Клиффорд САЙМАК

КОЛЬЦО ВОКРУГ СОЛНЦА

Карсону

Виккерс проснулся очень рано, потому что накануне вечером позвонила
Энн и сообщила, что кое-кто хочет встретиться с ним в Нью-Йорке.

Он пытался уклониться.

- Знаю, что нарушаю твои планы, Джей, но, думаю, этой встречей
пренебрегать не стоит.

- У меня нет времени на поездку. Работа в полном разгаре, и я не могу
ее бросить.

- Речь идет об очень важном деле, - сказала Энн, - небывало важном. И
в первую очередь хотят переговорить с тобой. Тебя считают самым подходящим
из писателей.

- Реклама?

- Нет, не реклама. Речь идет совсем о другом.

- Напрасные хлопоты. Я не хочу ни с кем встречаться, кто бы это ни
был.

Он повесил трубку. Но уже с раннего утра был на ногах и собирался
после завтрака отправиться в Нью-Йорк.

Он жарил яйца с беконом и хлеб, краем глаза наблюдая за капризным
кофейником, когда позвонили у двери.

Он запахнул халат и пошел открывать.

Звонить мог разносчик газет. Виккерса не было дома, когда следовало
расплачиваться с юношей, и он мог зайти, увидев свет на кухне. Или сосед,
странный старик по имени Гортон Фландерс, переехавший сюда около года
назад и заходивший поболтать в самое неожиданное и неудобное время. Это
был учтивый изысканный, хотя и несколько потрепанный жизнью человек. С ним
приятно было посидеть, но Виккерс предпочел бы принимать его в более
подходящее для себя время.

Звонил явно либо разносчик газет, либо Фландерс. Кто другой мог зайти
так рано?

Он открыл дверь и увидел девчушку в вишневом купальном халатике и
шлепанцах. Ее волосы были всклокочены со сна, но глаза ярко блестели. Она
мило улыбнулась.

- Здравствуйте, мистер Виккерс. Я проснулась и не могла заснуть, а
потом увидела свет у вас на кухне и подумала, вдруг вы заболели.

- Я прекрасно себя чувствую, Джейн, - сказал Виккерс. - Вот готовлю
себе завтрак. Может, откушаешь со мной?

- О да! - воскликнула Джейн. - Я так и думала, что вы пригласите меня
поесть, если завтракаете.

- Твоя мама, наверное, не знает, что ты здесь?

- Мама с папой еще спят, - ответила Джейн. - У папы сегодня выходной,
и они вчера очень поздно вернулись. Я слышала, как они пришли и мама
говорила папе, что он слишком много пьет, и еще она сказала ему, что
никогда-никогда не пойдет с ним, если он будет так много пить, а папа...

- Джейн, - сурово прервал Виккерс, - мне кажется, что твои папа и
мама были бы очень недовольны, услышав тебя.

- О, им все равно. Мама все время говорит об этом, и я слышала, как
она сказала миссис Тейлор, что почти готова развестись. Мистер Виккерс, а
что такое "развестись"?

- Мгм, не знаю, - сказал Виккерс. - Что-то я не припомню такого
слова. И все же не стоит повторять мамины слова. Послушай-ка, ты здорово
замочила шлепанцы, пока шла через лужайку.

- На улице очень мокро. Сильная роса.

- Проходи, - пригласил Виккерс. - Я принесу полотенце, хорошенько
вытрем ноги, позавтракаем, а потом сообщим маме, где ты.

Она вошла, и он закрыл дверь.

- Садись на этот стул, - сказал он. - Я пошел за полотенцем. Боюсь,
как бы ты не простудилась.

- Мистер Виккерс, а у вас есть жена?

- Нет... Я не женат.

- Почти у всех есть жены, - сказала Джейн. - Почти у всех, кого я
знаю. А почему у вас нет жены, мистер Виккерс?

- Право, не знаю. Наверное, не встретил.

- Но ведь девушек так много.

- Девушка и у меня была, - сказал Виккерс. - Но давно, очень давно...

Он не вспоминал о ней уже много лет. Долгие годы он подавлял в себе
саму мысль о ней, но независимо от его желания она упрямо жила в глубине
его памяти.

И вот все вернулось.

