утренней озерной тишиной.
Лонгфелло и позавтракать с ним, подумал Максвелл. Но в ту минуту он
чувствовал, что сыт секретарем ректора по горло, и ему хотелось только
одного: наедине с самим собой оценить положение и кое о чем поразмыслить -
хотя, возможно, времени на размышления у него уже не осталось.
и не только потому, что тот был чрезвычайно занят, а его подчиненные
настаивали на строжайшем соблюдении всех тонкостей священной
бюрократической процедуры, но еще и потому, что по не вполне понятной
причине ситуация с удвоившимся Питером Максвеллом запахла скандалом, от
которого Арнольд жаждал держаться как можно дальше. Глядя в выпученные
беличьи глазки, Максвелл прикидывал, не могла ли позиция ректора
объясняться беседой с инспектором Дрейтоном. Может быть, служба
безопасности взялась за Арнольда? Это казалось маловероятным, но все же
возможным. Как бы то ни было, о нервном состоянии Арнольда можно было
судить по той поспешности, с какой ему был предложен пост на Готике-4.
Ректорат не только не хотел иметь ничего общего с этим вторым Питером
Максвеллом, но и предпочел бы убрать его с Земли на захолустную планету,
где он вскоре был бы всеми забыт.
естественно, не могло оставаться незаполненным - студенты должны учиться и
кто-то должен вести его курс. Тем не менее для него можно было бы
подыскать что-нибудь и здесь. А если этого не сделали и сразу же
предложили ему пост на Готике-4, следовательно, на Земле он мешает.
Максвелла, ректорату стало известно лишь накануне, а до тех пор никакой
проблемы вообще не было. А это значит, решил Максвелл, что кто-то уже
успел побывать в ректорате - кто-то стремящийся избавиться от него, кто-то
опасающийся, что он помешает... Но чему? Ответ напрашивался сам собой, и
самая эта легкость вызвала у Максвелла инстинктивное ощущение, что он
ошибается. Однако, сколько он ни раздумывал, ответ был только один: кто-то
еще знает о сокровищах библиотеки хрустальной планеты и пытается ими
завладеть.
к переговорам о продаже Артефакта, которые ведет Институт времени, имеет
отношение какой-то Черчилл... А вдруг Артефакт и есть цена, за которую
можно получить библиотеку хрустальной планеты? Конечно, слишком полагаться
на это нельзя, и тем не менее... ведь никому не известно, что такое
Артефакт.
подобных сделок. Конечно, только как подставное лицо, по поручению
кого-то, кто не может выступить открыто. Ведь Черчилл профессиональный
посредник и знает все ходы и выходы. У него есть связи, и за долгие годы,
он, наверное, обзавелся источниками информации в самых разных влиятельных
учреждениях.
усложняется. Ему теперь надо остерегаться не только огласки, неизбежной,
если бы он обратился в обычные инстанции, - возникала опасность, что его
сведения попадут во враждебные руки и будут обращены против него.
спускающейся к озеру лужайке, шурша опавшими листьями в надежде отыскать
желудь, которого не углядела раньше. Юноша и девушка скрылись из виду, и
поднявшийся легкий ветерок морщил зеркальную поверхность озера.
ушли. С верхнего этажа доносились звуки голосов и шарканье подошв - это
студенты собирались в клубе, где они обычно проводили свободное от занятий
время.
Максвелла, самым прекрасным. Уже более пятисот лет оно служило уютным
местом встреч и занятий для многих поколений, и множество чудесных
традиций превратило его в родной дом для бесчисленных тысяч студентов. Тут
они находили тишину и покой для размышлений и занятий, и уютные уголки для
дружеской беседы, и комнаты для бильярда и шахмат, и столовые, и залы для
собраний, и укромные маленькие читальни, где стенами служили полки с
книгами.
хотелось вставать и уходить, так как он понимал, что, покинув этот тихий
приют, будет вынужден сразу же погрузиться в водоворот трудных проблем. За
окном золотое осеннее утро нежилось в лучах солнца, которое поднималось
все выше и пригревало все сильнее, обещая день, полный золотых метелей
опадающих листьев, голубой дымки на дальних холмах, торжественного
великолепия хризантем на садовых клумбах, пригашенного сияния златоцвета и
астр в лугах и на пустырях.
обуви, и, повернувшись, он увидел, что собственник этих ног быстро
приближается к нему по красным плиткам пола.
членистые ноги, нелепо наклоненное туловище, длинные гротескные выросты
(по-видимому, органы чувств) над непропорционально маленькой головой. Он
был землисто-белого цвета. Три черных глаза-шарика подрагивали на концах
длинных стебельков.
направив глаза на Максвелла.
крохотной головкой быстро запульсировала.
Максвелл.
Семь. Имя, мною имеемое, вам интересно не есть. Я являюсь к вам с
поручением лица, меня нанимающего. Возможно, вам оно известно под
наименованием мисс Нэнси Клейтон.
нанять в качестве посыльного столь явно внеземное существо.
работу, какую нахожу.
специализируюсь на конфигурации линий вселенной. Я лихорадочно этим
увлечен.
тем более лихорадочное.
Какими-то особенностями - вашей родной планеты? Вашими культурными
традициями?
представления о времени, никакого восприятия такого явления, как время.
Очень есть потрясен узнать о нем. И заинтересован. Но я чрезмерно
уклоняюсь. Я есть здесь с поручением. Мисс Клейтон желает знать, способны
вы посетить ее прием вечером данного дня. У нее в восемь по часам.
стараюсь не пропускать ее приемов.
Вы есть говоримы о.
местах. И вот - победоносен.
Максвелл, опуская руку в карман и извлекая кредитку.
сложило ее несколько раз и засунуло в маленькую сумку, открывшуюся на его
груди.
Причина приема - представление гостям картины, недавно приобретенной.
Картины очень долго утраченной и исчезнувшей. Кисти Альберта Ламберта,
эсквайра. Большой триумф для мисс Клейтон.
триумфам.
услышал, как оно протопало вверх по лестнице, ведущей к выходу на улицу.
картине, подумал он, полезно будет поднабраться сведений о художнике. И
усмехнулся - уж наверное, почти все, кого Нэнси пригласила, займутся
сегодня тем же.
возможно, очень давно. Статью в каком-нибудь журнале, коротая свободный
час?
Иллинойс) 11 января 1973 года. Славу ему принесли картины, исполненные
причудливого символизма и гротеска, однако его первые работы никак не
позволяли предугадать последующий взлет его таланта. Хотя они были
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Громыко Ольга
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Марко Джон