маленькой, когда умер мой отец. Принадлежавшая ему ферма давала приличный
доход; то есть после необходимых расходов у нас еще оставалась на руках
энная сумма. Мать, к которой перешло владение фермой, сумела набрать денег
и отправить меня в университет. Я интересовалась историей. В мечтах я
видела себя профессором истории, который проводит глубокие исследования и
выдвигает ошеломительные гипотезы. Училась я хорошо, ибо отступать мне
было некуда. Я посвящала учебе все свое время и потому пропустила многое
другое из того, что может дать человеку университет. Теперь я это понимаю,
но, тем не менее, не жалею. Ничто не могло оторвать меня от занятий
историей. Я буквально упивалась ею. По ночам, лежа в постели, я
воображала, будто у меня есть машина времени, и путешествовала на ней в
далекое прошлое. Я воображала, что лежу не в кровати, а в машине времени,
и что снаружи моего аппарата происходят события, которые вошли в историю
человечества, что там живут, дышат и двигаются люди, о которых я читала.
Когда настало время выбора какой-то узкой специализации, я обнаружила, что
меня неудержимо влечет к себе древняя Земля. Мой консультант отговаривал
меня от этой темы. Он говорил, что тема слишком узкая, а исходного
материала крайне мало. Я знала, что он прав, и старалась переубедить себя,
но безуспешно. Я была одержима Землей.
стремлением отыскать начало начал. Ферма моего отца, как утверждали
легенды, находилась всего лишь в нескольких милях от того места, где
высадились на Олден первые Лансинги. В неглубоком скалистом ущелье, там,
где оно выходило в некогда плодородную долину, стоял старый каменный дом -
вернее, то, что от него осталось. Незначительные колебания почвы, которые
сказываются только по истечении долгого времени, разрушили его. Никаких
преданий о привидениях, которые бы его населяли, я не слышала. Он был
слишком старым даже для того, чтобы в нем обитали привидения. Он просто
стоял, где стоял, превратившись со временем в неотъемлемую часть пейзажа.
Его не замечали. Он был слишком старым и неприметным, чтобы люди обращали
на него внимание, хотя, как я обнаружила, заглянув туда однажды, в нем
поселилось множество диких зверушек. Почва, на которой он стоял, была
истощенной и никому не нужной, так что он счастливо избежал доли других
старинных домов: его не снесли и не сровняли с землей. Местность эта,
погубленная веками хищнического землепользования, ни на что не годилась, и
люди редко показывались там. Если верить одной, весьма, кстати сказать,
неправдоподобной легенде, когда-то в том доме жили первые Лансинги.
былого. Мне было все равно, чей он, Лансингов или нет; меня привлекала его
древность. Я не предполагала что-либо в нем найти. Я забрела туда из
праздного любопытства, чтобы не пропал впустую выходной. Разумеется, мне
было известно о его существовании, но я, как и все остальные, относилась к
нему совершенно равнодушно. Многие люди воспринимали его как деталь
ландшафта, словно он ничем не отличался от дерева или от валуна. В нем не
было ничего примечательного. Наверное, если бы не мое все возраставшее
стремление познать прошлое, я бы никогда не заглянула в него. Вам не
трудно следить за моим лепетом?
думаете. Симптомы мне знакомы, сам переболел.
отесанные камни и думала о руках давно умерших людей, которые придавали им
форму и водружали один на другой, чтобы построить на чужой планете убежище
от непогоды и мрака. Поставив себя на место древних каменщиков, я поняла,
почему они решили строить дом именно здесь. Стены ущелья защищали от
ветра, неподалеку из скалы бил родник; стоило только переступить порог,
чтобы оказаться в широкой плодородной долине, - правда, теперь она вовсе
не такая. И потом, участок, на котором стоял дом, был красив тихой и
неброской красотой. Я чувствовала то, что когда-то переживали они. И не
имело никакого значения, были ли они Лансингами или кем-то еще. Они были
людьми, они принадлежали к человеческой расе.
зря потратила время. Прикосновения к древним камням и чувства близости к
прошлому было вполне достаточно, однако я зашла в дом...
закончить рассказ.
