не догадывались о нашем прибытии. Однако было очевидно, что вы, уж не знаю
откуда, но знали. Вы старательно не выказывали удивления, а если бы вы не
знали, то были бы удивлены. Вы пытались представить дело так, будто наше
прибытие не имеет особого значения.
б вы не рассчитывали, что в космосе кто-то есть. В этой части галактики
корабли появляются чрезвычайно редко.
позволяете себе грубость, - проговорил Джейсон.
должны понять друг друга. Вы пытались ввести нас в заблуждение, и,
возможно, нам будет проще разговаривать дальше, если вы будете знать, что
мы это понимаем.
пререкаться. Если вы считаете, что правы, то я не в силах убедить вас в
обратном да и, честно говоря, не вижу в этом смысла.
узнали, что на Земле по-прежнему есть люди. Мы, конечно, понимали, что там
должны быть роботы, поскольку то, что унесло нас, их оставило. Но мы,
разумеется, думали, что людей нет. Мы думали, они забрали нас всех.
персонифицирую некую силу, в которой не было ничего личностного. Мы
надеялись, что, быть может, вы знаете. Нам известно, что вы далеко
путешествовали. Гораздо дальше нас.
Не стоило и надеяться на иное.
слышали, им никто не рассказывал. Возможно, были только какие-то кусочки,
фрагменты. А они сложили их воедино. Горстка крошечных фактов - и они все
поняли. Какая-нибудь новая способность - лучшая психология, интуиция,
ясновидение?
стоять тут и разговаривать. Когда вы с ними познакомитесь, будет завтрак.
Тэтчер печет блины.
гору, оставляя всех остальных позади, хотя я могу предположить, что,
приостановись он подумать, он бы понял, что позади остается он сам. В моем
случае ситуация несколько иная, поскольку я и все наши остались позади 3
тысячи лет назад. Но в нормальном человеческом обществе, какое
существовало до Исчезновения, старики оставались позади. Их старые друзья
умирали, или расставались с жизнью, или просто уходили, так спокойно и
тихо, как летящие по ветру сухие листья, и никто долго не замечал их
отсутствия, а старик (или старый лист), хватившись их, обнаруживал с
изумлением и печалью, что их нигде нет и что нет их уже давно. Он (старик)
мог кого-нибудь спросить, куда они делись или что с ними случилось, а не
получив ответа, больше уже не спрашивал. Потому что стариков на самом деле
не очень-то все и заботит; каким-то странным образом им начинает хватать
самих себя. Они нуждаются в столь немногом и столь немногое их волнует.
Они взбираются на гору, которую никто другой не видит, и, пока взбираются,
одна за другой падают вниз старые, когда-то ценимые вещи, которые они
несли с собой всю жизнь, и чем выше они взбираются, тем больше пустеет их
рюкзак, не становясь, впрочем, легче, и то немногое, что в нем остается,
оказывается теми немногочисленными необходимыми пожитками, которые они
собрали за долгую жизнь трудов и исканий. Они чрезвычайно удивляются, если
вообще об этом задумываются, почему только старость смогла отсеять прочь
мякину, которую они несли с собой все эти годы, считая ее чем-то ценным,
когда это была всего лишь мякина. Достигнув вершины горы, они
обнаруживают, что видят дальше и яснее, чем когда-либо раньше, и если к
этому времени не случилось так, что их уже ничто не заботит, они могут
оплакать то, что должны достичь конца жизни раньше, чем смогут
воспользоваться этой изумительной ясностью, в которой им мало проку
сейчас, но которая в прежние годы могла бы иметь для них огромную
ценность.
много фантазии, как может посчитать человек более молодой. Мне кажется,
что даже сейчас я вижу дальше и яснее, хотя, возможно, и не столь далеко и
ясно, как должно быть ближе к концу. Ибо пока еще я не могу различить то,
что ищу - путь и перспективу человечества, которое я знаю.