И девушка, и заветная долина, словно открывшаяся в волшебном сне...
Они вместе идут по этой весенней долине; на холмах дикие яблони в розовой
кипени цветов, а воздух наполнен пением птиц. Легкий весенний ветерок
морщит воду ручья, гуляет по траве, и, кажется, весь луг струится, словно
озеро в пенящихся барашках волн.

Но кто-то наложил чары на эту долину, ведь, когда он позже вернулся
туда, она исчезла, вернее, на ее месте он нашел совсем другую долину. Та,
первая, он отчетливо помнил ее, была совершенно иной.

Двадцать лет назад он гулял по той долине, и все эти двадцать лет он
прятал воспоминание о ней на задворках памяти; и вот оно снова вернулось,
вернулось совсем не потускневшим, как будто все было только вчера.

- Мистер Виккерс, - услышал он голос Джейн, - мне кажется, ваши
гренки сгорели.

Когда Джейн ушла и Виккерс вымыл посуду, он вдруг вспомнил, что целую
неделю собирался позвонить Джо насчет мышей.

- У меня мыши, - сказал он.

- Что?

- Мыши, - повторил Виккерс. - Этакие маленькие зверьки. Они
разгуливают по всему дому.

- Странно, - сказал Джо. - Ваш дом отлично построен. В нем не должно
быть мышей. Вы хотите, чтобы я вас избавил от них?

- Думаю, это необходимо. Я поставил мышеловки, однако хитрые животные
не обращают на них внимания. Я взял кошку, но она сбежала, не прожив и
двух дней.

- Это уже совсем странно. Обычно кошки любят дома, где водятся мыши.

- Кошка была какая-то чокнутая, - сказал Виккерс. - Ее словно
околдовали - она ходила на цыпочках.

- Кошки - странные животные, - согласился Джо.

- Сегодня я еду в город. Можете зайти, пока меня не будет?

- Конечно, - ответил Джо. - Последнее время почти не приходится
травить мышей. Я заеду часов в десять.

- Я оставлю входную дверь открытой.

Виккерс повесил трубку и подобрал с порога газету. Бросив газету на
стол, он взял свою рукопись и прикинул ее на вес, будто вес мог говорить о
ценности написанного, о том, что он даром времени не терял и сумел
выразить все, что хотел, выразить достаточно ясно, чтобы мужчины и
женщины, которые будут читать эти строки, именно так, как нужно, поняли
его мысль, спрятанную за безликим строем типографских знаков.

"Жалко терять день, - сказал он себе. - Следовало остаться дома и
засесть за работу. Эти встречи нужнее всего литературным агентам". Но Энн
очень настаивала, даже после того, как он сказал ей, что у него неисправна
машина. По правде говоря, здесь он немного погрешил против истины, ибо
знал, что Эб наладит ее в любую минуту.

Он глянул на часы. До открытия гаража оставалось около получаса. За
работу садиться уже не имело смысла. Взяв газету, он вышел на крыльцо. И
тут вспомнил о малышке Джейн, ее милой болтовне и похвалах его кулинарным
способностям.

- У вас есть жена? - спросила Джейн. - А почему у вас нет жены,
мистер Виккерс?

И он ответил: "Девушка и у меня была. Но давно, очень давно..."

Ее звали Кэтлин Престон, и она жила в большом кирпичном доме на
вершине холма, в доме с колоннами, широкой лестницей и ложными окнами над
входом. Это был старый дом, построенный во времена первых переселенцев,
когда страну только начали обживать. Он был свидетелем многих событий и
все так же царил над окрестными землями, хотя, изъеденные оврагами, они
утратили былое плодородие.

Виккерс был тогда юн, так юн, что сейчас сама мысль об этом причиняла
ему боль, а потому не понимал, что девушка, жившая в старинном доме с
колоннами, доме своих предков, вряд ли могла принять всерьез юношу, чей
отец владел умирающей фермой, на полях которой родилась чахлая пшеница. А
быть может, виной всему ее родители - девушка тоже была слишком юна и мало
знала жизнь. Быть может, она ссорилась с родными, и в доме слышались
резкие слова и лились чьи-то слезы. Этого он так и не узнал: между той
прогулкой по заветной долине и его следующим визитом ее успели отослать в
какое-то учебное заведение на Востоке, и с тех пор он ее больше не видел.

В поисках прошлого он бродил по долине, пытаясь пробудить в себе
ощущения того дня и той прогулки. Но яблони отцвели, иначе звучала песнь
жаворонка, и былое очарование отступило в какую-то недосягаемую даль.