной от захоронений территории едва
упоминалось. Земля была Кладбищем, если не считать немногих мест, которые
представляли интерес с точки зрения истории или культуры. Эти места широко
рекламировались, для их посещения организовывались специальные
паломничества. Однако у тех, кто побывал там, неизбежно возникало
впечатление, что существуют они лишь до поры до времени - пока Кладбищу не
надоест ломать комедию. Так вот, по книгам выходило, что, помимо тех мест,
Земля представляет собой всего лишь площадку для захоронений, на которой
так давно ничего не строилось, что всякая память о былых днях успела
улетучиться.

Капитан, по-видимому, не собирался сменить гнев на милость.

- Мы выгрузим ваши вещи и переправим их в ангар, - сказал он. - Там
вы без труда их найдете. Я прикажу ребятам быть повнимательнее и не
перепутать с гробами ваши ящики.

- Вы очень добры, - отозвался я. Он утомил меня до последней степени.
Уже на третий день полета я не чаял, как от него избавиться. Я, как мог,
избегал его без особого, впрочем, успеха, ибо, летя пассажиром на корабле
похоронной службы, я тем самым становился на время перелета гостем
капитана. Надо сказать, эта привилегия обошлась мне недешево.

- Надеюсь, - в его голосе все еще слышались раздраженные нотки, - ваш
груз не содержит ничего запрещенного к ввозу.

- А я и не подозревал, что фирма "Мать-Земля, Инк." опасается
крамолы.

- Вы напросились ко мне в пассажиры, и я взял вас потому, что вы
показались мне благородным человеком.

- О благородстве у нас не было и речи, - напомнил я ему. - Разговор
шел только о деньгах.

Быть может, подумалось мне, не стоило упоминать о свободных
пространствах Земли. Мы с капитаном не раз касались этой темы, и, как я
мог заметить, он всегда реагировал на нее весьма болезненно. Мне следовало
бы получше помнить прочитанное и держать рот на замке. Однако я не в силах
был смириться с мыслью, что старушка Земля за десять тысяч лет
превратилась в совершенно безликую планету. Во мне жила уверенность, что,
если поискать, можно обнаружить старые шрамы и извлечь из-под пыли веков
запечатленную в камне летопись былых времен.

Капитан повернулся, чтобы уйти, но я остановил его вопросом:

- Тот человек, к которому я должен обратиться, управляющий. Где я
могу с ним встретиться?

- Его зовут Максуэлл Питер Белл, - бросил капитан. - Вы найдете его
вон там, в административном корпусе.

Он показал на высокое серебристое здание в дальнем конце космодрома,
к которому бежала дорога.

Прикинув на глаз расстояние, я решил, что путь мне предстоит
неблизкий. Никаких средств передвижения видно не было, если не считать
выстроившихся в ряд у грузового люка корабля автомобилей-катафалков. Ну и
ладно, прогуляемся по свежему воздуху.

- В соседнем здании, - продолжал капитан, - располагается гостиница,
где останавливаются те, кто совершает паломничество. Возможно, вам повезет
получить там номер.

Выполнив свои обязательства по отношению ко мне до конца, капитан
развернулся и пошел прочь.

До гостиницы, приземистого сооружения в три этажа высотой, было
гораздо дальше, чем до административного корпуса. Космодром выглядел чуть
ли не заброшенным. На поле не было ни одного звездолета помимо того, на
котором я сюда прибыл, и, если забыть про катафалки, ни одного автомобиля.

Я направился к административному корпусу, думая о том, как хорошо
размять мышцы, как хорошо снова чувствовать под ногами твердый грунт и
дышать свежим воздухом. Как хорошо очутиться на Земле, особенно после
того, как неоднократно отчаивался сюда попасть.

Элмер, должно быть, бесится в своем ящике, гадая, почему я не
распаковал его сразу после посадки. Это было бы разумное решение, ибо за
то время, которое уйдет у меня на посещение Белла, он мог бы привести в
порядок Бронко. Но тогда пришлось бы дожидаться, пока мои вещи выгрузят и
переправят в ангар, а мне не терпелось сделать ну хоть что-нибудь.

Откровенно говоря, меня заинтриговало: с какой стати я должен
отмечаться у этого самого Максуэлла Питера Белла? Капитан выразился в том
смысле, что того, мол, требует простая вежливость, но я ему не поверил.
Его поведение в полете, на который ушли без остатка все сбережения Элмера,
отнюдь нельзя было назвать образцом любезности. Походило на то, что
Кладбище считает себя чем-то вроде правительства и ожидает
соответствующего уважения со стороны гостей планеты. На деле же оно было
ничем иным, как преуспевающей фирмой, которую мало интересовали моральные
проблемы. За годы, посвященные изучению Земли, у меня выработалось весьма
определенное мнение о компании "Мать-Земля, Инк.".

Максуэлл Питер Белл, управляющий североамериканским отделением фирмы
"Мать-Земля, Инк.", оказался пухленьким коротышкой с претензиями на роль
всеобщего любимца. Когда я вошел в его офис, занимающий особняк на крыше
административного корпуса, он встретил меня, восседая в громоздком
зачехленном кресле за большим сверкающим столом. Потерев руки, он
приветливо, если не сказать нежно, улыбнулся мне. Начни его карие глаза
таять и сбегать ручейками по щекам, оставляя на них следы как от шоколада,
я бы ничуть не удивился.

- Вы довольны перелетом? - спросил он. - У вас нет претензий к
капитану Андерсону?

Я покачал головой.

- Никаких. Я ему очень признателен. Мне не хватило бы денег, чтобы
заплатить за место на корабле для паломников.

- Ну что вы, что вы, - проговорил он. - Это мы должны быть вам
признательны. В наши дни мало кто из людей искусства проявляет интерес к
Матери-Земле.