Человек двигался столетиями. В сущности, мы были вынуждены это сделать,
ничто уже не могло идти, как раньше. Старый мир вокруг нас рухнул, и от
него мало что осталось. Поначалу мы думали, что пропали, так оно
действительно и было, если под этим подразумевать утрату культуры, которую
мы старательно создавали многие годы. И все же со временем мы, по-моему,
поняли, что утратить ее не так уж плохо, а возможно, и совсем не плохо, а
хорошо. Ибо утратили мы множество вещей, жить без которых нам стало
гораздо лучше. Не так уж много мы потеряли, но получили возможность начать
заново.
при этом повторном начале - или, скорее, что оно сделало с нами. Ибо то,
что мы сделали, не было, разумеется, достигнуто сознательным усилием. Это
произошло с нами само собой. Не со мной, конечно, но с остальными.
Подозреваю, что я был слишком стар, слишком крепко впаян в ту предыдущую
жизнь, чтобы это могло произойти. Я стоял в стороне, не столько потому,
что так хотел, сколько потому, что не было выбора.
переговоры через всю галактику (Марта, к примеру, уже полдня сплетничает
через расстояния в световые годы) - все это не более чем начало. Возможно,
что способность к путешествиям и телепатии - лишь меньшая часть того, что
с нами произошло. Быть может, это только первые шаги, подобно тому, как
изготовление каменного топора было первым шагом в направлении той
высокоразвитой технологии, которая была создана впоследствии.
подобные вещи не могут иметь логического развития, но кажется нам так лишь
оттого, что мы еще слишком мало знаем, чтобы понять их. Доисторический
человек, изготавливая кремневое орудие, не имел представления, почему
камень расколется именно так, как ему нужно, если он ударит по нему в
определенном месте. Он узнал как, но не почему, и, могу предположить, не
слишком интересовался этим почему. Но так же, как впоследствии люди поняли
механизм расщепления куска кремня, так и несколько тысячелетий спустя они
постигнут механизм парапсихических способностей.
я прекрасно осознаю, однако не могу удержаться. Стоя на вершине своей
горы, я напрягаю зрение, пытаясь заглянуть в будущее.
самим устройством вселенной? Смогут ли они перестраивать атомы, изменяя их
структуру и энергию одним лишь усилием воли? Смогут ли они прерывать
естественное эволюционное развитие звезды, готовой превратиться в новую, и
давать ей возможность существовать и дальше в нормальном, устойчивом
состоянии? Смогут ли они, единственно силой своей мысли, создавать и
обустраивать планеты, превращая их из бесполезного скопления материи в
обиталище жизни? Смогут ли они изменять генетику живых форм, превращая их
в более существенные и лучшие формы? Что, возможно, является более важным,
смогут ли они освободить существующие во вселенной разумные расы от цепей
и оков, которые те несут в себе с давних времен, и сделать их более
способными к добрым и разумным действиям и состраданию?
произойдет, что человек в конечном итоге станет фактором, привносящим во
вселенную еще большую упорядоченность. Но я не вижу пути, чтобы этого
достичь. Я вижу начало и могу вообразить себе конец, однако то, что
находится между, от меня ускользает. Прежде, чем будет установлено
подобное положение, нам необходимо пройти определенное развитие, но именно
его форму я и не могу определить. Мы, разумеется, должны не только узнать,
но и понять вселенную, прежде чем ею управлять, и к этой способности
управлять нам придется идти по дороге, которая не нанесена ни на одну
карту. Все неизбежно должно происходить очень медленно; мы будем
продвигаться по этой неизвестной дороге шаг за шагом. Мы должны дорасти до
этой нашей новой способности, когда мы сможем вызывать определенные
изменения и процессы без помощи всяких глупых механических приспособлений,
и рост этот не будет быстрым.
которую мы не сможем или, быть может, не захотим шагнуть. За которую мы,
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Суворов Виктор