грозили обрушиться в любой момент. Впечатление было такое, что дом ходит
ходуном. Но, помнится, тогда я об этом не думала. Я ступала осторожно не
потому, что боялась обвала, но потому, что опасалась осквернить святыню. Я
испытывала странные, противоречивые чувства. Я ощущала себя посторонним
человеком, у которого нет права тут находиться. Я посягала на древние
воспоминания, на призраки эмоций, которые следовало оставить в покое,
которые заслужили, чтобы их оставили в покое. Я вошла в довольно большую
комнату, служившую, судя по ее размерам, гостиной. На полу толстым слоем
лежала пыль, в которой отпечатались следы мелких животных. В комнате
витали запахи существ, обитавших в ней на протяжении тысячелетия. По углам
поблескивала паутина; некоторые паучьи сети были такими же пыльными, как
пол. Я остановилась на пороге, и со мной случилось нечто неожиданное: я
почувствовала, что имею право быть здесь, что это мой дом, что я вернулась
после долгого отсутствия туда, где мне рады. Тут некогда жили те, для кого
я - плоть от плоти и кровь от крови, а право плоти и крови неподвластно
времени. В углу я заметила очаг. Дымоход давным-давно рухнул вместе с
трубой, но очаг сохранился. Я приблизилась к нему, опустилась на колени и
коснулась пальцами камней. Я видела черную дыру дымохода, опаленную
пламенем очага. Там была сажа, и на какой-то миг мне почудилось, что в
очаге потрескивает огонь. И тогда я сказала, - не знаю, вслух или про
себя, - я сказала: "Все в порядке. Я вернулась, чтобы ты узнал: Лансинги
живы". Если бы меня спросили, кому я это говорю, я бы не затруднилась с
ответом. Я не ждала, что кто-нибудь отзовется. Отзываться было некому. Но
я чувствовала себя так, словно исполнила свой долг.
собиралась говорить ничего такого. Вам незачем знать о моих ощущениях.
Факты я могла бы раскрыть в нескольких предложениях, но мне почему-то
кажется, что голыми фактами нам не обойтись.
Вы чудесно рассказываете.
была дверь, самая настоящая, и открывалась она, как я обнаружила, в
полуразрушенное помещение, которое в незапамятные времена было кухней. В
доме имелся второй этаж, и он был частично цел, несмотря на то, что крыша
обрушилась и погребла под собой большинство комнат. Но над кухней второго
этажа не было. По всей видимости, сразу над кухонным потолком
располагалась крыша. Рядом с тем, что когда-то было наружной стеной кухни,
были навалены обломки - скорее всего, обломки карниза. Не знаю, как я
ухитрилась заметить это, но часть обломков лежала как-то слишком
правильно. В их правильности было что-то не то, они не выглядели
обломками, Как и все в доме, они были покрыты пылью. Догадаться, что там
находится предмет из металла, было невозможно. Думается, меня
заинтриговала его прямоугольная форма. Я вытащила предмет из-под обломков.
Это был изъеденный ржавчиной ящичек, - если не считать ржавчины, абсолютно
неповрежденный. Я села и задумалась, как он мог тут оказаться. Я решила,
что, должно быть, его в свое время засунули под карниз, а потом забыли.
Когда карниз обрушился, он упал вниз, пробив потолок кухни, если, конечно,
потолок к тому времени еще был цел.
его открыть и потому захватила с собой. Вернувшись домой, я взломала его с
помощью инструментов. Внутри лежала грамота на владение кусочком земли,
долговая расписка с отметкой об уплате, пара пустых конвертов, один или
два опротестованных чека и документ о передаче семейных архивов отделу
рукописей университета. Вернее, не о передаче, а о предоставлении во
временное пользование. На следующее утро я отправилась в отдел рукописей.
Вам наверняка известно, как они там работают...
студентка-дипломница со специализацией по истории Земли, и то, что бумаги
принадлежат моей семье, сыграло свою роль. Они думали, что я хочу лишь
просмотреть документы, но к тому времени, когда мне их выдали, - должно
быть, они хранились не там, куда помещал их каталог, - я была сыта по
горло всей этой волокитой, а потому заполнила требование о возвращении
бумаг и вышла на улицу уже вместе с ними. Вот вам и тихоня-отличница, не
правда ли? В отделе мне угрожали судебным преследованием, и, если бы они
выполнили свою угрозу, я не знаю, чем бы все закончилось. Но что-то им
помешало. Быть может, они решили, что бумаги не представляют никакой
ценности, хотя с чего - не смею догадываться. Все документы уместились в
один конверт. Очевидно, к ним никто не прикасался, поскольку они не были
ни рассортированы, ни проштампованы, и даже печать на конверте не имела
следов повреждений. Наверное, их зарегистрировали под одним номером и
благополучно про них забыли.
Потихоньку она доберется до сути дела. Как знать, вдруг у нее есть причины
рассказывать именно так и никак иначе? Быть может, она хочет перепроверить
себя и убедиться (снова, в который раз), что не совершила ошибки, что
поступила правильно? Я не собирался подгонять ее, хотя, видит Бог, она
могла бы и не тянуть кота за хвост.
Лондон Джек
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Майер Стефани
Суворов Виктор
Круз Андрей